интересный рассказ

Папа слегка улыбался и выглядел грустнее, чем обычно. Он был в штатском - мне непривычно было видеть его в черном пальто и шляпе вместо обычных шинели и светло-серой шапки с кокардой.
Когда мы шли по парку - на Украине темнеет рано, в шесть часов вечера уже ночь - я вдруг услышал "Э, мужик, стоять, сигарет не будет у тебя?". Поворачиваясь на ходу, я увидел, как в свете фонарей, через медленно падающие снежинки, к нам сзади подбегают двое, нет, трое мужиков. Они были моложе папы - лет по двадцать-тридцать наверное, с длинными волосами и в клешеных джинсах. "Сынок, не оборачивайся, идем быстрее, шпана, не обращай внимания" - тихо произнес папа и ускорил шаг. "Э, ты че, я не понял, я кому сказал стоять" - раздалось уже за самой моей спиной. Папа остановился, повернулся назад, и тихим голосом - я никогда не слышал,
чтобы папа разговаривал так тихо - ответил: - Ребята, у меня только папиросы, я могу вам дать одну. Парень, который подходил к нам, ухмыльнулся, засунул руки в карманы джинсов, прохрипел носом и сплюнул папе под ноги желто-зеленую соплю. Она упала в десяти сантиметрах от папиных ботинок и сразу стала покрываться тающими снежинками. - Я те русским языком сказал - стой, хуль ты сразу не остановился, - парня покачивало, и пахло от него, как от сантехника дяди Коли с четвертого. - Не ругаться при ребенке! - от того, что папа резко повысил голос, двое парней, подбежавшие к первому, даже немного
отодвинулись.
- А ты чё, борзый, что ли? И чё ты мне сделаешь? Табаком из папиросы в глаз попадешь, как с плювалки? - парни загоготали. -
Ты, бля, интеллигент хуев, быро дал сюда кошелек. Или ты так не понимаешь? - парень засунул руку в задний карман брюк. И
оставил её там. - Бля, давай по-хорошему, а то тебя щас попишем и выблядка твоего.
Второй парень быстро подошел ко мне с боку и схватил за шиворот. Папа перехватил его руку и тогда тот, с рукой в кармане,
вытащил нож и сунул его папе в лицо.
- Стоять сука, кому сказал.
- Хорошо. - папа приподнял руки. - Сына отпустите. - и полез рукой во внутренний карман. Папа посмотрел на меня искоса и
сделал едва заметный жест глазами - беги, мы так все время делали, когда бегали наперегонки в парке. Но я не мог. Я весь
дрожал, мне казалось, что кто-то очень большой и злой взял меня за сердце узловатыми корявыми руками и держит на месте, не
давая ступить и шагу.
Доставая кошелек, папа уронил его на снег. "Ты чё, поднял, сука!" закричал тот, который с ножом, и папа наклонился, и
выпрямляясь, схватил его за руку с ножом, а второй рукой резко ударил куда-то под голову, в шею, и парень квакнул,
поперхнувшись , его голова дернулась, ноги повело, и он стал падать назад. Папа повернулся к тому, который держал меня и
замахнулся кулаком. Я почувствовал, как державшие меня руки ослабли, и заорал - "Папа! Сзади!", но было поздно, потому что
третий из напавших на нас схватил папу руками за шею и стал душить его сзади, заваливая на себя.
Папа обхватил его за руки, резко присел, и перебросил через бедро на землю.
Я понял, что сейчас все будет очень плохо. Папа не мог разделаться с повисшим на нем парне, а второй в это время достал
что-то из кармана куртки, щелкнул кнопкой, и с ножом в руке дернулся к папе. Я прыгнул на него сзади, и обхватил его за ногу,
и вцепился зубами в твердый синий коттон джинсов. Мне уже не было страшно - не трогайте моего папу, не трогайте моего папу.
Когда он двинул меня по голове рукой с зажатым ножом, я ощутил удар, меня как будто хлестнули по лбу эдектрической плетью, и
что-то теплое побежало у меня по лицу. Посмотрев вниз, я увидел, как густые капли крови падают на снег прямо из меня. Мне
даже не было больно, только как-то.странно. Как будто мне все снится. Лежа на снегу - кровь текла из моего лба в белое, и
впитывалась, текла и впитывалась, я видел, как папа выбивает ударом ноги нож из руки нападавшего, как он обхватывает его
руками за шею и резко, с хрустом, поворачивает её по часовой; как он поднимает нож и бьет им в живот второго; как он подходит
к тр
етьему и, пока тот не успел заорать, взмахивает рукой с зажатым ножом у того перед лицом, и как сразу за папиной рукой
брызгает красная струйка, как летом из поливального шланга, когда он рвется, и дядя Коля-сантехник обматывает место разрыва
синей изолентой. Как папа подходит к отползающему с красным следом по снегу верзиле и берет его за волосы, и оттягивает на
себя голову, и коротко проводит рукой под горлом, так, как он это делал, когда мы ездили в Ивановку за грибами. Как папа
оттирает нож снегом, затем снятым с одного из парней шарфом, как он отбрасывает далеко, в снег, нож, и идет ко мне, и
поднимает меня на руки, и говорит, что все будет хорошо, и просто царапина, и доктор обработает йодом и зашьет, и будет
совсем не больно - ну, только чуть пощиплет.
В больнице папа сказал, что я напоролся лбом на натянутую в лесу проволоку. Врач предложил папе сделать мне наркоз - восемь
швов, все-таки. Папа сказал, что его сын выдержит. И я выдержал. Только потом, когда папа на руках нес меня к дому, я
заплакал, уткнувшись носом в его плечо. Я плакал, и не мог остановиться, а папа похлопывал меня по спине, и говорил, что
ничего, сынок, все будет хорошо, все будет хорошо.
Когда мы подошли к дому, он поставил меня на ноги, и слегка присел, чтобы оказаться со мной лицом к лицу:
- Сын. Это была шпана. Быдло. Мусор. Не люди. Хуже - когда промолчать. Хуже - спрятать глаза и пройти. Хуже - не заметить и
уверять себя через три минуты, что не надо связываться, правильно, что отдал. Всегда наказывай наглость. Всегда карай быдло.
Помнишь, по телевизору, дядя Миша Ножкин пел - "Добро должно быть с кулаками". Иногда с ножом, сына.Иногда с ножом.
Я смотрел на него, и в горле у меня ходил комок от гордости, от того, что мой папа - настоящий герой, как Зорро, как Виру и
Виджай, как Штирлиц. И папа - зачем же ты говоришь мне все это, ведь я тебя люблю, ведь ты поступил как герой, ведь вот так -
и надо делать, ведь этому и учат все на свете книжки.
Я больше не видел папу. Через два дня он уехал в Монголию, в Чойбалсан. Его перевели давно, он не решался мне сказать об
этом. Через два месяца папа умер от пневмонии - он простудился, когда грузовик с солдатами ушел под лед, а он помогал им
выбираться -одному, второму, третьему, всем. Мы не приехали на похороны - мама занималась переездом в Свердловск, где я
прожил следующие девятнадцать лет.

