Шпага

ГрозаБ:
Пчела это, часом, не симбол Буонапартия была?

Она самая, но тут другое.. . не менее любопытное

Шпага была необходимой принадлежностью мундира студента, и в России кстати тоже. Как и военная кафедра в советских вузах школа готовила офицеров соответствующих специальностей для французской армии.

Часть 1.

Камзолы зеленые, а щи несоленые.
Русская пословица

Студенты, как и университеты и сама университетская наука, появляются в России в XVIII веке. Напомним, что первым был малоудачный опыт организации университета при Академии наук, но только после основания в 1755 г. Московского университета можно было сказать, что университетская идея пустила корни на российской почве. Эти обстоятельства породили совершенно новую социокультурную ситуацию. В результате создания 'внесословных' учебных заведений вошли в соприкосновение представители разных слоев, буквально оказавшись в непосредственной телесной близости - на одной скамье. В одном здании произошло пространственное сближение людей, сильно удаленных друг от друга в социальном контексте. Студенческой корпорации лишь предстояло стать единой. В стенах Московского университета это сближение шло довольно медленно, и преодолеть возникшие трудности был призван, в частности, студенческий мундир. Ведь именно он в ХVIII веке являлся одним из самых значимых корпоративных признаков.

Первая юношеская форменная одежда появилась в России в петровское время, в 1720-е годы, как только возникли профессиональные школы нового образца: их учащиеся носили зеленые с красными обшлагами кафтаны, практически - форму солдат гвардии. За время, истекшее со времени издания первых петровских указов, западноевропейский костюм прочно вошел в быт россиян. Воспитанники кадетских корпусов, возникших в 30-е годы, разумеется, имели форму военного образца. По военному образцу были одеты и учащиеся открытых позже университетов.

Первыми униформу получили воспитанники основанного в 1725 г. Петербургского Академического университета. Сохранились документы, свидетельствующие о том, что находившиеся там на казенном коште 'элевы' (от фр. élève - ученик) по крайней мере с 1748 г. получали мундирную одежду (носить ее приходилось иногда больше года). В приказе Канцелярии 1750 г. содержится подробное описание студенческого мундира: он состоял из одного кафтана[1], одного камзола[2] и двух пар штанов (зеленого сукна, коротких с застежками под коленями). Полагалась подкладка из шерстяной ткани (стамеда), под кафтан - зеленая, под камзол - белая. Форменный костюм также включал 4 полотняных галстука и 6 рубашек из холста, причем к трем из них полагались полотняные манжеты. Дополняли мундир шляпа, кошелек на волосы[3], сапоги, башмаки и гарусные чулки. Учащимся выдавали деньги на эти покупки - с последующим пристрастным осмотром и проверкой приобретенного имущества.

Например, при зачислении в университет воспитанника первого набора С. Румовского (из семьи священника) на его содержание были определены следующие расходы: 'суконный зеленый мундир, или кафтан, и того же цвета камзол и штаны: аршин сукна по 1 руб. 80 коп., шпага с портупеей 3 руб. 50 коп., шляпа гамбургская 1 руб., кошелек на волосы 1 руб., кровать с веревкою, деревянный стул и стол, сапоги, башмаки, чулки английские гарусные'. Итого всего - 57 руб. 72 коп.

Таким образом одевать студентов академического университета предполагалось так, 'как одеваются люди, имеющие доступ в образованное общество; самое звание студентов, по убеждению университетского начальства, давало право на внимание к ним и хороший прием в обществе' (Марголис, Тишкин 1988: 77-78).

Однако денег на содержание студентов всегда не хватало. В 1749 г. 24 студента обратились в Канцелярию Академии с просьбой о пошиве нового платья. В прошении отмечалось, что с 1748 г. студенты не оставляли старый мундир, который весьма 'обветшал и изорвался', так как из определенного им жалованья (4 руб. в месяц) никакой другой перемены 'исправить не могли'. В повторном прошении учащихся краски сгустились: 'и рубашки на плечах ни у кого не остается', писали они (Марголис, Тишкин 1988: 77; Скульская 2001).

Надо полагать, что у московских студентов была аналогичная одежда. К сожалению, университетский архив сгорел в пожаре 1812 г. - отчасти и поэтому так сложно восстановить историю университетской повседневности. Сведения о быте, досуге, внешнем облике студентов XVIII века приходится собирать по крупицам.

Обычно историю мундира Московского университета начинают с 1785 г., ссылаясь при этом на екатерининское утверждение 'губернских' мундиров. (Кстати, носить последние должны были не только служащие чиновники, но и дворяне, не находившиеся на службе и жившие в имениях.) Но очевидно, что у московских студентов форменное обмундирование появилось задолго до 1785 г. Еще в 'Московских ведомостях' за 1761 г. находим публикацию объявления - университет призывал желающих взять заказ на изготовление форменных мундиров для ста человек.

