Рассказы про собак

Этот апрель я прожил не зря
14 августа, день сегодняшний
Открытие летне -осенней охоты на утку: Это вам не банальный какой-нибудь новый год или Первомай. Это праздник не снаружи и со всех сторон, а праздник изнутри тебя самого. Изнутри всей своей охотничьей души. А тут еще впервые для собачников на неделю раньше открыли. Тогда и вовсе - только для своих. Ради такого случая и встать можно затемно, чтобы на месте оказаться еще до восхода.
Утреннее шоссе без машин. Заканчивается очередной поселок. Еще метров триста, и справа появляется наше озеро. Съезд с шоссе хоть и изуродован тракторами, но вполне преодолимый. Близко к озеру не едем - ничего не должно спугнуть нашу удачу до самого начала охоты. Выпускаю из машины Нюшку и беру на поводок. Рядом паркуется Саша и выпускает из багажника своего джипа Феста. Нюшкин сынок! Просто модель! Весь грациозный, ровного шоколадного окраса. Не моя собака, но не могу не потрепать за брыли эту очаровательную мордаху. Сегодня его знаковый день. Саша берет своего пса на поводок. Объясняю нашу диспозицию и мой план - Саша уходит влево от озера и вперед, после чего двигается перпендикулярно берегу назад к воде, укрываясь от утки, которая может быть и на открытой воде, береговым кустарником и полем прибрежного камыша. Я пойду с торца озера, оттуда, где должна располагаться основная колония местной кряквы в таком же прибрежном камыше. Но буду видеть Сашины перемещения и пущу собаку на подъем только тогда, когда его позиция позволит уверенно стрелять. Сценарий нашей охоты я мысленно прокрутил в голове много-много раз, готовя этот выход. Все было заранее неоднократно разведано и спланировано. А утка от нас с Нюшкой должна пойти как раз на Сашу. Сегодня я просто обязан обеспечить этого охотника и его собаку дичью. Да так, чтобы не только сами порадовались, но и похвастать перед родней и сослуживцами не постеснялись. Обязан!
Вижу, как Саша заходит в камышовое поле и пропадает в нем. Значит, и мне пора. Под сапогами начинает хлюпать вода. Спускаю с поводка Нюшку. Удаляющееся шлепание собачьих лап куда-то вперед и влево. По-моему, я уже перестал дышать в своем азарте не упустить момент. Ружье уже почти в плече, большой палец на предохранителе. Еще пара шагов и:.Истошное кряканье оттуда, куда направилась Нюшка, хлопанье крыльев. Но чистая вода за камышом уже просматривается и над ней поднимается крякаш. Сашкин будет следующий, а этот все-таки мой. После моих выстрелов слева одна за другой поднимаются три утки. Не зря, похоже, Саша ходил летом на стенд - очень даже уверенно сбивает одну из крякв.
- Фест! Подай! - это Саша кричит своему псу. А тот галопом скачет в озеро и дальше отправляется вплавь за добычей. Потом подплывает с уткой в пасти уже к берегу и бросает у самого уреза воды. В генах у них это, что ли? В коричневых генах. Потому что точно так же подает его родная шоколадная сестра.
Нюшка буднично без особых эмоций выносит мне моего крякаша.
Все! Все у нас получилось! Первые минуты сезона охоты - все случилось так, как и должно было случиться. Значит, и дальше будет так, как должно быть.

Четырьмя месяцами ранее.
Апрель для охотника месяц особенный. Пожалуй, именно он - настоящий вестник весны. Месяц надежд и ожиданий. Впереди уже совсем скоро весенняя охота. С непременной вальдшнепиной тягой. Зиму пережили, впереди только самое хорошее. Да, еще и весну предыдущую пропустили -местные чиновники из-за этой злосчастной пандемии ретиво взяли под козырек- позапрещали все, включая охоту, вероятно, сочтя ее массовым мероприятием. Посмотрели на картину Перова 'Охотники на привале', увидели, что расстояние между собеседниками на великом полотне меньше полутора метров, и порешили, что не соответствует такая охота санитарным нормам. Так что этот апрель, считай, вдвойне особенный.
А дальше, как у Корнея Ивановича Чуковского - 'У меня зазвонил телефон:' Саша звонит. До этого мы с ним эпизодически пересекались по работе. Иногда могли побеседовать, что называется, за жизнь. Не скажу, что прямо дружили. Но симпатизировали друг другу. Нравился мне Саша своей этакой основательностью, неторопливостью, взвешенностью своих мыслей и действий. А еще очень расположил к себе тем, что в свое время подобрали они с женой брошенного молоденького стаффордшира. Да, не просто брошенного, а очень похоже, что после ДТП, нуждавшегося в очень серьезном лечении. И вылечили, и жили душа в душу. Но короток собачий век - как раз в январе этого стаффа не стало. Это я уже чуть позже узнал. А пока Саша выступил с заявлением:
- Слушай! Решил и я, как ты, охотой заняться.
Саша почти мой ровесник. Я в охоте только официально 32 года. А было и до этого: Ну, да ладно - хорошее дело начинать никогда не поздно. И Саша - личность для охоты более, чем достойная.
- Отлично, - отвечаю, - а, если не секрет, с чего вдруг? - действительно, интересно стало, как приходят в охоту в таком уже, вроде, полностью состоявшемся возрасте?
Оказывается, именно возраст и есть причина:
- Да, понимаешь, мы раньше все больше в походах отпуска проводили. На байдарках ходили, на велосипедах путешествовали. А сейчас как-то с походами тяжеловато стало. Возраст, наверное. А хочется чего-нибудь, чтобы зацепило. Рыбалку попробовал. Не зацепило. Вот теперь решил попробовать с охотой. Охотбилет уже получил. Подал документы для разрешения на покупку ружья. Через неделю должно быть готово. Вот и хочу, чтобы ты проконсультировал и по ружью, да и вообще, по охоте.
А почему бы и нет? Если действительно 'зацепит', как выразился сам Саша? Ели где-то в генах страсть эта все-таки присутствует? Будет очень даже достойный еще один товарищ по увлечению.
- Саш, с радостью готов помочь! Все, что знаю и умею. Начнем с ружья, а там, глядишь, и до собаки охотничьей дело дойдет - тоже готов помогать.
- Нет! Собаки не надо! В январе только схоронили нашего стаффа. От всего, что с собакой связано, в доме избавились. Тяжело очень. Да, и возраст уже не тот, чтобы щенка растить.
- Ну, это, поверь, все собачники проходят. И не по одному разу. И все равно, всю жизнь при собаках. Так что, зарекаться не будем.
Так я и узнал, что любимого стаффа у Саши уже нет. Но мы сейчас не об этом.
- А по части ружья какие-нибудь мысли есть уже? Или полное 'белое пятно'?
- Есть! Один дядечка знакомый продает полуавтомат буквально за 20 тысяч. Турецкий.
Так! Стоп, стоп, стоп! Турецкий полавтомат за 20 тысяч, 'бэушный', в качестве первого ружья - вот тут уже вполне может и 'не зацепить' охота. И только по вине ружья. Все же джип у Саши отнюдь не китайский, а европейский. Никакого резона нет сразу падать в нижний ценовой сегмент с первым ружьем. При тех уже положенных на алтарь будущей охоты затрат сил и времени на все неизбежные нынче бюрократические заморочки. Первое ружье должно сначала радовать, а потом уже стрелять.
- Давай для начала не будем торопиться, а ты найдешь время и заедешь как-нибудь ко мне в гости домой. Мы с тобой и на ружья посмотрим, и обсудим все, что знать стоит, и все, что будет просто интересно.
На том и порешили.

После нашей уже очной беседы с демонстрацией и подробным обсуждением 'горизонталок', 'вертикалок', и полуавтоматов как от отечественных, так и вполне приличных европейских брендов, Сашины предпочтения на ближайшие перспективы сместились в сторону существенного увеличения цены и приличного итальянского производителя. Но все равно в перечне обязательных требований были: полавтомат с пластиковой ложей. И уже в момент покупки самого ружья, прямо в магазине я только что на полу не валялся, как какой-нибудь мальчуган, требующий у мамы купить понравившуюся игрушку, почти кричал, что в другом магазине есть по той же цене 'вертикалка' от очень достойной итальянской фирмы, в парадной ореховой ложе, что езды туда не больше часа, что полуавтомат для начинающего - это откровенный и совершенно не оправданный перерасход патронов в разы: Все бесполезно. Был куплен именно полавтомат в пластике. Ладно, хоть итальянский, а не турецкий б/у. Забегая вперед по секрету скажу, что после нескольких посещений стенда и уже полностью осознанной стрельбы с инструктором, Саша, не спеша, приобрел себе таки очень достойную 'вертикалку' от именитого европейского бренда, еще увеличив бюджет в два раза, относительно своего 'итальянца'.
- Ладно,- сказал я тогда Саше. - В арсенале должно быть ружье, которое не жалко. Разные бывают охоты и разной погода. 'Итальянец' без дела не останется.
И, хотя ружье было приобретено в апреле, весь процесс окончательного оформления для получения права охотиться с купленным ружьем к весенней охоте не поспевал. Оставалось Саше совершенствовать свое стрелковое мастерство на стенде и приобретать теоретические знания в ожидании летне-осенней охоты.