Ндя. Ну вот.. . А так всё хорошо начиналось.

ИМХО гопов надо убивать. Жалко что закон это не одобряет За то если просто избить и уйти он может выместить зло на более слабом. На беззащитной женщине или девушке например. таких случаев полно.
И еще... бесят лжегуманистические вопли что "жизнь это самая главная ценность в Мире" высшая ценность не человеческая жизнь, а личность. Гоп, насильник, маньяк- это отбросы. Ценность их жизни равна ценности бешеной собаки ИМХО... когда же так и правосудие считать будет?

.

Правильный дядька, правильный отец. Хороший рассказ.

Трудно не согласиться с Feab. Я вот читая этот рассказ вспомнил свой первый случай когда на меня напали гопы. Тогда я, смачно ударив коленом в солнечное сплетение одному из них, уехал на подошедшей маршрутке. Наверно стоило все-же сбегать домой за ружьем, благо недалеко .. . Ведь неизвестно, кто после меня мог подойти на эту автобусную остановку - женщина, ребенок.. . Вот только УК на очистку общества от отбросов смотрит резко отрицательно.

Originally posted by Ulis 1:
Трудно не согласиться с Feab. Я вот читая этот рассказ вспомнил свой первый случай когда на меня напали гопы. Тогда я, смачно ударив коленом в солнечное сплетение одному из них, уехал на подошедшей маршрутке. Наверно стоило все-же сбегать домой за ружьем, благо недалеко .. .

Думаю, если бы Вы сбегали, сейчас бы этого не писали.. . И не читали бы этот форум, ибо ТАМ И-нета нет

Ну, все зависит от отношений с начальством. )Для некоторых и ТАМ И-нет очень даже есть.
Правда, беседовал со знакомыми операми местного РОВД - заявлений о грабежах/разбоях с описаниями примет моих "друзей" не было. Но может в другом районе чо-нить натворили.. .

Originally posted by Boland:
Правильный дядька, правильный отец. Хороший рассказ.

Рассказ действительно неплох.
Только почему отец начал действовать только после того, как над ребёнком нависла серьёзная угроза?
И почему он оказался с пустыми руками вечером в тёмном парке? Или офицеры столь наивны, что не знают ничего о гопниках?

Поворачиваясь на ходу, я увидел, как в свете фонарей, через медленно падающие снежинки, к нам сзади подбегают двое, нет, трое мужиков. Они были моложе папы - лет по двадцать-тридцать наверное, с длинными волосами и в клешеных джинсах. "Сынок, не оборачивайся, идем быстрее, шпана, не обращай внимания" - тихо произнес папа и ускорил шаг.

О как, их уже бегом догоняют, а они только ускоряют шаг! И зачем обращать внимание на бегущую шпану, лучше ещё пару секунд побыть в сладких мыслях, что всё "авось обойдётся".

Папа остановился, повернулся назад, и тихим голосом - я никогда не слышал, чтобы папа разговаривал так тихо - ответил: - Ребята, у меня только папиросы, я могу вам дать одну.

До последнего надо избегать конфликта! А ВДРУГ они одумаются, извинятся и уйдут?!
"Вдруги" случаются крайне редко. А стремление до последнего не замечать серьёзности положения привела к тому, что пришлось убивать всех.

to Ulis 1:
А это точно гопы были, или просто пьяные хулиганы, решившие покуражиться и "оторваться" именно на Вас (чем-то Вы им не понравились?)
Я от таких сам сваливал на маршрутке года три назад.

. впечатляет

Феаб, ты если чужие рассказы постишь так хоть авторство указывай, типа Убивец(С)(не с этого форума).

А то люди подумают.. Некрасиво как-то.

А рассказ действительно хороший, в нетленку плохие не выкладывают.

Не самооборона, но раз пошла такая пьянка ИМО один из лучших КК рассказов:

Я лежу на узком диване в своей гостинке, пропахшей кислыми бычками дешевых сигарет, истлевшими носками, потом и затхлой пылью. Я лежу на диване, вытянувшись на его узкой плоскости, как галстук-селедка. Чихаю, чихаю, чихаю приступами, без остановки. Меня кума-а-а-а-ри-и-ит.. .
Из носа, как из прохудившегося крана, непрерывными струйками текут водянистые, едкие сопли, которые разъедают губы и руки. Я зайибался высмаркиваться, вытираю их рукавом. Встать и слить их в облупленную раковину я уже просто не в силах. Я не могу ходить. Мои ноги превратились в желе и трясутся, как белье на веревке. Я ничего не хочу, кроме одного: мне нужен порох. Белый. Гер, герыч, герик, ге-ро-ин. Мне в хуй не вперся бычий торч, мне надо просто прийти в себя: почувствовать свои руки, ноги, высохнуть от этого ледяного, липкого пота, навести резкость на глаза, увидеть цвет дня и вдохнуть запах ночи.
Я- не человек. Я- ухо. Я огромное ухо аккустика, настроенное на уличную волну. Мне в хуй не вперлись ваши лазерные песнопения. Я жду "Тойоту-Короллу" с прогоревшим глушаком и стертыми до железного визга, тормозными колодками. На этой консервочке должен приехать Малой и привезти мне лекарство.
Я лежу на диване. Напротив - иллюминатор телевизора. Суетливо скользит реклама. Я ненавижу этого бобра, который чистит свои мультипликационные зубы зеленой пастой. А потом грызет дерево. Грызет и чистит, чистит и грызет. А по мокрой озерной волне, на белой яхте к бобру плывут два пидора, чтоб восхититься его зубами и разведать секрет их прочности. "Чем ты, бобер, полируешь свои точилки? Ого, какие зубы!" А-а-а... Меня кумарит эта реклама! Заткнитесь! Заварите свои липкие, пидорские улыбочки! Мне противны ваши сытые, розовые, рыхлые морды! Мне омерзителен бобер! И главное - вот это летнее, зелено-синее, холодное озеро. Я - не наркоман. Я - больной. Я- очень больной человек. Я- псих. У меня фобия: отвращение к воде.
Уже не помню, когда я в последний раз чистил зубы? Вода кажется мне холодной, липкой, далекой субстанцией, отдельной от меня вообще. Вода мне неприятна точно так же, как здоровому человеку неприятна и мерзка студеная болотная жижа. Я ощущаю свою кожу, как одежду и, когда на нее попадает вода, моя кожа становится такой же мерзкой, как мокрая кофта. Вязаная, тяжелая, мокрая кофта, прилипшая к голому телу. Я не мою руки потому, что у меня на пальцах трикотажные перчатки. Я не могу их снять. Поэтому стараюсь держать их сухими- подальше от воды.
Я не хочу есть, не хочу курить. Дым першит горло и, раздирает его сухим, удушающим кашлем. Я могу есть и курить только, когда я здоров: от лекарства - до лекарства. Тогда я ем. Я превращаюсь в муху и ем сладкое. Наверно организм нуждается в сахаре и я загружаю его в себя вместе с конфетами, плюшками, шоколадными плитками... Только мороженое я не люблю: в нем слишком много воды.
Помню, я ел мороженое, когда не кололся, когда еще только нюхал гер... Как много я мог сделать в то время в своем обнюханном состоянии: работать по 24 часа в сутки, песдеть, успевать везде и ко всем. Весело блевать, свесившись из своей машины, на тротуары ночных улиц. Приоткрыв дверь - опорожнять кишечник под сочувственные взгляды уличных проституток.. .
Потом, гер, пропущенный через нозри, перестал вшторивать и я начал задвигать его по венам. Той трассы, что за раз засасывала только одна моя ноздря - мне поначалу хватало на 3 раза, чтобы вмазаться. Убиться так, чтоб пропоносило.. .
.. Когда это было? Зачем я вспомнил о тех трассах из своей прошлой жизни? Рыхлых, жирных, белых, длинных трассах, которыми с таким дешовым понтом- угощал своих товарищей-друзей, все встречных- поперечных чаек, которые... Каждый из них в свое время успел слить меня ментам, стремающим стада "наркозависимых" по одному лишь виду ручек, запортаченных грязными иглами.
Под угрозой трех-суточного заключения в аквариум на КПЗ сломается любой, даже самый "правильный наркоман". Хых, "правильный", блиа... Нет правильных среди шакалов-шизофреников, готовых слить кого и что угодно за куцую дорожку бодяжного гера. И я не держу зла на тех, кто сдал меня. Я бы тоже не выдержал, хуйли песдеть?! Я бы не выдержал и слил ВСЕХ! ВСЕХ, о ком бы не спросили меня мусора! Если б они закрыли меня в четырех стенах на трое суток... а потом показали ложку с чистым, прозрачным, как змеиный яд, раствором.
Я знаю девку-наркоманку. Она училась вместе со мной в институте. Была реальной, рысью и волчицей эта девка. Красивой, гордой, умной стервой. И у меня срывало крышу, только от единой мысли, что ее может коснуться кто-нибудь другой, кроме меня. Дурак, я ревновал ее без всякого права на это. Она любила не меня... Сейчас - за пол дорожки бодяжного, сырого гера, смешанного с нифелями, которые всплывают в ложке трухлявыми, сопливыми осадками и забивают даже вату на игле - готова сняться и епстись с кем и с чем попало. Я видел фотографию, на которой она отсасывала собаке. Жирному кобелю-ротвейлеру, на какой-то зафакстроченной банухе у братков. Никогда не забуду маслянные, черные, безумные глаза и фиолетовый язык, текущий похотливыми слюнями этого четвероногого чудовища, которому отсасывает человек. Человек, которого гер превратил в животное. Трусливое, больное, жадное до пороха животное.
Меня тошнит и я ползу до унитаза. На бумажных коленях, закидываю голову в очко и блюю. Скелет, оставшийся от моего истлевшего тела, пульсирует и давит из пустого желудка не рвоту, но одну зеленую слизь. Я давлюсь этой мокротой, размазываю по губам и плачу. Мне нужен ге-е-е-е-ер!!!
Телефон! Звонит телефон! Скорей, скорей в комнату, к аппарату! Ноги не гнутся и я падаю, ползу, хватаю трубку:
- Ало, ало! Кто это?!
- Сережа, так ты, оказывается дома?
Это - мама... Блиа, нахуйа же мне звонить?! Да, отйибитесь же! Что вам всем от меня нужно?! Вы же не можете помочь! Идите на-а-а-ху-у-й! Я зажмуриваю глаза, мой рот корчится в спазмах:
- Мама... я сплю... я устал... я сам тебе перезвоню!
Кидаю трубку. Мне похуй, что ты обо мне подумаешь и скажешь, мама! Я вас не трогаю, я живу один, мне никто, слышишь, НИКТО не нужен, не надо мне звонить! Не-на-до!
Я ползаю по ковру, зажав ресфедер в своих мокрых, дрожащих, грязных пальцах. Я ищу кропали. Микроскопические крошки гера, который когда-то так щедро просыпался на пол со стола. В глазах рябит, роятся черные мухи - пыль, запорошившая зрачки и перекрасившая мой разноцветный мир в черно-белый негатив. Волосы слиплись на лбу и холодные капли пота стекают по вискам. Я очень слаб, у меня нет сил даже на то, чтоб отодвинуть кресло. Я знаю, что под ним ничего не найду. Я уже не однажды шарился там в прошлый, в позапрошлый, в поза-позапрошлый раз... И все равно, я опять подпираю своими костями это поганое, тяжелое кресло и сдвигаю его в сторону с того черного квадрата на полу, к которому оно так прочно приросло. Своим глазам я не верю, поэтому, миллиметр за миллиметром оглаживаю, ощупываю линолиум нервными, чувствительными пальцами. Крупинка, еще одна. Мне похуй цвет, каждую найденную на полу крошку я пробую на вкус. Я жду, когда мой напряженный, воспаленный ищущий язык нащупает горечь. И я лижу свои пыльные, грязные пальцы, нашарившие на полу твердые крошки грязи. Я ослеплен своей безумной надеждой.
Неужели?! Нашел?! Слишком маленькая, микроскопическая крошечка. Я не дышу - боюсь неосторожным движением выронить ее из клюва ресфедера, потерять свое сокровище. Я не уверен в скользких, потных пальцах, в дрожь зажавших инструмент и подставляю ладонь. Заплетаясь ногами, несу на кухню и бережно опускаю найденный кропалик в ложку. Мало. Этого будет мало. Нужно, как минимум, еще штук 10 таких кусочков, чтобы они немного подлечили меня. Возвращаюсь в комнату и снова ползаю по полу, перебирая каждую ворсинку на ковре и вылизывая языком линолиум своей гостинки.. .
Мертвый телефон. Может его опять отключили и Малой, с утра уехавший с моим баблом за героином, просто не может мне дозво... Гудит. Работает.
- Ало, девушка, Сорокседьмая, милая, я понимаю, что уже заибал и тебя, и Двадцытьпятую, и вообще всю вашу пейджинговую контору. Но вы точно уверены, что номер 88-54 не доступен? Точно? Тогда передайте для номера 45-64... Тоже не доступен? А кто же тогда, блиать, доступен?!... Нет, извините, подождите... - Блиа! Сцука! Опять бросила трубку.. .
"Меня сейчас нет дома. Оставьте свою мессагу - я перезвоню!" (перезвонишь ты, урод, сцука, Малой, пидор! Интересно, сколько гудков-сообщений у него уже набралось? Один... два...Два?! Час назад было десять!)
- Слыш, Малой! Малой, я же знаю, что ты - дома! Слышь, возьми трубку, Малой! Это я- Серега. Малой!! Срочно! Слышь, СРОЧНО позвони мне!!!
Сцу-ука-а-а! Дома он, пидор, не хочет брать трубку! Взял на мое бабло гер, полечился, а мне - сосать?! Знает же, пидор, что я отдал ему последнее!
Этого кропалика мне не хватит, чтобы раскумариться. Все накопленные ватки я уже давным-давно выпарил и отжал... Ватки-петушки-курочки-завертончики, через которые - намотанные на иглу- с ложки фильтруется в баян-гармошечку раствор. Где же они- ватки? Может быть еще раз запарить их, вместе с найденным на полу кропаликом?
Выбираю в машинку этот забодяженный, левый раствор, капаю с иглы на кисть - попробовать на горечь-крепость забуторенную жидкость. Еле-еле горчит. Почти не слышно. Почти голимая вода... и по вкусу, и по цвету. И даже добавить нечего: нет ни супрастина, ни... ничего нет.. .
Теперь- найти вену. Какой же гиморрой с этим вляпыванием! С этим герычем заибанным! Сначала найти бабло, потом- найти барыгу, после- найти где можно быстро заварить и раскумариться, и главное- найти вену! Из всех этих хует - самое кумарное- найти свободную, живую вену и попасть в нее!