Первые упоминания форменной одежды в делопроизводственных материалах университета связаны с житейскими казусами. Вот, например, в 1769 г. у хмельного студента были похищены 'казенный кафтан и камзол суконные, шляпа и шпага'. Потеря казенного платья так напугала беднягу, что он без паспорта бежал из Москвы в Петербург. В 1770 г. другой бежавший ученик-разночинец 'снес камзол, штаны новые, четыре рубахи, адну простыню, четыре наволоки, два полотенца, башмаки, чулки, две ленты' (мы сохраняем орфографию оригинала). В протоколах университетской Конференции фиксировались разбирательства скандалов и нарушений порядка, которые и помогают реконструировать внешний облик студента.

Итак, первый известный нам парадный мундир московских студентов, состоявший из кафтана, камзола и коротких штанов с застежками под коленями, был зеленого цвета с красным воротником, обшлагами и подбоем. Мы не располагаем изображениями такого мундира. Однако, предположительно известен силуэт, который был актуален до 1760-х годов: кафтан, застегнутый на средние пуговицы, должен был обрисовывать талию. (Для этого 'юбку' кафтана расширяли на боках, а в подкладку вшивали пластинки китового уса, грубую парусину или плотную бумагу). Выдавались также гарусные чулки, башмаки (сапоги) и треуголка в качестве головного убора. Для прически использовался кошелек - модная и практичная деталь, скрывавшая косу парика и оберегавшая ткань платья от пудры и помады; он был в большой моде между тогдашними петиметрами.

Получение мундира в жизни любого российского государственного служащего было важным событием. В XVIII веке оно нередко сопровождалось заказом парадного портрета (статус российского студента XVIII века, разумеется, был недостаточно высок для этого). Нечего и говорить, как притягателен был нарядный мундир военного образца для молодых людей, студентов (особенно - разночинцев). Его ношение должно было стирать имущественные различия, упрочивать товарищеский дух, уравнивая бедных и состоятельных.

Разночинская гимназия готовила к поступлению в университет. Гимназисты также одевались в мундиры, но в гимназии продолжали действовать традиционные законы российского сословного деления. Поэтому гимназисты-разночинцы имели мундир малиновый, гимназисты-дворяне - мундир зеленого цвета (без шпаги).

Гимназист Московского университета (и будущий профессор) Петр Страхов вспоминает, какой восторг испытал он в 1774 г. при своем переводе в студенты. Директор, пишет он, 'вошел в столовую во время нашего обеда и приказал портному снять с меня мерку на зеленый мундир, то есть гвардейского цвета' (: Биографический словарь 1855: 445). Дело в том, что студенты (все без сословных различий!) при зеленом мундире носили еще и шпагу[4]. 'Ученикам, признанным достойными производства в студенты, дарились в день Собрания пред началом акта портупеи, котрые им раздавал дежурный Студент, а на самом акте награждались они шпагами (Страхов 1855: 23). Здесь на глазах происходит качественный скачок. Шпага, которая вручалась при произведении в студенты, воспринималась в России XVIII века не только как рудимент одеяния студента средневековых европейских университетов (отчасти взятого за образец), но и как элемент дворянского мундира. Правда, Московский университет не получил привилегии выдавать дипломы на дворянство: с получением права носить шпагу студент, окончивший курс, приобретал лишь права личного дворянина.

Кафтан темно-зеленого сукна. Конец XVIII в. (ГЭ). Тип кафтана, который вошел в состав мундира с 1785 г.

И тем не менее, обучение в университете фактически приравнивалось к государственной дворянской службе. Обычно подчеркивалось, что церемония раздачи шпаг, производимая на торжественном акте, имела 'лишь символическое значение' (Пенчко 1953: 63). Но как важен был этот символический жест! Того же хотел и М.В. Ломоносов - 'снабдить благородством неблагородных и тем отворить вход к благополучию дарованиям природным'[5].

Таким образом, университет в Российской империи являл собой особое пространство, где действовали свои критерии оценки. Разумеется, сохранялось понятие о привилегиях дворянина: в мышлении россиян XVIII века дворянское звание оставалось высшим и единственным критерием ценности заслуг. Но именно поэтому шпага стала символом благородства 'просвещенных' (ведь наличие шпаги предполагает защиту чести - дворянской ли, человеческого ли достоинства вообще). Раздача шпаг несла и другой, не менее важный символический смысл. 'Напрасно отменили эту торжественную раздачу шпаг новым студентам: эта публичность придавала много значения новому званию, как гласное признание университетом и московской публикой вступления на некоторую ступень между согражданами и как печать их участия в дальнейшей судьбе молодого человека', как писал М.А. Дмитриев, вспоминая 1810-е годы, пору своей учебы (Дмитриев 1998: 78).