Тремя с половиной месяцами ранее
Поздним вечером по улицам спального района Купчино Санкт-Петербурга брел совершенно одинокий курцхаар. Он совершенно не выглядел обычным бездомным псом. Напротив, во всем его облике виделся этакий собачий аристократ. Красивая стать породистой легавой, ровный шоколадный окрас, правда, несколько смазанный пыльным налетом, мощная голова и красивые добрые глаза. И:никакого ошейника, хоть как-то означающего, что собака домашняя. Он не метался в поисках хозяина, не кидался к случайным прохожим. Он просто шел и, наверняка, думал о своем, о собачьем. Пусть собаки не разговаривают, но не думать они не могут. Поэтому, наверняка пес думал. Думал, о том, как могло с ним такое случиться? И что ему теперь делать? Делать уже только самому, а не по воле хозяина, которого просто нет.
Надо идти к человеку. А сначала найти этого человека. Того, кому можно довериться в этих совершенно диких городских условиях, где миром правят совсем не собачьи ценности. Но человек - совсем не собака. И внешняя одинаковость совсем не значит предсказуемость поведения. Могут спасти, а могут и покалечить. Но все равно надо идти к ним. И своим седьмым- восьмым звериным чутьем во всем потоке случайных прохожих он делает свой выбор. Женщина средних лет гуляет с лабрадорихой. Собака, видно, уже не молодая, но очень хозяйкой любимая, судя по их общению. Пес идет прямо к хозяйке. Идет тихо и спокойно, чтобы ничем не напугать тех, у кого решил просить помощи. Он просто подошел и встал рядом. Посмотрел на хозяйку и опустил голову - помогите!

А у меня по всем законам жанра должен опять зазвонить телефон. Он и зазвонил. На том конце ответственная за племенную работу собачье-охотничьего клуба, в котором числится моя собака, и в котором сам уже года три, как не появлялся. С чего вдруг понадобился?
- Привет! Твоего щенка нашли в Купчино! - нормально звучит - 'моего щенка'?
- Моим щенкам уже по 5 лет в мае будет.
- Ну, твоего помета. Сам понимаешь. Сейчас скину телефон людей, у которых он сейчас.
И все на этом. Следом сообщением приходит номер телефона.
Т-а-а-к! На пару с женой начинаем пытаться хоть что-то понять. Пять лет назад у Нюшки действительно были щенки. Все обрели своих хозяев. Да, и кто сказал, что это вообще наш щенок? Вопросов пока больше, чем ответов. Надо все узнавать самому и с самого начала. Звоню по присланному номеру.
Звериное чутье пса не подвело. Он выбрал не просто хороших людей. Он выбрал лучших.
Сказали, что пес сам к ним подошел, но нельзя сказать, что собака бродячая. Наоборот, ухоженная, чистая, правда, без ошейника. Очень добрая и очень голодная - сам взял в пасть пустую миску, которую забрал у хозяйской лабрадорихи, и принес своим спасителям, чтобы дали парню что-нибудь поесть, чем окончательно их растрогал. Вот и приютили его на пока неизвестное время. Что будет дальше, пока не знал никто. Новые хозяева даже успели сводить пса в ветклинику на предмет поиска возможного чипа. Искали долго, но так ничего и не нашли. Дали информацию во все возможные соцсети, но никакой реакции пока не последовало. Тогда по номеру клейма вышли на клуб.
Дальше все понятно - клуб просто переадресовал проблему мне, прекрасно сознавая, что судьба щенков нормальному заводчику всегда не безразлична. И даже в таком уже абсолютно взрослом возрасте.

Что делать мне, пока тоже особой ясности нет. Для начала спросил номер клейма и поднял свои записи - отыскал в комоде блокноты, куда писал все щенячьи дела в те времена, когда в нашем доме обитали сразу девять собак - Нюшка и восемь ее детей. Да, это наш щенок. Имя ему официальное было Жорес. Какое свое дали имя хозяева, нам неизвестно. Но сегодня на Жореса пес не откликался. Отыскал все возможные телефоны щенячьих хозяев и стал обзванивать. Так и узнал, что один из щенков на охоте погиб под электричкой. Того звали Жерар. Тут можно только горевать. Ситуации бывают разные. Мой первый курцхаар тоже погиб под машиной и тоже на охоте. Хозяева, правда, уже завели себе новую собаку. И снова курцхаара. Значит, успел наш щенок сделать из хозяина легашатника, потому что до этого тот никогда собак не имел, а дочь щенком спасала отца от явной депрессии. Светлая тебе память, Жерар - возможно, ты спас человека. Уж продлил его жизнь, это точно. Остальные собаки были при хозяевах, до которых дозвонился. Оставалось два телефона, которые не отзывались.
В конце-концов методом исключения тех, до кого дозвонился, вспомнил и хозяева Жореса. Это была молодая пара. Встречал я их не только, отдавая им щенка, но и потом на собрании клуба. И были они, очень, как сейчас говорят, интернет- продвинутые. Активно выкладывали в соцсети те безобразия, которые творил дома их тогда еще действительно щенок. Пес даже умудрился в подростковом возрасте фактически сожрать хозяйскую кровать, которая уже в принципе не могла после этого использоваться по назначению. В общем, хозяева собаку свою очень любили. Просто бросить никак не могли. Могли потерять? Теоретически да, хотя после пяти лет совместной жизни это очень маловероятно. И, даже, если б потеряли: При их-то интернет-продвинутости, когда во всех соцсетях информации о нашем найденыше больше, чем достаточно: Нет! Все, значит, не так просто. Что-то случилось неординарное. Надо искать хозяев. А, если не найдем?
По клейму все через тот же интернет выхожу на сайт РКФ (Российской кинологической федерации). Получаю лишь информацию, что на собаку выдана родословная. За подробной информацией обращаться в клуб. В родословной имеется адрес владельца. В клубе должна быть копия. Звоню председателю:
- Привет!
-Привет! В курсе наших дел? - Конечно, он в курсе - Найди копию родословной, дай мне адрес хозяев. Я сам к ним съезжу и узнаю, что да как?
- Слушай! Это мне надо дома в своих бумаг покопаться пятилетней давности. Я тогда в электронном виде документы не вел. Хорошо, вечером покопаюсь.
Я знаю нашего председателя - нигде он копаться не будет. Сошлется на 'полную нехватку времени'. Не зря же они сразу на меня проблему перекинули.
Всевозможные официальные запросы в РКФ - это вообще не выход. Информация туда ходит и возвращается, если вообще возвращается, месяцами.
Наверное, многим знакома ситуация - когда надо срочно к кому-то обратиться за помощью, а к кому, совершенно неизвестно, просто начинаешь читать свою телефонную книгу с самого начала и до конца, прикидывая, чем может оказаться полезным в данной ситуации каждый контакт. Вот в самом начале списка: Большой друг и охотник. С которым столько всего пройдено. И с охотами, и с собаками. Некогда сотрудник не просто могущественного, а всемогущего ведомства. Но сегодня, увы, уже пенсионер и ветеран этого ведомства. Не более. Понимаю, что мысли мои не законные, но ради благого же дела: Звоню:
- Привет! Давно не виделись! Слушай, такое вот приключилось (и описываю ситуацию). В общем, я понимаю всю ситуацию, и если 'нет' то совершенно не обижусь. Есть мобильный телефон. Нужен адрес владельца.
Конечно, 'нет'. И хорошо, наверное - не пришлось подставлять ни друга, ни того, к кому ему пришлось бы обращаться, поскольку сам уже давно не у дел.
А вот еще контакт. Сугубо по работе. Хотя, всегда очень позитивно и с искренним расположением друг к другу. К тому же сама собачница, и собаки очень часто становились нашей темой общения и по телефону, и при личных встречах. Дружим, правда, издалека, поскольку контакт этот в Москве. Зато мама этого 'контакта' в самом прямом смысле вхожа в РКФ. Это очень серьезный может быть козырь. Звоню. Здесь все срабатывает сразу - конечно, мама поможет - отыщет адрес владельца по родословной. Но:в течение недели.
Да, это просто здорово! В течение максимум недели ситуация, по крайней мере, должна проясниться. И этой новостью я спешу поделиться с Валерией - так зовут нынешнюю хозяйку нашего пса.
А Валерия сообщает, что пес стал для них уже родным, что они его всей семьей полюбили. Но оставить у себя, если хозяин так и не найдется, вряд ли смогут - и их собака очень переживает наличие еще одного центра внимания, и в возрасте уже она. Да, и им тяжело с двумя такими крупными и мощными собаками.
Что-то в любом случае произошло не ординарное. И на простой исход я не рассчитывал. Но выход в любом случае должен быть найден. И самый позитивный из всех возможных. Родной же пес, как-никак!
Снова звоню Валерии:
- Валерия! Давайте так. Если хозяин так и не объявится, а Вы решите оставить собаку себе, то, конечно, оставляйте. Но, если все-таки настроены его куда-нибудь пристроить, то давайте этим вопросом займусь я. Только чтобы никаких боготворительных фондов и всяческих 'зеленых'!
Знаем мы все эти 'гуманитарные' организации - или сугубо меркантильные интересы у них на первом месте (а пес действительно может стоить для них очень ощутимо прилично), либо доведенная до полного абсурда забота о всем животном мире вселенной, способная, как раз, погубить все живое в этой вселенной.
- Да, хорошо. Вы знаете, уже поступают звонки с предложением забрать собаку от совершенно неизвестных людей.
- Категорически нет! Если будем пристраивать, то к хорошо известным и только достойным!