Ладно, попробую сюда... игла тупая, сцука - не проткнет. Хотя, острая игла - тоже хуйово: может пробить вену навылет... Если же загнать раствор не в трубу, а под кожу это... такой песдец!!!
Не, вот... пошел контроль: тонкий, кучерявый ручеек крови вонзается в шприц. Есть контакт. Гоню его, придавливая поршнем, обратно в вену, вместе с забуторенным расствором. Мои глаза, уши, язык - все внутри. Я прислушиваюсь к себе. Я жду. Ни.че.во. Никаких ощущений. Вода. Голимая вода. Я вляпался водой.. .
Телефон! Звонит!
- Ало, ало!!!
- Серый, слыш чо.. .
- Малой! Родной ты мой! Ты где?! Ты чо не едешь?
Я хочу спросить его: ВЗЯЛ? Но боюсь спугнуть, сглазить. Закусываю губы и - на удачу -скрещиваю пальцы. Трясу ими возле трубы, от нетерпения.
- Серега, прикинь, этого пидора- барыги нет дома. Я его возле подъезда прождал два часа. Потом поехал еще пару адресов пробил - везде голяк. Все - на шкуроходе. Ни у кого ничего нет... Говорят, завтра будет.
- А-а-а! Малой... я же не доживу до завтра.. .
- Не песди. Раньше-то доживал. Нихуйа с тобой не сделаецца. Я завтра по утру эту тему опять пробивать буду. Может чего-нибудь вымучу.
- Малой! Сцука! Я ж тебя всегда выручал... (надо ему на гниль надавить) Я ж на тебя понадеялся! Если б я знал, что ты весь день по порожнякам просуетишься, я бы сам взял!
- Не песди. Где б ты взял?! Я же тебе говорю: весь город сейчас на шкуроходе. После того, как мусора хачиковскую тему накрыли - у всех голь. Если не веришь - я тебе щас обратно твое бабло привезу и - ибись ты дальше, нахуй, в одного! Беспезды... Я уже заибался перед тобой отмазываться, как перед наставником, нах! Лежит он дома, как тюлень пляжный, а я тут по всему городу круголи нарезаю. Хуйово ему, видишь... а кому щас лехко?
Не. Не песдит Малой... Хотя, с другой стороны, кто его знает - хуя мутного?
- Во сколько ты завтра появишься?
- Не знаю... Как только - так сразу.
Ну вот и все... Впереди - ночь. От ужаса у меня леденеет скальп. Опять ночь без сна. В оглушающей, давящей, как душный пресс, тишине гостиной клетки 12-ти кв.м. С задротным кино по ТВ кабелю. С обсосными вампирами и рекламными паузами каждые 15 минут. Рекламными паузами, тянущимися по полчаса. Полчаса на перечисление всех городских блядских фирм "досуга", питающих это кабельное ТиВи. С их шлюхами, поголовно сидящими на винте и мульке... А-а-а-а!!!
Мне холодно, я тяну на себя одеяло. Нет, делаю усилие-насилие над своими ватными, вибрирующими ногами и бреду к шкафу. Достаю оттуда свою дубленку. Я знаю, почему меня морозит и стараюсь подготовиться к неизбежному кошмару, который неумолимо надвигается на меня, струясь по венам. Я чувствую, что тот грязный, заплесневелый раствор, что я вогнал в свою кровеносную систему не только не подлечит меня... Сейчас он тряханет меня не по-детски.
Я гружусь на диван и наворачиваю на себя одеяло, дубленку, зарываясь с головой в эту берлогу. Холодно, холодно... начинает потрясывать. Поджимаю колени к подбородку. Шерстяные носки на ногах нисколько не греют. Меня уже колотит от пронзительного холода, который в судорогах ломает мое тело. Зубы лупятся, молотятся, гремят, как поезд, сорвавшийся с тормозов и летящий под откос. Руки- подмышки... руки -в пах. Нечем дышать. На миг выныриваю сухими губами из вороха одежды и одеял - глоток воздуха и - обратно. Хочу пить! Почему я забыл набрать в стакан воды?! Ко!Ло!Тит! Ме-ня-ко-ло-тит! ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы.. .
10 минут, 15 минут. В прошлый раз конкретно трясло в течение 25 минут... Пульс - тонкой, злой иголочкой агонизирует в бешенном ритме будильника, сорвавшегося со всех катушек! За-жму-ри-ва-ю-гла-за.. .
Я спускаюсь по обшарпанным бетонным ступеням грязной лестницы в темный подвал. Как темно. Хватаюсь рукой за влажную, склизскую стену. Ладонь скользит по ней, как по теплым соплям. Зачем я иду в этот подвал? Такое чувство, что я должен встретиться здесь с кем-то... Кто-то ждет меня в этом подвале и я иду к нему. Чиркаю зажигалкой и в ужасе отшатываюсь от стены, за которую только что держался: прямо из нее на меня смотрят огромные глазницы. Безумно-спокойные, подернутые розовой сеточкой капилляров - молочно-сизые глазницы без ресниц и бровей. Глубокие, чорные омуты зрачков - бесконечные, бездонные колодцы, затягивающие в свои воронки - внимательно и напряженно следят за каждым моим движением. Я вжимаюсь в угол, руками пытаясь закрыться от безумного взгляда всевидящих глазниц. Зажигалка падает на пол и я проваливаюсь в тяжелый, давящий мрак. Кто-то, осторожно ощупывая, дотрагивается до моего лица холодными, влажными, мохнатыми щупальцами... струится по ногам... А-а!!!
Я в ужасе, вырываюсь, выныриваю из болта своих кошмаров, которые снятся мне каждую кумарную ночь. Я мокрый. С меня течет пот, сопли, слюни, которые измочили подушку. Из моей задницы сочится вода... С меня течет. Я- не пидор. Я- наркоман. Я сижу на гере. Поэтому, у меня- недержание жидкостей в организме и они сочатся из всех дыр моего тела. Мой желудок пустой. Только поэтому из жопы льется не говно, а вода. Я лежу на узком диване, в луже собственного сока.. .
За окном ветер полощит в серой, утренней мороси, черные листья сентября. "Последняя осень... "
Вспоминаю кино-эпопею "Великая отечественная": гремит колокольный набат и на экране, из огня встают кровавые цифры "1941". Для меня же безумным огнем полыхают титры другого летоисчисления- из пламени восстает имя нынешнего года: "2001". Этот страшный год... Самый страшный год в моей жизни.. .
Господи. Господи! Что же мне попросить у тебя? (героин, героин, героин, чупс, дорожку, трассу) ... Не могу я. Нет у меня права обращаться к Тебе, просить Тебя. Не могу я пятнать святые одежды Твои своими грязными желаниями шакала, мыслями червя... Господи! Освободи меня, забери меня к себе... Господи...
Телефон!
- Да! Ало!
- Слыш, Серый, давай, подъезжай.
- Малой?!
- Да, все нормально. Взял. Подъезжай, давай.
- Малой, ты охуйел, что ли? Как я подъеду? Малой, я же ходить не могу... Малой...Ты ж говорил - сам приедешь... ты чо.. .
- Ну, я хуй знает... Слыш, у меня должен сегодня мастер телефонный прийти. И еще щас Леший должен звонить из района. Понимаешь, в общем, что я тебе говорю?
- Малой... я не смогу.
- Серый, ты заибал. Давай, короче, не разводи сопли, подваливай наскоряк. Всё!
Я знаю, что могу уговорить Малого подъехать. Но - не уверен, что он появится у меня в течение ближайших 2-х - 5-ти - 10-ти часов. Сидеть на подоконнике, приклеившись лицом к стеклу и молиться на каждый автомобиль, мелькающий среди деревьев?
Я отлепляю свое деревянное, мокрое тело от пролежней дивана. Мысль о скором избавлении от ломки, гонит меня на выход. Тыкаюсь в первые попавшие в поле зрения, ботинки без шнурков, срываю с вешалки куртку... Выхожу на улицу. Как давно я не был на улице... всю жизнь. Листья трутся на деревьях, скрежеща желтой чешуей о ветки. Как быстро проскользнули весна и лето. Я ни разу не был на море. Ни разу. Уже два года. А скоро зима... грязное марево пара из канализацтонных люков, птичье дерьмо и ржавая, собачья моча на грязном снегу.. .
- Слышь, братан, подбросишь до Н-ской?
- Сколько дашь?
- Не понтуйся. Назови цифру. ("братан"- кошелек, блиа, сцука, заибаный!)
- Полтиник. Пойдет?
- Иди нахуй. (Я - не жлоб. Нет у меня полтиника... )
- Хорошо. А тридцатку дашь?
- Поехали.
- Ты уж лучче сразу мне бабки давай. А-то, знаю я... меня уже не раз найобывали.. .
- На, не щекотись.
Малой... сцука...Что ж ты меня про лифт не предупредил?! Я ж к тебе на 8-ой этаж еле дополз.. .
- Гыыы, не песди! Дополз же! Хуй ево знает, чо с лифтом... Вчера, в роде, работал.
- Сколько взял? Грамм?
- Да ну, нах! Какой грам, ты чо? Токо половину. И ту еле как удалось вырулить. Цены взлетели, барыги совсем поахуевали. Ты ж понимаешь ситуацию... А чо я твою консерву из окна не увидел? Ты чо- на тачке?
- Говорю ж тебе - хуёво мне. Не рулить, не двигаться не могу. Малой, ну, быстрее же, быстрее!
- Гогого, да ладно! Вижу, што у тебя уже клешни дрожат. Чо, совсем хуёво? Сколько сыпать?
- Хуйли ты спрашиваешь.. .
- С супрастином?
- А есть?!
- ... Ладно, дам одну, чтоб не песдел в другой раз... Сам сможешь или тебя вляпать?
- Не, сам уже не смогу. Помоги, Малой. Да хватит уже его кипятить, выпаришь все! Давай, давай, скорей... Ничо хоть гер?
- ... Да-а, хуйня. Бодяженный. А хуйли, лучше-то все равно нет... Да, не трясись ты так! Мешаешь! Руку зажми... щас подлечишься.
Вот ведь сцука, уже, значит, и отсыпал и разбодяжил.. .
- Ну, как, Серый, подраскумаривает?
Я закрываю глаза и начинаю чувствовать. Дрож растворяется в дымке спокойствия. Спокойствие и нежность окутывают меня. Наливаются и тяжелеют ноги. Я медленно отваливаюсь на спинку кресла. Покой. Мне тепло. Мне уже хорошо... Блять! Словно кто-то вдруг саданул меня битой по пояснице. А! Блять! Опять такая же хуйня!
- Малой! Чо за хуйня?!
- Серый? Серега! Ты чо? Тебя тряхонуло, что ли? С хуя?
- Чего ты в гер набуторил? С чем ты его разбодяжил?! У меня рожа полыхает! А!
- Погоди, погоди, Серый! Тебе догнаца надо! Если тот- грязным был... я щас... зажми руку!
- Дывый быстрыййы, - сквозь зубы скулю я от боли: в мою спину вбивается раскаленый кол!
... Мама...я обещал тебе перезвонить... Какая ты молодая... красивая, ма... ма...
"А сейчас Сереженька нам прочитает стихи!"
- Серёнь, ты же прочитаешь стихи бабуле и дедушке? Смотри, папа сейчас тебя фотографировать будет - шепчет мама и легко приподняв, ставит меня-четырехлетнего, светлоголового, по-воробьиному нахохлившегося, мальчика на стул. Конечно же я расскажу вам стихи! Я люблю эти стихи, потому что в них говорится про моих маму и папу. Я улыбаюсь и кричу:
- Солнце - жолтое! Море - синее! Папа - сильный! Мама - красивая!