***

Итак, шпага. Она должна была висеть слева на боку под кафтаном, если полы сзади не имели разреза, или пропускалась в разрез на спинке. Шпага мыслилась как элемент декоративный, даже - символический. Дуэли как таковые в России XVIII века были еще редки, да и участие в них каралось довольно серьезно. Даже русское дворянство начало использовать право на поединок лишь в послеелизаветинское время. Как показал Я.А. Гордин, до конца XVIII века еще не сформировалось новое понятие о поединке. Ведь участники классического поединка начала XIХ века защищали не столько личное самолюбие, сколько достоинство человека определенной позиции (Гордин 2000: 20-27; Реифман 2002: 48-70). А для этого требовалась достаточно большая внутренняя свобода, которую лучшая часть российского дворянства начнет обретать несколько позднее. Нам, правда, известно, что свои шпаги пришлось использовать по назначению отправленным в Лейпциг для обучения в тамошнем университете Радищеву и его товарищам: они действительно защищали свою честь - право самостоятельно определять область своих научных интересов (Кулакова 2006: 257).

Пускались ли шпаги в ход московскими студентами, мы не знаем. Гимназистам из знатных родов в виде исключения разрешалось быть при шпаге, но регламент московской гимназии предписывал носить ее не далее дверей класса, затем следовало передать ее слуге, и 'отнюдь не дерзать один на другого шпагою или ножом замахиваться' (объяснение, что 'то учинено было только шуткою', по Регламенту Московской гимназии в расчет не принималось (Белявский 1955: 304). Из этих оговорок видно, что такое случалось со знатными отпрысками).

Итак, шпага при мундире имела скорее символическое, чем прикладное значение. За серьезные проступки - усмотрение 'в худых поступках и в частом пьянстве' (Документы. Т.1. С. 250, 275), самовольная отлучка, участие в городских потасовках, драки с трактирщиком и пр.) студента могли лишить шпаги. Мы встречаем в документах случаи, когда Конференция принимала решение 'о снятии: за те непорядочные поступки шпаг' со студентов, а затем - о возвращении 'ввиду их твердого решения отказаться от своих пороков и изменить поведение' (Документы II 1962: 23, 38, 49). При этом не только студенты-недворяне наказывались отбиранием шпаг. Например, за тяжкий проступок, воровство, в 1763 г. 'в силу ордера куратора' был лишен шпаги и студент-дворянин А. Теплов (Документы I 1962: 250, 275).

А вот символическая церемония - торжество в 1758 г. произведения 'наилучших кандидатов в студенты'. В документах зафиксирована ритуальная формула возведения воспитанников (девять человек) в благородное достоинство ('акт при их промоции'). 'Г. Профессор и инспектор Поповский произнесет краткую речь: после чего он произведет представленных молодых людей в благородное звание ;:; Имя рек, такие-то: с разрешения г. директора, я делаю вас господами и приказываю считать вас за таковых, в подтверждение чего вы получите из рук г. директора шпаги, в качестве знака отличия' (курсив мой. - И.К.) (Документы I 1962: 129). Эта формула возведения в благородное достоинство звучит сильно даже сегодня. Ритуал переживался его участниками очень остро: 'Взгляните на этого 16-летнего юношу в день университетского годичного собрания. С каким радостным трепетом принимает он из рук своего начальника маленькую шпагу. Он уже офицер - важный человек в нашей географической долготе и широте. Он близок к совершеннолетию, и как сильно бьется его сердце!' (Тимковский 1989: 60).

***

Язык университетской культуры XVIII века, ее знаки, символы и ритуалы лежали в русле культуры дворянской. Ведь дворянство выступало и как господствующая корпорация, и как культурная элита. Так что, став студентом и обретя зеленый мундир, разночинец как бы получал дворянское достоинство. Но новое достоинство, символически связанное с понятием внесословной чести, связываемой с образованностью человека, в быту было трудно сопрягать с господствующими в империи сословными нормами. Ситуация имела продолжение и за стенами учебных заведений, и там разночинец, даже со шпагой и с университетским дипломом, еще долго не воспринимался дворянским обществом как равный и 'благородный'.

В известной книге фрагмент этой шпаги даже показан, но, увы, без каких либо комментариев, а так .. . мол был такой "курьез" .

Латунный эфес по типу простых шпаг для младших офицеров и офицеров Третьей республики, без чеканки. Образца 1816 года. Эфес с фиксированной тыльной чашкой, лицевая чашка украшена традиционным орнаментом Политехнической школы. Рукоятка из имитации рога с обмоткой филигранью. Клинок белый, длина 70 см. Черные лакированные стальные ножны с двумя латунными обоймицами.

Порылся в своем архиве и нашел еще одну шпагу младшего офицера образца 1816 года с пчелой на чашке эфеса.