О Саше, честно говоря, я подумал сразу, как только началась эта история. А теперь решил посвятить в свой план его главное действующее лицо. Звоню новоявленному охотнику:
- Привет, охотник! Ружье мы тебе купили. Шляпу сам купишь на ту скидку, что получил в магазине по моей карте. Но:не бывает настоящего охотника без собаки! Еще великий Сабанеев это говорил!
- Не-не-не! Собаки больше не надо!
- Подожди! История тут приключилась:
И рассказываю Саше всю ситуацию от начала и до конца.
- Собака уже не щенок. Никаких проблем с погрызенными вещами и мебелью не будет. Кровать он в свое время уже сожрал. Нет вопросов по кормежке при выращивании. Пес мощный, очень добрый. Не исключаю, что и натасканный, хотя, не гарантирую. Но с этим и помогу, если что, и расскажу, все, что надо. Живете вдвоем с женой в собственном доме. Не мне тебе объяснять, что сигнализация и видеокамеры безопасности не добавляют. Ну, и собачник ты по натуре своей. Все равно без собаки не сможешь. Так лучше сразу и по делу. - И уже в шутку - Да, и не солидно в нашем возрасте всякими палками утку из воды доставать, черпая через край сапогами. Стоять должен на сухом и покуривать, а утку тебе собака должна прямо в руку вложить. Ну, а насчет охоты из-под стойки ничего обещать наперед не могу, но это в принципе другая орбита. Барской такая охота официально называется. В общем, как ты смотришь на то, чтобы стать моим собачьим родственником (самому смешно стало)? -
Чувствую, на том конце Саша по-настоящему задумался. Прошла приличная пауза, а потом он ответил:
- Да, я в принципе не против. Вот как только жена к этому отнесется? :-
Ну, вот и славно для начала. Как относятся жены, тем более, сами имевшие собак, нам хорошо известно. Если и возражают, то только до момента появления собаки в доме. А потом попробуйте сделать что-то по их мнению не так уже с их собакой :
- Поговори с женой. Саша, ситуация действительно не простая, и если собаку придется пристраивать, то ты - вариант идеальный. Другой такой кандидатуры у меня нет. Щенячьих проблем не будет, но будут проблемы другие - с собакой надо будет договориться и ее полюбить. А ты договорился со стаффом. Тебя стафф взрослый полюбил. Значит, курцхаар точно полюбит.
На этом пока и попрощались.

А у меня опять зазвонил телефон.
Звонила Валерия!
- Нашелся хозяин. Я только что с ним разговаривала:А собаку зовут Фест. И на Феста он уже откликается.
И дальше поведала мне всю историю целиком.
Хозяин уже две недели, как находится в больнице. Ему делали операцию. Как добрался до интернета, так и узнал о пропаже Феста. Но, оказывается, вся ситуация намного сложнее. Да, брали щенка, будучи совсем молодой семейной парой, еще не имеющей детей. Потом появился первый ребенок. Вроде, никаких проблем из-за собаки в доме не возникло. Но в этом году родился второй. И у этого ребенка оказалась жесточайшая аллергия, имеющая действительно опасные последствия для новорожденного. Тут не позавидуешь никому - ни хозяевам, ни собаке. Однозначная ситуация 'или - или'. Собаку надо пристраивать. Вероятно, и времени особо выбирать новых хозяев не было, оттого и выбор случился ошибочным. Потерял Феста уже его новый хозяин.
А еще Валерия сказала, что хоть и собака очень славная, но оставить у себя они Феста не могут.
Надо до конца прояснить ситуацию самому. Валерия дает мне телефон хозяина, и я ему звоню.
- Здравствуйте! Это хозяин Нюши - мамы Вашего Феста, если меня еще помните. Только что говорил с Валерией, она поведала мне Вашу историю.
- Да, вот такое у нас случилось. Очень переживали, но собаку пришлось отдать. Вроде, казался адекватным этот товарищ (это про нового хозяина). Но когда я ему сегодня позвонил и спросил, где собака, он ответил, что, дескать, пару дней назад на прогулке убежала.
- Это при том, что мы тут всем миром неделю пытаемся отыскать хозяев, - это я встрял со своим замечанием.
- Я знаю! А на вопрос, почему собака была без ошейника, и почему он ее не смог найти при таком обилии информации по всему интернету, ничего вразумительного не ответил. И вообще, мне показалось, что он не трезвый со мной разговаривал. В общем, мне бы не хотелось собаку ему возвращать!
Все! Дальше надо действовать по мною составленному плану, потому что лучшего варианта просто не существует.
Рассказываю хозяину и о Саше, и о его жилищных условиях в пригороде, и о спасенном им стаффе, которого в январе не стало, и о новом Сашином увлечении в виде охоты, на которой он пока еще не был, но это я беру на себя. И предлагаю им пообщаться напрямую - пусть сам оценит возможного кандидата. Предложение принимается. А я звоню Саше:
- Забирай пса и не думай. Будет, кому из тебя охотника делать. Да, и самого себя рано еще со счетов списывать. Уверен, сумеешь договориться с парнем. По-моему, это вообще какое-то послание для тебя свыше.
И рассказал всю ситуацию до конца. Думал, что придется еще распинаться в эпитетах, взывать к милосердию и здравому смыслу. Но вместо этого услышал в трубке совершенно спокойный Сашин ответ:
- Мы с Ирой (жена Саши) посоветовались:Давай попробуем!

У-р-а-а-а! Все по-лу-чи-лось! Почти неделя сплошных мыслей, планов, переживаний и телефонных звонков. И все пришло к тому, к чему и хотелось все привести. Как же здорово, оказывается, прошла эта неделя.
Даю Саше телефон хозяина и предлагаю дальше уже доводить дело до конца без посредника в моем лице.
Сейчас от меня уже ничего не зависит. Жду у телефона. Звонок от Саши - они друг другу понравились и обо всем договорились. Завтра хозяин выписывается из больницы, и они едут за собакой.
А мне вспомнился фильм 'Ко мне, Мухтар'. Там тоже собака обретает нового хозяина в лице лейтенанта Глазычева - потрясающая роль Юрия Никулина. Но после нерадивых хозяев. Как не сразу приняли друг друга, но стали впоследствии самыми преданными друг другу. В нашем случае хозяева были нормальные. Но я очень надеюсь, что и у нас все случится в лучшем виде, как в кино.

Вот, наверное, о чем думал Фест, идя поздно вечером в одиночестве по улицам Купчино и тщательно выбирая среди встречающихся прохожих того, к кому можно было бы подойти за помощью. О том, как был сначала самым любимым членом семьи. Был баловнем, которому дозволялось почти все - даже сгрызть до основания хозяйскую кровать. Как ходил с хозяином на охоты, даже в роскошных белорусских лесах бывать доводилось. Как потом перестал быть центром внимания, потому что на это место появился новый претендент. Но все равно он оставался нужным - он мог оберегать и охранять. И по-прежнему охотиться. А потом вдруг случилось так, что он не может находиться ни среди дорогих ему людей, ни просто в собственном доме просто потому, что он родился собакой. Нет, его не предали. Просто так может случиться. А ему не повезло, что случилось именно с ним. И конечно, ему предложили нового друга. На дружбу он был бы согласен. Но быть просто при ком-то безропотным слугой - это нет! Воспитание не позволяет. Да, и происхождение. Он не в обиде на хозяина. Просто, хозяин ошибся с выбором. Значит, он будет выбирать сам.

И собачье чутье его не обмануло.
Назавтра хозяин с Александром поехали за Фестом. Потом к Саше домой. Заодно хозяин убедился, в каких условиях теперь будет жить его пес - в пригороде, в большом частном доме с довольно большим участком. Расцеловал своего пса и оставил его Саше уже, надеюсь, навсегда. Вместе со всеми документами. Тяжелый был момент для всех, Саша сказал, что даже смотреть на это было тяжело, но в данной ситуации - это лучший выход из положения, в котором оказались и хозяин, и его собака.

То, что и Саша, и его супруга пса примут сразу и с большой любовью, это было очевидно. После потери собаки появление в доме нового четвероного члена семьи всегда воспринимается, как новый виток жизни, полный позитивных надежд. Но, как воспримет новую семью и новый дом пес, никто заранее предсказать с уверенностью не мог. Тем более, что за последний месяц Фест обзаводится уже третьей по счету новой семьей.

Но все прошло наилучшим образом. Наверное, просто потому, что собаку обмануть невозможно. Можно даже самого себя, а собаку - нет. Как они способны чувствовать в нас наши человеческие качества, для меня всегда было и есть загадкой. Но всегда было и есть - если собака сразу принимает постороннего человека, значит, человеку этому можно доверять. И наоборот - неприятие собакой для меня всегда было жирным-жирным минусом в оценке человека. Есть это звериное шестое чувство, просто нам оно неведомо. Оттого и ошибаемся часто в оценке себе подобных.
А Саша прочел не только книги по породе своей собаки, но и материалы по психологии собак, найденные им на просторах интернета. Пес оценил любовь и внимание, которым стал окружен постоянно - дети у Саши с Ирой давно уже живут своими семьями, приезжая иногда в гости. В доме снова появились собачьи игрушки и атрибуты собачьей жизни. Участок Саши наконец-то обрел забор, до которого руки не доходили не один год. Ежедневные прогулки по 10 км в лесопарке, которые Саша совершал на велосипеде, сопровождая Феста, заметно пошли на пользу, по крайней мере, хозяину - помолодел на вид лет на пять минимум. А когда вся семья, включая и собаку, приехала в гости, Нюшка повстречалась со своим сыном, которого не видела с его двухмесячного возраста. Не знаю, что собаки чувствуют в подобные моменты, говорят, что ничего, хотя кто из них что рассказал? Но для меня пес этот точно не чужой. Наверное, оттого и Саша меня называет теперь дедушкой в присутствии своей собаки.