(С) Букет гвоздей

Ну, и до кучи

Этот гнилой осиновый лес равномерно покрыт бассейнами с коричневой стоячей водой. Ямы остались от страшной войны. В стоячей воде живут лягухи с нежными белыми животиками ,красноватые червячки и недоделанные комариные дети. В жаркие дни мы шли к заветной воронке от полутонной авиабомбы и забирались по горло в теплый пряный кисель. Яичное солнце било столбами сквозь листву, и от вечно-влажной земли в небо поднимались колонны болотных испарений. Мы отхаркивали водяных жуков из пересохших глоток, когда пили из первой попавшейся лужи, и никогда не мыли руки после счастливых эксгумаций. Плесень расползалась по спальникам, дни становились короче,и с каждым днем все сильнее ныли больные зубы. Я чувствовал, -- скоро появятся первые вши .. .
За этот сезон мы сделали все, что смогли- наша касса, немецкий жировой контейнер из оранжевого бакелита, теперь закрывался с нехилым усилием. Кросс, друг мой неразлучный, непрерывно бурча убил целый вечер освобождая чьи -то плохие зубы от золотых чехлов . Я , на соседнем пеньке ,аккуратно плющил выпотрошенные желтые

шапочки обухом топора. Несколько коронок выпало из моих кривых рук на хлюпающую землю. Фонарик давным-давно сел, и в неверном свете костра я навсегда затоптал золото в болотную жижу.