День сегодняшний, 14 августа.
Прошло не больше 5 минут с нашего открытия охоты. У меня в сетке ягдташа крякаш, и у Саши утка. Правда, в руках: Это я Саше ничего не сказал ни про торока, ни про сетку. Забыл. Но лучше быть с дичью без тороков, нежели с тороками без дичи. На ходу объясняю, что есть что, и как можно выйти из положения с помощью просто куска веревки. Собаки рядом, уже искупавшиеся на подачах и со счастливыми мордами. Нюшка даже не возражает против нахождения буквально бок о бок Феста. Вообще, это ей отнюдь не свойственно с любыми посторонними собаками. Даже просто в районе ее поиска. Значит, воспринимает все-таки родного сына по-особенному. Вот и пусть учит. Идем по самому урезу воды по камышу. Нюшка потягивается вперед и стремительно кидается в камышовые заросли на воде. Кряканье, подъем утки, выстрел.
-Подай!
Фест даже не дергается на подачу Нюшкиных работ. Только внимательно наблюдает. Нюшка приносит очередную утку и отдает в руку.
- А ты учись! Учись у мамы! - это уже Саша напутствует своего напарника.
Напарник и для меня совсем не чужой. Назвал же меня Саша собачьим дедушкой.
Выходим на перемычку - озеро уходит в пропускник под проселочной дорогой, за которой продолжается уже широким ручьем с большими зарослями камыша по берегам. Мы с Нюшкой это место знаем и любим - я просто встаю на твердой дороге в полный рост, а Нюшка отправляется планомерно обшаривать все прибрежные камыши буквально метр за метром, и галопом по воде, и вплавь. Ближайшие метров 30-40 оказываются на уверенном выстреле, в какую бы сторону утка не полетела. А, если дальше, надо просто укрыться за ближайшим кустом, и тогда, вполне возможно, поднятая Нюшкой утка полетит на озеро, то есть через стрелка.
Фест учится у мамы мгновенно. После первой поднятой Нюшкой утки тоже отправляется обследовать камыши, но на противоположном от Нюшки берегу. Утка оказывается обложенной собаками с обеих сторон, а мы с Сашей почти, как на стенде. Красивый Сашин выстрел, и кряква падает в довольно мощный и высокий береговой кустарник. Даже средь бела дня без собаки найти утку в таких зарослях было бы очень проблематично.
- Фест, ко мне! Подай! - Саша отзывает своего пса с поиска.
Нюшка продолжает искать. Я тоже весь в ожидании очередного подъема, но краем глаза наблюдаю, чем закончится эта ситуация, чему успел еще научиться от мамы Фест за 15-20 минут охоты? И что там есть от предыдущего воспитания?
Саша не сходит с места. Все правильно. Утка никуда не денется - если что, мама подстрахует ситуацию, найдет непременно.
А Фест вылетает из камыша на дорогу, смотрит на хозяина, показывающего рукой направление поиска, и с азартом кидается в самые крепи. А потом вытаскивает добычу из кустов, выносит прямо к хозяину и кладет возле ноги. Пока не в руку, но, если очень хочется, это дело легко поправимо. Стало очевидным, что парень не просто умеет учиться, но и делает это по собственной воле и с удовольствием. Вот это и был, пожалуй, главный итог сегодняшнего открытия охоты по утке. Для меня. Ну, а для новоиспеченного охотника первая охота оказалась более, чем удачной. Надеюсь, что 'зацепило'.
Даже слишком быстро все получилось. Хотелось бы еще, но:
- Ну, все на сегодня. Отбой. Пошли к машинам, - это я обращаюсь к моим напарникам.
- Как все? Мы что, всех уток уже добыли?
- Нет, мы норму свою взяли. По пять штук за выход. До 15 сентября больше нельзя.

А все ж неплохим я для Саши егерем оказался - сам себя про себя хвалю.
Мы идем к машинам, довольные полностью и собой, и собаками нашими. Видно, что Сашу охота действительно 'зацепила'. Он предлагает:
- Давай сфотографируем собак с добычей.
Значит, точно 'зацепила'. Вообще, не в моих правилах фотографировать добычу и уж тем более где-то потом выкладывать во всемирной паутине. Но это сейчас. Просматривая свои фотоархивы убеждаюсь, что поначалу я был точно такой же - всю добычу, которой не часто бывало более одной штуки, старательно фотографировал. И непременно вместе с собакой. Тогда фотомоделью у меня был мой спаниель Флинт. Поэтому, предложение Александра принимается. Выкладываются в ряд 10 уток, а по краям усаживаются собаки. А мне, вероятно, остается только поклониться несуществующей публике, как режиссеру всего этого спектакля. У меня тоже все получилось по сценарию.

Вот так в нашу большую и правильную охоту пришел еще один новый охотник. Очень даже достойный. Я могу за него поручиться. Причем, пришел не один, а сразу с легавой собакой. Пусть пес еще и не такой опытный, как его мама, но очень смышленый и желающий у мамы учиться. Очень красивый и мощный.

Пошли мы на охоту все вместе и на следующий день. А потом еще, и еще. В общем, дальше все пошло уже в штатном режиме. Фест, который пребывает в идеальном возрасте и идеальной физической форме, готов охотиться каждый день. В отличие от нас Сашей, да, и от своей мамы - Нюшин возраст уже надо брать в расчет. Пусть и уступает в своей физической кондиции своим детям, но знаниями и опытом превосходит пока их на порядок. А, может, и на два. Тем и берет. Но и в отдыхе нуждается. Не на пару часов, как в возрасте Феста, а на пару-тройку дней после очередной охоты. Но все равно морозилка в доме забита дичью под завязку. И всегда она будет для меня самой лучшей в мире собакой. Обниму эту изрядно поседевшую мордаху, поцелую в мокрый нос и подумаю про себя:
':И нисколько мы с тобой не постарели,
Просто головы немного побелели.
Откружат и отпоют свое метели,
Снова будет, будет снова звон капели:!'
И снова будет апрель, будет вальдшнепиная тяга.
А этот апрель я точно прожил не зря. Я оказался нужным и человеку, и собаке. И, по-моему, справился.
Вот такие судьбы - человеческие и собачьи. Непростые, но со счастливым концом. Хотя, каким концом? Все только начинается. Хорошо начинается.

Август 2021 г.

Да простят меня модераторы, может уже и есть в этой теме данный рассказ, наткнулся на него пересматривая старые журналы "Охота и охотничье хозяйство. Думаю, что многие сталкивались с чем то подобным. Не мог не разместить, так как сам пережил в это же время что то подобное и именно с лайкой.

д.
Документальный очерк)
Она родилась 14 октября 1984 года вместе с четырьмя ее братцами и сестрицами Это был первый помет ее матери Найги, ощенившейся на третьем году жизни. Ее отцом, которого она, как большинство собак, никогда не видела, был палевый с белыми отметинами Миг, а дедом по материнской линии - серый Волчок, давший целую ветвь потомков в племени западно-сибирских лаек.
Ровно через месяц все пятеро лайчат были доставлены в Общество кровного охотничьего собаководства, где они были придирчиво осмотрены корифеями секции лаек и предложены будущим владельцам.
Я уже писал о том, как состоялось наше знакомство и почему была выбрана именно эта совершенно бегая, без единого пятнышка, сучонка, отличавшаяся от своих неповоротливых, упитанных увальней-одногнездников не только окрасом, но и необыкновенным любопытством и предприимчивостью, и как по сходству с белым медвежонком она была наречена Умкой. (см. рассказ Два-У-Два)
С того памятного дня она надолго стала членом нашей семьи. Она разделяла нашу жизнь и была непременной участницей всех поездок, многие из которых предпринимались ради нее
Ко времени приобретения Умки я был бесповоротно убежден, что настоящая охота - исключая, разумеется, весеннюю,- может быть только с собакой, и не вообще с собакой, а именно со своей, которую сам вырастил и поставил на работу. Убеждение это родилось давно, еще в мальчишеские годы, когда я начинал охотиться и какое-то время обходился без собаки. Старательно разбирая следы, вытаптывая зайца, отыскивая затаившуюся утку-подранка, я был вынужден в какой-то мере сам быть 'собакой' и понял, чего мне недостает. Первой моей собакой была гончая, которая, несмотря на сомнительное происхождение, в результате настойчивой нагонки стала работать и показала, что охота со своей собакой- это совсем не то, что унылый 'само-топ'.
Я присматривался к подраставшей лаечке, подмечал ее наклонности и старался, сколько возможно, повлиять на нее так, чтобы она была послушна, понимала, чего от нее хотят, и была готова к сотрудничеству на охоте. Меня переполняли надежды: все предки моей лайки имели дипломы разных степеней, подтверждавшие работу по зверю и птице, и получали только отличные оценки экстерьера. Известно, случаются выродки, 'в семье не без урода', - но Умка пошла не из роду, а в род: она была энергична, подвижна, сметлива и очень наблюдательна, подмечала малейшие изменения в привычной обстановке. Все это лишь подкрепляло мои надежды.
Говорят, что собака со временем приобретает черты характера своего хозяина. С этим можно согласиться лишь отчасти, потому что у каждой из них есть свой нрав и двух одинаковых собак не бывает. До Умки у меня был черно-пегий Пыж. Он тоже был западносибирской лайкой - но как разительно отличались они по темпераменту! В отличие от рассудительно-сдержанного, мудрого Пыжа Умка росла веселой, беспечно открытой в выражении своих чувств. Тяжело переживавший наказание, долго хранивший обиду самолюбивый Пыж во избежание нахлобучки больше провинности не допускал. Умка же, получив наказание или выговор за какой-нибудь свой проступок, скоро забывала об этом и как ни в чем не бывало, простив обиду, заигрывала с хозяевами. Белая, чистенькая, женственная по облику, Умка обладала типично 'женским' характером, была игрива, любила пококетничать с кобелями, не разрешая им, однако, переступать границы игры и безобидного флирта. Она была разборчива в своих симпатиях и знакомствах, избегала собак далеких от нее пород - боксеров, доберманов, немецких овчарок, не говоря о бультерьерах и Стаффордах, всячески сторонилась их, а когда кобели проявляли интерес и совались к ней - по-бабьи ойкала и отскакивала на безопасное расстояние. Собак, которых Умка выделяла своим расположением, она вызывала на игру: припадала на передние лапы, подтыкала носом, закидывала на холку лапу, тормошила, но расшевелить их удавалось не всегда, Угрюмые по нраву, туповатые мужланы озадаченно косились на резвившуюся лайку, порой делали неуклюжие попытки поддержать игру, а больше, отбежав к дереву, без конца глуповато задирали ногу, демонстрируя свою принадлежность к мужскому полу. Умке это надоедало, и она разочарованно возвращалась к своим делам.
Биологи считают, что способность животных занять себя игрой говорит об их интеллекте. Умка умела находить на улице странные игрушки: ее излюбленными предметами игр были старые обглоданные, омытые дождями кости и - почему-то - рваные башмаки или калоши. Она подкидывала их, ловила, оберегала, когда я делал вид, что хочу отнять ее находку. Белая аккуратная лаечка, играющая каким-нибудь раздолбанным ботинком, - это выглядело комично и вызывало улыбки прохожих. Дома, кроме теннисного мяча, у нее было резиновое кольцо. Вспомнив о нем, она сама снимала его с дверной ручки и надевала мне на ногу, требуя, чтобы отнимал его. Но любимой игрой были прятки: я должен был спрятаться за деревом или отворенной дверью, а она, не зная будто, где я прячусь, притворно пугалась, когда я выскакивал из засады, фыркая по-кошачьи,- это приводило ее в восторг, она носилась кругами и налетала на меня.
Умка обожала гостей. Заметив, что накрывается стол, она задолго до их прихода дежурила у дверей и радовалась им так, что приходилось умерять ее радость, становившуюся обременительной для наших друзей. Иногда она принимала участие и в застольях, сидя в сторонке и наблюдая за гостями. У нас как-то сама собою родилась шутка: когда кто-нибудь из гостей отмечал красоту лайки, я делал оговорку: 'Всем хороша собака, только попочка толстовата'.
Эта фраза, произнесенная без нажима, обычным голосом, вызывала наигранное возмущение Умки, она лаяла и была довольна тем, как реагировали на шутку расхохотавшиеся гости. Собака, конечно, не догадывалась о значении слов, но ее возмущение было понятным - упрек был несправедлив, экстерьер у нее был отличным. Классическими для западносибирской лайки были у нее пропорции головы, что не раз отмечалось на выставках экспертами-кинологами, относившимися к этому особенно строго.
Я никогда не гонялся за количеством медалей, но выводить Умку на выставки было нужно, хотя бы ради ее будущего потомства, и владельцы собак поймут мою затаенную гордость, когда нас постепенно передвигали в начало вереницы лаек, вместе с хозяевами круживших на ринге, и в конце концов оценивали Умку 'золотом'.
Живая и веселая, очень добрая к людям и собакам, остро реагировавшая на окружающее, Умка скрашивала наши городские будни. С ней было интересно.
Но главным в жизни охотничьей собаки является, конечно же, охота. Как будет работать Умка, оправдаются ли мои надежды?
Ей не было года, когда мы приехали в ставшее для меня родным Заонежье.
Для нее здесь все было впервые: настоящая дикая, со скалистыми сельгами и мшистыми урочищами северная тайга, не похожая на подмосковный лес, загнанная на склонившуюся ель норка, от которой с трудом удалось ее отозвать, ударивший в чутье умопомрачительный запах горячего рябца, ощущение его рыхлых перьев во рту, первый налаянный глухарь: Это была ее родная стихия, здесь могло полностью проявиться ее призвание, ее родовая страсть. У нее изменилось поведение, она сразу посерьезнела, другим стало выражение глаз, светившихся полнотой жизни.
Я снова обрел охотничье счастье, утерянное со смертью моего Пыжа. Он был похоронен здесь же, в Заонежье, на Диановой горе, самом высоком месте полуострова, откуда открывались, насколько хватало глаз, шишкинские лесные дали, зеркальца затерявшихся в них озер, синева Онего-моря, его далекий повенецкий берег:
Этого не могла знать моя новая лайка, но я, казалось, все еще ощущал его витавший подле нас дух, вспоминал его, глядя на хлопотавшую Умку, сравнивал их работу. Молодая сучонка, еще подросток, отдавалась охоте упоенно и страстно. Городское 'диванное' воспитание не испортило ее: она была нестомчива, хорошо ориентировалась в лесу, не боялась широкого поиска и имела звучный, доносчивый голос.