Но следующий день неописуемо порадовал. Быстро, в две лопаты, мы взяли наполовину выбитый немецкий лежак в излучине Глушицы. На кладбище, в мелких зимних ямках отдыхали престарелые жертвы тотальной мобилизации. Десяток ломаных смертных жетонов с одинаковой маркировкой 'INF. ERS. BATL.', 'тухлые' знаки за ранения 2-й и 3-й степени, расшитые кошелечки с пфеннигами, унылое обручальное колечко стремной 333-й пробы, серебряная стопка со съеденной позолотой и халтурно чеканенным бегущим кабаном, дешевые перстни с монограммами, жестяная ладанка раздавленная временем, и, наконец - чудо! Три десятиграммовых зубных протеза, весьма приятных на вес. Добро уже не влезало в коллективную кассу, и мы начали не спеша сворачивать лагерь.

Сейчас, пытаясь восстановить ход событий, я не могу вспомнить - почему мы с Кроссом разошлись в тот день по разным углам? Кажется, у меня было свое, сугубо личное дело возле разрушенной узкоколейки 'Море шпиц', и подхватив щуп с лопаткой я откланялся.

Кросс, любитель демисезонного подводного плавания, отправился в наш бассейн. Еще в начале сезона, расчищая воронку от коряг, я вытащил крюком черную лучевую кость, пустую пулеметную ленту и зенитный прицел от МГ. В яме было что-то еще, желанное, но ,увы-недоступное .Воображение рисовало сладостные картины - патинированный пулемет с обрывком отстрелянной ленты с одной стороны ,и длинной ,тяжелой ,зеленой змеей уползающей в распахнутый патронный ящик. Или, засосанный синей глиной парафинированный труп в 'фельдграу'. Грудь в значках, глупая желтая голова скатилась между ног, в раскисшей ,хлопающей кобуре - люгер соскучившийся по теплу человеческой руки. Что делать? Откачать яму ведрами ? Проще удавиться. Может быть, выморозить воронку чуть позже, зимой, когда перестанут фонтанировать грунтовые воды? Но, скорее всего, заморачиваться с этим не стоило.

Кросс сделал ход конем. Мотаясь в город за продуктами и новостями, он привез стеклянные жабьи глаза на ленточке из перепрелой резины. Очки сдавливали виски так, что звенело в ушах, а после десятка энергичных погружений в голове появлялась музыка. Армейский, гнусно-зеленый комплект 'химзащиты', Кросс не снимал с тех пор, как похолодало. Он спал в нем, ел, бродил по болотам как зеленое чудовище, и грелся у костра. Пахло от моего компаньона интригующе.. . Кросс не любил стирать специально.

Осторожно выставляя зеленые слоноподобные ноги, Кросс зашел по пояс в воду. Постоял, пробуя мягкое дно ступнями, и туго стянул на шее резиновый капюшон. Разумеется, Кросс понимал, что из 'химзащиты' сухой гидрокостюм не выйдет -- хоть тресни . Стремительно и неотвратимо ледяная жидкость должна заполнить и намочить все : изнанку клеенчатых штанов с припаянными галошами и холщовыми подтяжками, грязные трусы и носки . Синтетический свитер сожженный потом, и внутренности балахона падут последними жертвами широкой струи просочившейся под горло . Эффект обратный мочеиспусканию в брюки . Сначала противно затем - тепло. Главное, не делать резких движений разгоняющих воду прогретую телом .

Кросс нагнулся, оттянул с лица очки, прополоскал их водой, сделал глубокий вдох и вдруг энергично нырнул к центру ямы. Первые погружения, сведенные холодом пальцы, бессмысленно отгребали в сторону гнилые ветки и черную прессованную листву. Кросс, желая найти материк, скреб дно сорванными ногтями, пытаясь добраться до слоя кембрийской глины . Из затонувшей дряни выползали снопы метановых пузырей . Пузыри с приятным лимонадным шипением обтекали скользкое зеленое тело и рвались к небу.

Первый ящик (кажется, это была минная упаковка) Кросс нащупал в тот момент, когда в кромешной подводной тишине мужской хор грянул 'Варяга'. По телу заходили стаи мурашек, каждая -- с кулак величиной. Непроходящий свищ на нижней десне вдруг запульсировал ритмичной болью.. . Но пальцы нашли и вцепились в проволочную ручку с раскрошившейся деревянной оплеткой . Ящик упирался изо всех сил-ему так сладко было лежать во мраке , под слоем вечной тишины. О замершем Времени Кросс знал не меньше ящика, молодость победила.. .

И в этот момент, дурной грибник, вторые сутки плутавший по нашей земле, выдрался из комариного ельника в десятке метров от купающегося Кросса. Единственное совпадение из одного миллиона. В большом лототроне осталось всего два билета . Пустой достался чужому:

О чем может думать человек, окончательно заблудившийся в северных джунглях? Кто ходит за мной по пятам и пристально смотрит в спину так, что сводит лопатки? Сколько осталось сигарет и жратвы? Почему так тихо, что жутко до дрожи?

Возможно, обостренным нюхом грибник почуял дымок тлевшего костра . Радость качнула поседевшие яйца:Возможно ,он уже видел драные лоскутья бересты и еле заметную тропку пробитую к купальне . Ему оставалось лишь обогнуть гигантскую яму вдруг преградившую путь , но в этот момент коричневое зеркало вдруг раскололось на части , и из мутной болотной воды с ревом встало гигантское зеленое существо . Оно шумно дышало и красноватое вечернее солнце сверкало в огромных выпуклых глазах:

Я побежал на чужой, душераздирающий вопль. У края воронки валялась перевернутая корзинка с грибами. Потерянная в паническом бегстве галоша разинула выношенную розовую пасть. Вдалеке хрустел валежник и падали вместе с корневой системой хилые болотные дерева. В полном изнеможении, сверкая стеклянными окулярами, Кросс полулежал в воде не выпуская из рук минного ящика. Смеяться он уже не мог - просто хрипел и сучил ногами. Осознав мое присутствие, задыхаясь,Кросс пролаял: --Бля ! Грибника повстречал! Лось,лось очкастый ! Видел? Ломанулся! А-а-а-а-а-а!

Я понял почти все, и выбрав сухой бугорок слег от дикого хохота рядом.

Еще раз, этот грибник попался нам на глаза только следующей весной. Он не ушел далеко -- разорвалось сердце. Деревянное тело, иней в складках драпового пальто, оскаленный рот с синими тонкими губами. Под стекло старой 'Победы' затекла ржавчина, золотое колечко так прикипело к пальцу, что пришлось рубить топором: Оставшаяся на ноге галоша вздулась от замерзшей воды. Совестливый энтузиаст Кросс поволок тело за полтора десятка километров и, наконец, сбросил несчастливого мертвеца в кювет у стоянки дальнобойщиков. Кажется, грибник так и лежит там. Куда он пойдет, босой?

(С) Stechin

2Rexby Нет, это были именно гопы, поскольку сразу потребовали отдать бабло. По видимому, им не за что было догнаться.
А второй рассказик.. . Нда, наркоманская проза, мля.

Originally posted by Feab:
высшая ценность не человеческая жизнь, а личность.

Не жизнь ,а личность ?

Вы знаете ,что такое высшая ценность ?

Кстати ,осмелюсь спросить ,а кто автор рассказа ?

ну блять и рассказики у вас )

в рассказах многа букв... ниасилил...судя по камментам говно но не совсем ))

Все рассказики переношу в свободное общение .

Originally posted by MorliDots:
в рассказах многа букв... ниасилил...судя по камментам говно но не совсем ))

Первый- не очень ,
а тот,который Vad выложил ,на мой взгляд ,неплох .

в наркоманской прозе улыбнула фраза " когда я еще не нюхал гер.. " это пять... аффтору не мешало бы сначала попробовать его понюхать

Originally posted by MorliDots:
в наркоманской прозе улыбнула фраза " когда я еще не нюхал гер.. " это пять... аффтору не мешало бы сначала попробовать его понюхать

Может с клеем момент перепутал просто?

Оба рассказа, выложенных Vad-ом, вполне живо написаны, но вызывают просто рвотный рефлекс. Что за удовольствие описывать таких персонажей?

Originally posted by bucherets:
Оба рассказа, выложенных Vad-ом, вполне живо написаны, но вызывают просто рвотный рефлекс. Что за удовольствие описывать таких персонажей?

То ,что это вызывает рвотный рефлекс ,на мой взгляд замечательно !
Наркоманию именно так и нужно описывать .
Кто то из юных ,потенциальных наркоманов прочитав рассказ ,
испугается перспектив такой жизни и не станет наркоманом.

И станет алкоголиком ,а не наркоманом .

Originally posted by Добрый человек:

То ,что это вызывает рвотный рефлекс ,на мой взгляд замечательно !
Наркоманию именно так и нужно описывать .
Кто то из юных ,потенциальных наркоманов прочитав рассказ ,
испугается перспектив такой жизни и не станет наркоманом.

И станет алкоголиком ,а не наркоманом .

Есть такая профессия, сынок.. .

Согласен с ДЧ. Если убрать мат, то вполне можно в школах распространять в виде брошюрок на тему - наркотики - это кака. Кроме шуток.

Кстати рассказ называется "Мне отмстится и аз воздам", написала его (по слухам) женщина-журналист, которой с нами уже нет. От чего умерла не знаю.

Выложу на ваш суд еще одну вещь:

Моему другу, Кантуженному, посвещаецца:
В тот злайебучий день мы, как всегда, мутили что то грандиозное. Чтоб не казалось что жизнь прожита зря. План был до нельзя простым:
Брашов, Румыния. Над городом гора, Тымпа. Перепад высот 550 меров. Канун католического рождества. План: подъемником наверх, потом вниз на параплане. Посадка в центре города у йолки. Исполнителей два, я и Контуженный. Он первый, я второй. Все.
Центр города это треугольная площадь. Три стороны, где-то по 100-150 метров в длину. Вокруг площади здания 2-3 этажей. В центре католическая церквушка. Плюс нивъебенная йолка с цветомузыкой. Как то стремно там приземляться. Все слишком впритык. Куча препятствий: провода, люди с детьми и добрые полицаи с дубиночками. Но бля и не в такую авантюру пускались. Решение было уже принято. Ехать!
Время около 4:30 вечера. Подъемник работает до 5:00. Народ весь валит вниз с горы, скоро темнеет. Кабинки подъемника на спуске полные а вверх никого уже. Мы подходим к кассе. Берем два билета наверх. Только в один конец. Кассирша понятно дело ахуевает, но ничего не говорит. Мы таинственно вскидываем громадные рюкзаки на плечи и пиздуем наверх. Единственная хуйня - таблица с рисунком и надписью "Осторожно медведи!". А нам, как всегда, все похую.
Поднялись наверх. Вышли на площадку. Закурили: Красотища. Старый город внизу. Готические здания покрытые красной черепицой. Вот и треугольня центральная площадь. В центре церквушка с йолкой инфрант. Сверху все кажется игрущечным. Людишки вообще как черные миниатюрные мандавощечки, а как мнят о себе: Одним словом красота.
Пора бля, а то темнеет. Я должен запустить Кантуженного. Ветра почти нет. Стартовая площадка маленькая до нельзя. Сплошные ограничения. Слева дерево, справа какая то антенка, метереологическая. Площадка заканчивается вертикальной скалой метров 30. Передний старт, это немного сложно. Купол поднимаецца сзади и его трудно контролировать. Но если есть кто то запускающий, то он контролирует процесс и если что не то, обязательно даст знать.
Разложились, прицепились. Полная собранность, но внизу живота холодок. Слишком уж стремная посадка будет: Ненавижу дома с проводами и людные места. Кантуженный рванул. Купол красиво надулся и поднялся над головой. Но тут бля налетел какойто злойебучий порыв ветра. Ниоткуда бля. Все случилось в считанные секунды. Хуяк и купол уже покоится на деревьях что позади стартплощадки. Йобанаврот! Сотня строп на хуевой туче веток. Быстро кинулись распутывать. Уже начинает темнеть бля.
Бля пальцы нахуй мерзнут. Все запутанно пиздец как. Кантуженный полез на деревце. Короче, пока то се, пока наконец распутали, потемнело основательно. Темно сцука. Внизу огоньки города. Йолка в центре искрится цветомузыкой. Но уже слишком темно чтоб что то предпринять в плане полетов. Тут и другая хуйня. Подъемник уже не работает и если бы даже работал у нас билеты были только в один конец. Вот и насадило нас на тот конец бля!
Что делать? Надо спускаться с горы пешком. Гора крутая. Петлять до низу километров 5ть прийдется. Плюс еще снежок по колено, а тут еще парапланы на горбу. В 20 кг каждый. Ну думаю: "Начинаецца бля!". Единственное что радует душу, пакетик печенек и бутылка румынского винца. Решили: "Хеликоптер нихт. Папиздавали!" Нет бля чтоб к подъемнику вернуться и там завернувшись в парапланы переспать: Но это уже потом на ум приходит. После всей хуйни.
С большим трудом спустились на пол горы. Спины и ноги пиздец как ноют. Нагрузка бля. Каждые 10 метров падения. Оба мокрые пиздец несмотря на морозец. Ни видно почти нихуя. Единсвенный ориентир - где-то там внизу город. Привал бля. Решили закурить и йобнуть винца. Вдавили пробку. Пригубили смачно так. Приятное холодное винцо вливает прохладу в наши пыхтящие груди. Закусили печенькой. Покурили, посцали и опять вперед.
После первых метров 100 опять начинаю мокнуть. Жарко. Я снял куртку. Остался в своем вязаном шерстянном свитере. Мне его свзязала блядь одна. Перед тем как с каким-то уебком в Канаду съебать. Наверное этот свитер мне ту беду принес. Или спас:Свитер новенький и еще, пиздец как, воняет овцой. Но теплый. Потом позже, я понял что не надо было овцой и печеньками на весь лес вонять. Иду и вспоминаю ту самую блядь что мне его связала. Хороша была сучка. Когда трахались, соседи по батарейкам ложками стучали и несколько раз даже вызывали ментов.
Внезапно мои сладкие мысли были прерваны громким треском. Треск был где-то выше нас и левее, метров 100 по прямой, примерно с того места где мы привал устроили. В этой тишине он был оглушительным. Он бля вошел в мои уши и прошелся холодом по позвоночнику до самого низа, сжав мое очечко в плотное, непроницаемое кольцо. Мы замерли на месте. Мне очень не хотелось даже думать об этом. Но губы разжались и скзазали сами по себе: "Медведь:". Кантуженный спокойно ответил: "Знаю". Мы стояли рядом всматриваясь в темноту и старались как можно тише дышать. Сердце стучало так что мне казалось его слышно за километр. Потом раздался еще один треск. От него я чуть не усрался. Он был намного ближе. Все стало ясно. Медведь шел к нам.
Мы с Кантуженным однавременно рванули вниз. После первых же шагов, из за крутого супска, тело стало обгонять ноги и под давлением тяжелого рюкзака я свалился и покатился вниз. Сразу же послышался приглушонный рык. Это точно был медведь и он погнался за нами. Мы не видели его, но по треску и по его громкому дыханию было слышно как быстро он нас настигает. Я большим комом катился вниз, полностью потеряв ориентацию. Самое страшное что я не знал где Кантуженный. Я больно налетел на какое-то дерево. Удар пришелся как то в левое плечо. Мне показалось что треснула ключица. Попробывал встать. Не получилось, слишком тяжелый параплан и тупо болело плечо. Я снял рюкзак с парапланом, сильно толкнул его чтоб он покатился как можно дальше вниз и побежал дальше.
Медведь догонял меня сзади. Я его чувствовал жопой. Вы не знаете какое это чувство, знать что тебя догоняет такая тварь? Если за кем-то когда-то гнался разъяренный бультерьер, то он испытал лишь 100тую часть того что было со мной. Честно говоря, если до этого я не стравил бы мочу, я наверное бы уссался. Он был уже совсем тут. Я знал, еще несколько шагов и он бросится на меня. Я, взявщись правой рукой за какое-то дерево, резко крутанулся вокург него и остановился с другой стороны дерева лицом к медведю. Он тоже встал как вкопаный. С такого растояния его можно было разглядеть. Он был где то в 3-4 метров от меня. Встал на две ноги и принюхался. Он был ростом с обычный шкаф. Медведь часто дышал и от него смердело.
Я не знал что делать. У меня на поясе был карманный складной нож. Я осторожно потянулся к нему, хотя я не совсем мог себе представить что я сним смогу сделать. Смотря медведью в глаза, я осторожно поднял свой свитер правой рукой и достал нож. Теперь его надо было открыть. Не знаю откуда, но я знал что если я отведу глаза или попробую открыть нож он накинется на меня. Я подумал, что если он прыгнет надо шагнуть вправо и укрыться за деревом. Когда я мокрыми пальцами левой руки только прикоснулся к лезвию, он резко встал на четыре лапы подпрыгнул ко мне и правой лапой сильно йобнул в левое плечо. Он сделал это очень быстро и я конечно ничего не успел. Зверь! В последний момет перед ударом, я отчетливо услышал как Кантуженный откуда-то снизу что-то крикнул. Я больно ударился виском об дерево что стояло справа и ушел в темноту. Фэйд ту блэк бля. Потеря сознания.
Незнаю сколько времени прошло но я очнулся от холода. Горело левое плечо и правый висок. Свитер, в том месте куда пришелся удар, был порван и пропитан кровью. Сильно болела и кружилась голова. Я встал и пошатываясь пошел вниз. Все еще было темно. Параплана не было видно. Кантуженного и медведя тоже. Я боялся его позвать из за йобанного медведя. Мне было страшно. С очень плохим предчувствием я как мыш пошел вправо вниз. Скоро я дошел до крайних домов города. Я знал что надо будить людей и искать друга. Открыли аж в четвертом доме. Через час уже прибыли спасатели и горстка людей с ружьями. С расветом попиздавали наверх. Мне становилось все хуже и хуже. Я из за сотресения начал рвать. Плечо, внизу пока ждали расвета, перевязали но очень больно ныло. Тупая боль отдавалась от плеча по всему телу. Кстати, на левом плече у меня три паралельных шрама, от медвежих когтей. На память. Потом, я опять потерял сознание, от болевого шока. Очнулся уже в больнице.
Его нашли спустя час. Он был мертв. С разодранной глоткой. Вместо лица сплошное красное месиво. Порядочный кусок скальпа отсувствовал. На одной руке была перчатка а на другой отсутсвовала кисть. Куртка на груди была тоже порвана. Но так и не добрался зверюга до тела. Позже, еще выяснилось что у него был сломан позвоночник и несколько ребер.
Так не стало Кантуженного. А ведь я очень отчетливо слышал как он крикнул перед тем как меня ударил медведь. Это он меня спас. Медведь оставил меня и погнался за ним. Он пошел на его крик. Еще, при Кантуженном не было параплана. Параплан аккуратно лежал расскрытым на земле намного выше. А рядом валялись крошки от печеней и пакет. Он специально их достал и разбросал по земле чтоб задержать медведя. А на это все надо было время. Много ценного времени. Он бы наверное успел добежать вниз за все это время.
И еще один маленький нюансик. Кантуженный был в каске. В парапланерной каске. Он знал что если позовет медведя, то прийдется сражаться. И он позвал его. И Контуженного сейчас нет а я тут пишу креативы. Бля.
Биздельник (С)

Лично мне рассказ нравится.

Originally posted by MorliDots:
в наркоманской прозе улыбнула фраза " когда я еще не нюхал гер.. " это пять... аффтору не мешало бы сначала попробовать его понюхать

Просто интересно, а что именно в этой фразе Вас рассмешило? В основном, начинающие наркоманы героин именно нюхают или курят с табаком. Потом начинают колоться.

Originally posted by Vad:
.Выложу на ваш суд еще одну вещь:
Моему другу, Кантуженному, посвещаецца:

Не понравилось .
Дочитал до половины только,дальше уже неинтересно ,мне совершенно пофиг чем там дело кончится.
Язык ,которым написано довольно бедный , утомляет .
Удавизмы ,которыми автор пытается оживить повествование ,
уже надоели и вызывают только скуку .

Первый рассказ про наркомана с ломкой ,
намного интереснее .
Написан гораздо живее ,ритмичнее и вызывает интерес чем же это кончится.
Вмажется или так подохнет ?