Можно успешно стрелять из перевязанной проволокой берданки, многие из которых обладают сильным боем, ко насколько приятнее держать в руках красивое и надежное ружье, всем своим видом подчеркивающее красоту охоты; можно довольствоваться помощью старательно натасканной полукровки, но способна ли она сравниться с красотой породной собаки, унаследовавшей от своих именитых предков изысканное благородство форм и фонтанирующую охотничью страсть?!
Красота всегда радует глаз и возвышает душу. Мы целыми днями пропадали в тихом и гулком, просторно засквозившем от потекшей листвы лесу, расцвеченном сентябрьскими утренниками, напитывались наперед его красотой на многие месяцы городского житья. Каменистые гряды-сельги, поросшие хрустким мхом и вереском, потаенные озера-ламбушки, неожиданно открывавшиеся в лесу, одинокий нырок, распустивший по тихому плесу 'усы', качнувшие отражения берегов, клики гусей в поблекшей синеве осеннего неба, жухлые опахала папоротников, далекое постанывание лосей - все это было и раньше, только теперь со мной был не черный, в симметричных пежинах и четкой маске Пыж, а молодая, безрассудно-азартная белая сучонка, ослепительная в зелени мхов и молодых елок. Ее далеко было видно в лесу, где, кроме берез, нет ничего белого. По-видимому, ее 'рубашка' занимала и дичь, которая довольно плотно сидела у нее на лаю. Когда нам однажды привелось ночевать в рыбацкой избушке на берегу озера, Умка под утро попросилась за дверь. Этой ночью ударил первый настоящий мороз. Над соснами близко висела огромная, круглая, как бубен, завораживающая жутью своего колдовского сияния луна. В ее осязаемом, казалось, на ощупь свете сказочно блистал покрывший траву иней. Но больше всего меня поразила моя лайка: в сиянии луны она была голубой и словно бы фосфоресцировала, светилась сама. Недаром эксперты на выставках, которые обычно записывали белым лайкам 'окрас светло-палевый', раздув подшерсток Умки, объявляли: 'Вот пример довольно редкого окраса, это чисто-белая лайка'. В кого только она уродилась, в ее роду не было полностью белых собак:
Я никогда особенно не тяготел к охоте на крупного зверя. Не всегда чистое, с первой пули, убийство большого животного, в котором так много жизненных сил, съемка шкуры, кровавая разделка туши - все это словно бы разрушает поэзию тихого уединенного лесования с лайкой. И я опасался, что Умка будет увязываться за лосями, которых в те годы было много в карельских лесах,- вся другая охота пошла бы тогда насмарку. Но она, угадывая мои пристрастия, осталась к ним равнодушной. Не изъявила она желания идти и по кабану, когда мы охотились потом на куниц в воронежских краях. Кабаньи свежие следы, только что покинутые лежки не были там редкостью. На подходе к заросшему тальником и трестой лесному болоту она сдалека причуивала 'толстый' запах вепря, ерошила загривок, настораживалась, я и знал, что здесь есть или только что были дикие свиньи. Умка с интересом обнюхивала их обмятые в осоке 'постели', но преследовать не хотела. Я не настаивал, не притравливал ее к кабану: в компании с другими собаками мы не охотились, а подставлять в одиночку кабаньим клыкам породную рабочую лаечку было бы так же безрассудно, как топить печь дровами красного дерева. Для такой охоты годится орава любых, даже беспородных псов, от которых при встрече с кабаном требуются лишь смелость, вязкость и злоба к зверю.
Умка работала все, к чему я проявлял охотничий интерес Однажды из-под нее вырвался вальдшнеп, потянувший через меня по лесной просеке. Несложным выстрелом я достал его. Умка внимательно обнюхала незнакомую птицу, по своей привычке ткнула, 'припечатала' ее носом и стала после этого попутно вытуривать и вальдшнепов. Она это делала, конечно, без стойки, молча, мне не всегда удавалось выстрелить, но то, что у нее появился еще один объект охоты, было несомненным.
В другой раз я подбил вывернувшегося на мочажине бекаса, и Умка, ознакомившись с новой дичью, перестала пропускать и этих куликов. Но бекасиных мест в Заонежье мало, стрелять больше не пришлось, и лайка постепенно остыла к ним.
Совершенно неожиданно для нас обоих, вероятно, у нее вдруг обнаружился интерес к медведю. Это случилось в солнечный, ласковый день карельского бабьего лета, такой тихий, что слышен был шорох опадающей листвы. Я шел горбом сельги, округлой, как спина окаменевшего кита, а Умка работала внизу сбоку, в гущаре урочища. Я ждал кого угодно - глухаря, тетерева, рябца, вальдшнепа, наконец, - но только не медведя. Под сель-гой послышался легкий треск, и на открытую каменную плешину вывалился медведь. Черный, как уголь, в золотом свечении осинок и хлипких березок, росших на камне, небольшой, лоснящийся на солнце мишка метрах в двадцати от меня перевалил галопцем сельгу и скрылся в моховом болоте, густо затянутом талами и багульником. Тут же из сумрака зарослей выскочила на солнце моя белая лайка. С хохлом взъерошившейся на загривке шерсти, она озабоченно шла по медвежьему следу. Умка заметила меня, вопросительно вскинула голову: кто это был? почему ты не стрелял? он нам не нужен?
На медведя я не рассчитывал, но можно ли отказаться от него, если того захотела моя собака? Я заменил пятерку в стволах на пули, которые всегда беру с собой на всякий случай, и направился вслед за медведем. Мне было любопытно, как дальше поведет себя молодая лайка.
Но нет, Умка в дебри не полезла. Идти туда со мной она была не против, но инициативы в поиске не проявляла. Ее горячий запал уступил место благоразумию. Мы бестолку потоптались в дремучем болоте и снова выбрались на сельгу. Мимолетное увлечение медведем кончилось ничем. Но кто знает, быть может, в компании с более опытной и злобной медвежатницей Умка пошла бы и по этому зверю?
Ее природная доброта иногда мешала делу. 8 городе я был доволен, что Умка, неравнодушная, как все лайки, к кошкам, облаивала, но не трогала их. На охоте такая деликатность была ник чему. Как-то раз она прихватила свежий след норки, протоптавшей на мшистом берегу болотистой речки извилистые лабиринты ходов. Норка, очевидно, приловчилась брать уток: на большом плоском камне возле речного переката у нее была 'столовая', где валялось несколько крыльев крякв и чернети. Умка буквально выковырнула зверька из-под корня березки, могла его схватить, но не решилась и упустила его, канувшего в расщелине огромных валунов. Сказалось ли 'диванное' содержание, или, возможно, собаку остановила извергнутая норкой, надолго повисшая в безветрии ужасная, удушающая вонь, омерзительнее которой мне не приходилось встречать?
Зато она без раздумий прихватывала бьющихся в лодке щук, выловленных на спиннинг. Умка сопровождала меня и на рыбалке. Она внимательно следила за тем, куда падала блесна, как я подтягивал ее, просвечивающую в воде, и нет ли чего на крючке. 8 любой лодке у нее было одно излюбленное место - на носу. Узкий нос нашей онежской лодки был обит жестью, сидеть было скользко, собака, случалось, срывалась с него, но как ни в чем не бывало подплывала к борту. Я выволакивал ее в лодку. Обдав меня веером брызг, она снова взбиралась на нос. Ей нравилось быть 'впередсмотрящей'.
С таким же любопытством она наблюдала за ловлей рыбы на удочку. Даже в Москве, когда мы во время прогулки забредали к водоему у Дворца пионеров на Ленинских горах, она, завидев рыбака, удившего в этой луже бычков-ротанов, устраивалась у него за спиной и ждала, не запляшет ли на воде поплавок.
Мы часто отправлялись в лес вчетвером: Алла и Ушлик - маленький смешной песик, подобранный мной на дороге и ставший 'компаньоном' Умки в городском житье, 'второе 'У', - занимались грибами и ягодами, а мы с Умкой - охотой. Если, не успев отойти далеко от наших грибников, мы кого-то находили - на голос Умки подвывал Ушлик, и нельзя было без улыбки глядеть, с осознанием какой важности выполняемой работы вторил лайке, обладавшей для него непререкаемым авторитетом, наш маленький 'обезьяний пинчер'.
Мы с Умкой пропадали в лесу до вечера. Тишину глухих урочищ взрывал далекий лай собаки, отдававшийся звонким эхом. Еще не зная, кого она облаивает, я спешил к ней, и сердце мое заходилось радостью, ожиданием скорой разгадки тайны и встречи с птицей или зверем.
Где-нибудь на берегу озера мы садились передохнуть. Я по-братски делил прихваченные бутерброды. Перекусив, Умка иногда, не испрашивая на то моего разрешения, вдруг взбиралась ко мне на колени. Меня трогало откровение этой оставшейся щенячьей привычки, лишний раз подтверждавшей женственность ее характера, я мирился с мокрыми штанинами и терпел. Может быть, ей просто было дальше видно с коленей, как на носу лодки, легче ловить налетавшие запахи. Слушая лес, наплеск набегавших волнишек, лайка щурилась и раздувала ноздри. А потом так же неожиданно спрыгивала легко и звала идти дальше.
Так прошло четыре осени. Все четверо мы были в Заонежье счастливы.
Как всегда, собрались ехать туда и на следующую осень.
- Ждем, - позвонил мне мой приятель лесник Миша, в старом, но крепком и просторном доме которого мы обычно жили. - Только езжай не на машине, а поездом: бензина у нас нет. Мурманские отпускники посидят недельку-другую в ожидании горючего, а потом их кто-нибудь на веревке тянет назад. Так что доехать-то, может, и доедешь, а отсюда не выберешься.
Не стало бензина, которого всегда было хоть залейся! Это был очередной вывих перестройки, которая вырвалась из нерешительных рук ее незадачливого 'архитектора' и пошла по пути разрушения,. Добираться поездом, с двумя собаками и ворохом барахла? И мы не поехали. К тому времени мы только что приобрели по случаю избу-развалюху на тверской земле и отправились обживаться к себе а деревню.
Не попали мы в Заонежье ни в последующую осень, ни еще через год. Все так же плохо было с бензином, небезопасной стала и сама дорога. Теперь уж нельзя было, как раньше, стать на ночлег где-нибудь на безлюдном берегу реки или озера, выпустить затомившихся собак, разжечь костерок и переночевать в палатке. Опасность дорожного разбоя заставляла коротать ночь на грязных стоянках под прикрытием 'дальнобойщиков', перевозивших груз компаниями в две-три машины.
Больше мы с Умкой а Заонежье не бывали.
Неудавшаяся перестройка привела к августовскому перевороту 91-го года. В стране утвердилась самая неправедная из всех форм власти - власть денег, не разбирающих, как и к чьим рукам они липнут. Все стало предметом торговли по недоступным для рядового труженика ценам, даже врачебная помощь и уроки учителя.
Предметом торговли стала и охота. Существовавшая ранее небольшая или просто символическая стоимость путевок и лицензий выросла в десятки раз, коммерция стала основой работы охотничьих хозяйств. Российские глухари, лоси, медведи, кабаны оказались выброшенными на международные торги. Не замедлили явиться и закордонные покупатели, именующие себя охотниками. В России тоже появились стрелки, желающие за деньги убить где-нибудь в Африке, из-под руки чернокожего провожатого, носорога или бегемота. От такой охоты, утратившей нравственную основу, осталось лишь убийство, купленное право выстрела. Все это стало следствием провозглашенной так называемой свободы. Свободы для кого? От чего?
От идеологического насилия прежней власти я легко уходил, не вступая ни в какие организации, партии и союзы, кроме союза охотников и профсоюза. Политический лозунг, вывешенный где-нибудь над входом в баню или в концертный зал, способный вызвать лишь ироническую усмешку, не мешал за копейки попариться, как того хотелось, или насладиться музыкой. Теперь все удовольствия стали для кармана накладны. Объездивший когда-то полстраны, теперь я, как подавляющее большинство моих сограждан, оказался привязанным к порогу дома. Такова она для нас, нынешняя 'свобода':
Но материальные затруднения - это еще полбеды. Те, кто пережил годы Великой Отечественной войны, знают, что в этом отношении в то время было еще труднее. Но пайка мякинного хлеба и морковный чай без сахара не помешали мне на тринадцатом году жизни впервые испытать счастье охоты и отдаться ей на всю жизнь.
Тяжелее всего оказалось пережить непреходящий шок от небывалого в истории России преступления беловежских заговорщиков, в результате которого Держава оказалась расчлененной, а более двадцати миллионов соотечественников превратились в чужеземцев. Тяжело ощущать предательство национальных интересов, наглое, на глазах подданных, попрание властью норм социальной справедливости, к которой так чувствителен русский человек, тяжело видеть нищих, безвинно обездоленных людей, бездомных стариков и беспризорных детей, тяжело разувериться в щедрых предвыборных обещаниях первого лица государства, обернувшихся обманом .
Все это я пишу затем, чтобы объяснить, почему после полувековой охоты я в течение нескольких лет не брал в руки ружья. Ощущение душевной несвободы не вяжется с той радостью, которую я всегда испытывал на охоте. Даже волк, попавший в клетку, теряет свой охотничий инстинкт. Сущностью русской охоты всегда была ее духовная основа, ощущение душевной раскрепощенности, близости родной природе и любви к ней, без которой не может быть любви к Отечеству. Именно это всегда отличало русского настоящего охотника. Вспомните еще раз слова П. М. Мачеварианова, автора 'Записок псового охотника Симбирской губернии', сказанные им 125 лет назад: 'Привязанность охотника к родине безгранична. С какой любовью смотрит он на свои поля, луга, рощи и вообще окружающую местность:'
Разве что-то изменилось с того времени? Только то, наверное, что в устах некоторых прозападных политиков и продажных журналистов, духовной черни, не стесняющейся своего нравственного убожества, само слово 'патриотизм' стало звучать как ругательство:
Дальше деревни мы теперь не выбирались. Ружья с собой я не брал. Брошенная на произвол судьбы деревня на глазах нищала и спивалась. До охоты ли тут:
Но как это объяснить моей лайке? Мы часто ходили с ней в лес. Еще полная сил и охотничьей страсти, она, как и прежде, исправно трудилась, азартно облаивала зверя и птицу. Она выставляла мне белок, куниц и норок и недоумевала, должно быть, почему ее работа не сопровождается выстрелом, пока не смирилась и не привыкла к нашей тихой грибной охоте.
И Умке, и Ушлику в деревне было привольно. На задах нашего участка - на 'запольках', как говорят в Заонежье, - почти сразу начинался лес. Собаки целыми днями были на воздухе, бродили окрест, не удаляясь далеко от
дома. В жаркие дни Умка с удовольствием купалась со мной на озере. Предназначенное больше ради собак деревенское летнее житье нравилось и нам. К тому же 'подножный корм' представлял собой ощутимое экономическое подспорье. Земля в трудный час всегда выручала человека с лопатой.
К сожалению, век собаки недолог. Умка начала стареть. Незаметно для себя мы тоже вошли в пенсионный возраст и тоже начали стареть. Ноу собак, особенно у крупных, это происходит так быстро:

Старость всегда становится уязвимой мишенью для болезней Какая из них угодит раньше?
У нашей лайки во время очередной пустовки обнаружились кое-какие ненормальности. Мы повезли ее в московскую ветлечебницу. Опытнейшая Антонина Ивановна, еще лечившая Пыжа, сдавила ей живот. Умка дико закричала.
- М-да,- покачала головой Антонина Ивановна.- Опухоль. Большая, созревшая. Обречена собака. Спасти здесь может только тяжелая операция, но в таком возрасте этого делать нельзя. Наркоза она может не вынести. Только мучить собаку. Оставите ее?
Оставить? Ну нет. Мы к этому никак не были готовы.
- А может, все-таки полечить? - с неуверенной надеждой спросила Алла.
- Что ж, - так же неуверенно согласилась врач. - Давайте попробуем.
Умка скребла когтями, скользила на кафеле, умоляюще тянула за дверь: скорее, скорее отсюда, где делают так больно!
И мы принялись лечить. Алла сама делала ей уколы. Всегда очень послушная, Умка была послушна и здесь. Заметив в руках шприц, она забивалась в угол. Я звал ее, и она, поколебавшись, тихо и обреченно сама шла на процедуру. Не узнать было в ней ту веселую, игривую собаку, каковой мы привыкли ее видеть. Несмотря ни на что, она полностью нам вверялась, терпеливо переносила уколы и глотала обвалянные в сливочном масле таблетки. К нашей радости, ей стало лучше. По совету врача лечение прервали. Только надолго ли?
Но беда не приходит одна. Может, оттого, что Умке когда-то попала в ухо вода, или по какой-то другой причине - оно стало болеть и мокнуть, распространяя неприятный запах. Пришлось чистить ухо ватным тампоном, промывать перекисью водорода, закапывать ушные капли. Собака сносила и это. Лишь по тому, как она напрягалась всем телом и покряхтывала, можно было судить, какую боль ей приходилось терпеть.
- Ну, потерпи, Умочка, потерпи, моя девочка: Сейчас, сейчас, еще совсем немножко: Девочка моя:
Чистенькой и женственной, такое обращение подходило ей, но от этого становилось еще более жалко ее.
Такие манипуляции Алла делала каждый день. Женщины, вероятно, более склонны по своей натуре к врачеванию. Меня бы на такое не хватило. Это счастье любого охотника, когда жена любит собаку, заботливо кормит и терпеливо возится с нею. Были перепробованы всевозможные средства, но все это только оттянуло по времени потерю слуха. Обладавшая от природы тончайшим слухом, улавливающим легкое царапанье беличьих коготков на вершине дерева, Умка к концу жизни оглохла полностью.
Однажды ночью нас разбудил шум и грохот, включили свет. Умка билась на полу, пытаясь встать на ноги, поднималась и снова падала. Я вскочил, помог ей утвердиться. Перепуганная своей беспомощностью, она растерянно, тяжело дышала, в глазах стоял ужас. Я огладил, успокоил ее, она немножко пришла в себя. Это оказался микроинсульт. Снова лечение, новые лекарства и уколы: Но, благодаря быстрой помощи и послушанию, Умка преодолела и эту напасть, почти полностью восстановилась. Только голову после удара она держала чуточку набок, что придавало ей несколько вопросительно-недоуменное выражение.
Это самое сложное время в отношении хозяина со своей собакой - ее глубокая старость. Оно требует терпения, сострадания и милосердия.
Милосердие может выражаться не только в неустанном лечении и постоянной помощи ослабевшей больной собаке - оно может потребовать от хозяина жесткого решения, последнего в жизни собаки, дальнейшее существование которой становится мучением. Одни идут на это очень тяжело, другие без долгих раздумий, желая избавить себя от неудобств, осложняющих быт. Как бы то ни было, нельзя осуждать такой исход, если жизнь становится собаке в тягость. Человек вправе распорядиться ее судьбой: породные собаки рождаются по его воле, по его воле могут и умереть. Так было и у нас: Умка, готовая, как это определено природой, каждый год приносить щенят, родила их лишь тогда, как только мы того захотели. Но одно дело - вмешиваться е зарождение жизни, другое - определять ее конец:
Умке бывало плохо, у нее обострялись боли. Как-то раз, не находя себе места, она изорвала в клочья свою подстилку, чего с нею никогда не случалось. Чаще всего, как это бывает и у людей, боль приходила по ночам. Мы просыпались от ее топота, она бродила в темноте по кругу, натыкалась на мебель; забравшись под стол, не могла найти выход, тычась в ножки стульев. Приходилось зажигать свет, давать ей болеутоляющее, успокаивать и препровождать на ее матрасик. Боль отступала, Умка притихала, засыпали и мы:
Старость и болезни сильно изменяют характер и поведение собаки. Мы убедились, как много значит общение с нею голосом. Собака отлично понимает многие слова, реагирует на интонацию речи, догадываясь о настроении хозяина и его намерениях. Теперь оглохшая Умка лишилась такой связи с нами, с ней можно было общаться только жестами. Она понимала их, по-прежнему была послушна, но это не могло заменить разговора с нею. Рассчитывая на снисхождение, она стала более бесцеремонной, позволяла себе попрошайничать у стола, крутилась под ногами, а когда одергивали ее, отмахивалась, как это делают и люди: 'Что вы от меня хотите? Я же глухая, не понимаю:' Делать замечания было бесполезно, а шлепнуть не поднималась рука. Мы щадили ее старость и слабость, прощали ей все и старались, как могли, облегчить ее состояние. Собака теперь целиком зависела от нашей воли. Соседство старой Умки невольно порождало мысли о том. что ждет нас самих в теперь уж недалеком будущем, как обойдется с нами судьба:
Весной 2000 года пришло время собираться в деревню. Дотянет ли Умка до отъезда, как перенесет дорогу? Оба они, и Умка, и Ушлик, обожали машину. Раньше, когда в Москве не было такого сумасшедшего уличного движения, а парковка не составляла труда, я часто пользовался машиной и непременно брал их с собой. Не тяготясь ожиданием, когда я уходил по делам, они сидели в машине и неохотно покидали ее по возвращении домой.
Свидание со знакомыми деревенскими местами взбодрило Умку. Она бродила по деревеньке, по заполькам, что-то вынюхивала. Деревенские ее любили: она была приветлива к людям, не конфликтовала с местными собаками и не обращала внимания на домашнюю скотину. Широко знали ее и в округе. Даже бесшабашные подвыпившие трактористы сбавляли в Деревне скорость, зная, что на пути может оказаться глухая лайка Бывало так, что трактор-колесник, настойчиво сигналя, тихо шел по дороге, а перед ним, не слыша клаксона, брела наша Умка. Оглянувшись, она не сразу уступала колею. туго соображая, что от нее требуется. Сказывалась, вероятно, ее послеинсультная, склеротически-замедленная реакция. Мы старались не доводить до такого и не спускали с нее глаз.
У нее, вероятно, болели и суставы: ложилась она, долго примеряясь, осторожно, и так же поднималась. Ей легче было ходить, чем стоять. Когда она останавливалась, у нее словно бы подгибались ноги, ее пошатывало. Далеко от дома она не уходила и бродила вокруг усадьбы, набив торную тропу.
Мы заметили, что она стала хуже видеть, особенно в сумерках. У нее исчезло боковое зрение, она перестала реагировать на движение руки в стороне от ее глаз. Несколько раз она падала на крыльце, соступая мимо ступенек, и теперь боялась спускаться, ожидая, когда ей посветят фонариком. Глухая, да еще слепая - это совсем беда: Свою старческую немощь Умка переносила стойко и молча. Она ни разу не визгнула, когда падала, когда натыкалась впотьмах на предметы.
Никогда у меня еще не было такой старой собаки, в которой, несмотря на возраст и болезни, так цепко держалась жизнь. У нее было тренированное сердце рабочей собаки и удивительно жизнелюбивый темперамент. Едва держась на ногах, она по-прежнему заигрывала с кобелями, играла и с нами, припадая на передние лапы, наскакивая и носясь кругами. Прервав игру, она замирала, расставив ноги, покачиваясь,- ей надо было прийти в себя, у нее, вероятно, кружилась голова, все плыло перед глазами. А главное - у нее был хороший аппетит, ей давали столько, сколько она хотела. Еда поддерживала ее, но все равно она быстро худела, шерсть не могла скрыть торчащих мослаков на крестце - ее пожирала болезнь, одним из проявлений которой была новая опухоль, появившаяся под хвостом.
И видеть угасание собаки, и писать об этом тяжело. Куда отраднее вспоминать счастливое время прежней охоты И мне Умка все еще представлялась такой, как в Заонежье,- в просвеченном осенним солнцем тихом лесу, широко разносящем ее страстный лай, веселой, деятельной, полной сил:
Знаю, меня легко упрекнуть в моей нерешительности и малодушии, не допускавшем вмешательства в судьбу состарившейся больной собаки,- я и сам попрекал себя в этом не раз, когда Умке было особенно плохо, и даже подумывал, стоило ли мне вообще заводить собаку при таком к ней отношении, но: Ни я, ни Алла не могли пойти на такое вмешательство. Пусть все решит сама Природа. Нас ободряли всплески жизнерадостности нашей лайки, и мы старались, как и чем только можно, поддержать ее. Пусть решит Природа:
Одно я знал определенно: как бы то ни было, собака будет похоронена только здесь, на своей земле. В деревне, возле дома. Так было решено, когда Антонина Ивановна обнаружила у нее опухоль и предрекла Умке скорый конец. С тех пор прошло два с лишним года, за это время я укрепился в своем затаенном, самому себе данном обещании. Не так нужно было Умке - это нужно было мне самому. После шестнадцати лет пребывания в семье собака заслужила право быть поблизости:
Так прошло лето двухтысячного года, холодное и дождливое. Словно в награду за пережитое ненастье, в канун Рождества Богородицы 21 сентября пришла замечательная, редкостная, теплая и тихая, благостная осень. Ей не подходило название 'бабье лето', его время прошло - это была истинная Богородицы на Осень, с ласковым солнцем, гулкой тишиной засквозивших лесов, с паутиной на опустевших картофельных грядах, с шумными налетами скворцов на осыпанные ягодой рябины. Такими же были и ночи - бархатисто-мягкими и теплыми, с высоким торжественным небом, усеянным множеством звезд, празднично излучавших свое великолепие, с тихо уснувшим над землею воздухом, далеко разносившим приглушенные земные звуки.
Не хотелось уезжать от такой благодати. К тому же у нас остались кое-какие мелкие дела, и мы не уехали, как намечали, 30 сентября, отложив отъезд до следующей субботы.
А я думал, что мне, вернее всего, придется скоро вернуться. Только как это будет? Катастрофически быстро растущая у нашей лайки опухоль может все-таки вынудить в конце концов обратиться в Москве к Антонине Ивановне за последней помощью. На машине я не поеду. Придется везти Умку поездом или электричками с пересадкой в Твери, а здесь поспешать на единственный автобус. Раскрывать заколоченный на долгую зиму дом не стоит, переночую у соседей, чтобы наутро попасть на тот же автобус: Как бы ни было хлопотно, все равно будет только так.
Поздним вечером второго октября я, как обычно, вывел перед сном прогулять собак. Стояла прекрасная ночь все еще продолжавшейся Богородицыной Осени. Сделав свои дела, собаки вернулись. Я жестом показал Умке на открытую калитку, но она, чуть замешкавшись, точно вспомнив что-то, вдруг отвернула и с необычной для нее резвостью пустилась по дороге в ближнее, отстоящее в километре, село. Так уже было однажды ночью. Мне тогда удалось нагнать ее и направить домой, где ее поджидала у калитки Алла. И вот опять, в то же время, по той же дороге: Крикнув Алле, чтобы она встретила Умку, я побежал вдогонку и нагнал ее. смутно белевшую на дороге, уже за деревней. Она послушно повернула, потрусила к дому, и я потерял ее из вида - меня слепил свет крайних домов.
Алла ждала возле калитки. Умка не возвращалась. Значит, незаметно для меня она где-то свернула все-таки с дороги, обошла стороной. Родилось тяжелое предчувствие, что мы видели нашу лайку в последний раз:
Отправились на поиски. Посвечивая фонариком, сходили в село, на автобусную остановку, где Алла встречала меня с собаками после поездок в Москву, дважды прошли по дороге мимо озера. Сигналили во все стороны фонариком - звать Умку было бесполезно. Слабая собака не могла уйти далеко, она должна была бы заметить нас.
Вернулись домой за полночь. Где еще искать? Может, вернется, когда рассветет? С такой надеждой легли спать. Но я не пролежал и пяти минут. Словно что-то кольнуло меня: надо идти!
Я направился по дороге туда, где последний раз видел Умку. И тут я услышал лай. Это был ее голос! Умница, она сама давала о себе знать! Приглушенный лай доносился от озера, мимо которого шла дорога. Между озером и дорогой - дремучая урема с густым ольшаником, перевитым хмелем, за росшим крапивой, малиной, жесткими талами. Лай раздавался откуда-то оттуда, из глубины уремы. Что бы ей пораньше было подать голос, мы ведь дважды проходили мимо! Выли рядом!
Я помчался на ее лай. Шум крови в ушах и дыхание мешали засечь место, откуда он раздавался, но я не останавливался, торопясь оказаться поближе, а потом уж уточнить, где она лает. Лай замолкал, возобновлялся снова. Только не молчи, только не молчи!
После перемолчки голос вдруг зазвенел с таким отчаянием, что у меня морозцем схватило спину. Никогда она так не лаяла, с таким отчаянием и безысходностью!
- Слышишь ли ты, хозяин, как мне плохо?!
- Слышу, слышу! Сейчас, милая, потерпи, я сейчас..
На бегу всплыло какое-то воспоминание, что-то подобное встречалось мне: Читал об этом: Ассоциация далекая, отстраненная и все-таки чем-то похожая: Гоголь! Гоголевский 'Тарас Бульба'. Измученный палачом, мужественно сносивший пытки Остап в упадке духа крикнул с эшафота: 'Бать-ко! Где ты? Слышишь ли ты?' - 'Слышу!.. '
- Слышу, слышу! - хотелось мне крикнуть, да что толку:
Лай широко растекался по воде, возносился вверх, я не понимал, откуда он исходит, казалось, он заполнил небо, густо осыпанный звездами космос:
Я был уже не очень далеко - и вдруг он оборвался. Наступила полная тишина. Поймать бы хоть какой-то звук, шорох в темной береговой уреме: Нет, все тихо. Только пульсирует в ушах кровь и нудно побрехивает у коровника собачонка, взбудораженная лаем Умки. Молчит лес, молчит озеро, жидко отразившее одинокий фонарь на дальнем сельском берегу. Кажется, чуть слышно сипят, лучась, бесчисленные звезды:
Я полез наугад в заросли. Лучик ослабшего фонаря упирался в стволы ольшинок, в частокол тальников и сухой крапивы, я оступался в наполненные водой ямы, спотыкался в хламе упавших стволов, продирался сквозь трескучий сушняк: Как занесло сюда мою полуослепшую, оглохшую собаку, как она пробиралась с этакой чертоломине? И почему так звучно раскатывался по ночному озеру ее отчаянный лай? Может быть, потерла надежду выбраться из путаниц, зарослей, Умка ушла в воду? Но это же безрассудно - искать спасение в озере километровой ширины! Но искала ли она спасения? Она не могла не видеть нашего фонаря, когда мы шли мимо и посвечивали в заросли, она знает наш фонарик, я всегда по вечерам, подзывая ее, сигналил светом:
Утром мы тщательно дважды облазали весь берег. Никаких следов.
- Это волк, - твердо предположили знакомые деревенские охотники. - С чего бы ей лезть в воду? Тут возле коровника выброшена туша дохлой коровы, днем ее гложут собаки, а по ночам, бывает, приходит волк. Есть такой старый обнаглевший недострелянный вол-чина. Услышал лай, бросил тухлятину, кинулся на свежатинку!
Волк, действительно, наведывался в деревню. Я замечал его следы на дороге, а соседка, полоскавшая как-то в сумерки белье на мостках, видела, как 'большая серая собака', появившись откуда-то, схватила молодую деревенскую собачонку так, что ей слышно было, как у той хрястнули кости. Да и сами мы, выйдя однажды перед сном за калитку, слышали в ночной тишине далекий волчий вой. Но если волк, почему он не тронул дворняжку у коровника, она была куда ближе:
- Волк,- подтвердил и наш приятель Николай Евгеньевич, опытный охотник, биолог-охотовед, школьный учитель,- Она сама накликала себе смерть. Надо слушать сорок, должно же что-то остаться от собаки.
Мы обошли всю округу. Следили с Николаем Евгеньевичем за сороками, прислушивались к клекоту воронов, но обнаружили только телячью выброшенную шкуру да позеленевший костяк еще одной коровьей туши.
У дверей магазина я повесил объявление, пообещав награду, в школе оповестили вездесущих ребятишек, к поискам подключились наши знакомые и соседи. Умка исчезла, будто растворилась в небесной вышине, откуда доносился ее прощальный лай.
Через день нам предстояло уезжать. Не хотелось покидать деревню в неопределенности, не получив ответа на вопрос, которым мы жили последние дни. Но откладывать отъезд было нельзя. Я попросил Николая Евгеньевича похоронить собаку, если она найдется, показал ему давно загаданное место.
Надо было вытащить с воды и положить в сарае на зимовку лодку. Прежде, чем сделать это, все-таки решил обследовать озеро.
Первое предположение, родившееся в ночь гибели Умки, оказалось верным. Я нашел ее на краю тростников метрах в сорока от берега. Белое пятнышко на воде я заметил сдалека:
Кинувшись в воду, чувствуя свой конец, она лаяла, оповещала мир о своем отчаянии, пока не захлебнулась:
За границей изученного в людской психике есть все еще непознанная область - область действия экстрасенсов, ясновидящих, прорицателей. Вероятно, в минуты нэивысшего психического напряжения и собаки способны совершать поступки, находящиеся за гранью их привычного поведения. Такие случаи потрясают воображение людей, рассказы о них передаются из уст в уста, они становятся легендами,..
Пока нагруженная машина прогревалась перед дорогой з Москву, мы снова подошли к холмику свежей земли с незавядшими астрами.
'Я ослушалась: Прости меня, мой хозяин. Но для всех нас так будет лучше. И я сделала для этого все, что могла:'
До сих пор у меня в ушах стоит ее звонкий, трагически-звенящий исполненный отчаяния лай.

'Охота и охотничье хозяйство' ?8 - 2001

Здравствуйте уважаемые форумчане. Я вернулся под новым (теперь русским) ником. Читаю и мне приятно, что тема не затухла, продолжается. У меня теперь "железная нога"(эндопротез тбс и накостная пластина после перелома того же бедра). Много чего изменилось в моей жизни.Скоро опять созрею на новый рассказ. Р.S. Книгу пока так и не напечатали,денег не хватает.А из всех вариантов названия я выбрал "С полем,барин" С уважением к участникам, д-р Б.

Ну наконец-то! Ззаждались Ваших замечательных рассказов, мэтр. Здоровья и вдохновения!