Лиса на приваде и не только...

цитата:

Originally posted by brez3:

Признаков лактации не видно. Наверное молодая еще, прошлогодняя.

цитата:

Изначально написано ev011:
Саша,надо брать!

Женя, По просьбе нашего председателя, уступил свою приваду очередному медвежатнику, на время весенней охоты. Правда, от участия категорически отказался. Прошлогодние приключения еще свежи в памяти.)Так вот, парень ,который медведя караулил , видел этого волка два раза и оба раза спугнул и не сумел выстрелить.

цитата:

Изначально написано Виталий 01:

Больше конечно на молодую тянет, но все может быть, а признаков лактации у волчиц особо то и не видно, а с этих ракурсов тем более.

Виталь, все может быть. Вообще то один выводок точно есть ,примерно в 6-7 км от привады. Если так, то в августе все на приваде будут, как миленькие и если удастся матерого взять, то остальные всю зиму будут у привады крутится. Голод не тетка.

цитата:

Originally posted by brez3:

в августе все на приваде будут, как миленькие

Владимир,с Днем рождения!
Здоровья,успехов,удачной охоты и метких выстрелов.

цитата:

Владимир 150РУС

цитата:

Originally posted by Vitalic_Bondarchuk:

По Твоему совету уже поступил ( гран. корм)- разсыпаннннн.

цитата:

Originally posted by Владимир 150РУС:

приходили на день рождения

цитата:

Originally posted by ev011:

Виталий,тут привада на волков?

цитата:

Originally posted by Виталий 01:

оставили камеру на 2 дня, сегодня сняли, 117 фот и все пустые (срабатывала на качающиеся ветки) один кадр с лисой и все.

цитата:

Originally posted by Виталий 01:

возможно интервал задал не тот

цитата:

Originally posted by Владимир 150РУС:

все 117 фот были сделаны живыми существами

цитата:

Originally posted by Владимир 150РУС:

короткий радиус действия датчика, по кабану скотчгард у меня срабатывает не более чем с 5 метров

цитата:

Originally posted by Владимир 150РУС:

Интервал ставь 15-20 секунд чтобы реже фоткала, ИК вспышка пугает зверя и видит он ее прекрасно кто бы что ни говорил

цитата:

Originally posted by Виталий 01:

направлял на кустик который ветер колышит, снимает, ветер стих, не снимает. Другое дело температура??? жара стоит, ну не знаю.

цитата:

Originally posted by Виталий 01:

Тоже испытывал на себе, до 20 шагов работает, дальше не пробовал.

цитата:

Originally posted by Виталий 01:

А вот по поводу подсветки, вопрос какая у кого, у меня 940я.

цитата:

Originally posted by Владимир 150РУС:

Днем?

НА ЛОГОВАХ

ОСУГИН О.

Широкое весеннее половодье. Старый охотник Степан Петрович Бажанов уже вторую неделю живет в Воскресенском. У крылечка избы, со стороны разлива, привязана лодка. Две нижние ступеньки - в воде. Кругом плавают жерди, дрова, доски.
Вечером Бажанов, в болотных сапогах, стянутых под коленкой ремешками, и в фуражке военного образца, но в том же ватнике, что и зимой, с веслами и с ружьем садится в лодку. По разлившемуся лиману до большой горы, куда держит путь Степан Петрович, два километра. Охотник спешит. Он то и дело оборачивается, чтобы взглянуть на приближающийся берег, и выправляет ход лодки. Небо покрыто тучами, правда, несколько поднявшимися и поредевшими после полудня. Над горизонтом, за сплошной пеленой туч, угадывается солнце. Очень может быть, что оно и проглянет к вечеру.
Изредка днище лодки задевает о верхушки потонувших кустов. Бажанов знает, что он теперь гребет над лугом. Летом здесь пастбище, поросшее редким кустарником, но прошлой осенью сюда перестали выгонять скот: обнаглевшие волки выходили из опушки леса и среди бела дня гонялись за телятами и овцами. Пастухов они не боялись. Когда же местный охотник стал караулить их, ни один волк на него не вышел. Гусей волки перетаскали без счету.
Степан Петрович прекрасно знал окрестности Воскресенского и считал, что волки выводятся где-то за большим лесом, в огромной ложбине, густо заросшей мелколесьем. Теперь она была залита водой на большом расстоянии, и звери и птицы, населявшие ее крепи и трущобы, перебрались на незатопленные гривки, вблизи восточной опушки старого леса. Бажанов взял на себя разведывание этих мест. Выделенных ему в помощь председателем сельсовета колхозников он разослал по другим местам: одного в степь, где в бурьянах нередко устраивали свое логово волки, другого - далеко за реку, в знаменитый лесистый и труднодоступный Долгий Овраг, третьего на случай держал в резерве. Это был Николка Руковицын.
На мелком месте лодка остановилась. Степан Петрович сошел в воду, протащил за собой лодку к берегу, взял ружье и побрел к лесу. Шагать по залитому лугу, между высоких кочек, было трудно: вязли ноги. Зато, когда под ногами оказался твердый грунт лесной дороги, идти стало на редкость легко и приятно: ранней весной всякий человек, и особенно охотник, всегда радостно ступает по освобожденной от снега земле.
Дубы с узловатыми суками, осины, поднимающие к небу жидкие с зеленоватой корой ветви, высокие и тонкие березы, мшистые липы, редкие клены, ютящиеся под пологом леса, черемуха, рябина, орешник - все по-зимнему оголено и молчаливо. Неуютно и глуховато здесь, хотя где-то в подлеске и тянет одну ноту синица. Все смолкло и притаилось, но пусть только покажется солнце, и насторожившийся лес оживет, полетят птицы, зашевелятся звери...
В этом лесу, конечно, волки не устраивают своих логовищ - слишком близко он от села,- но здесь они затаиваются перед своими набегами и из опушек выглядывают зазевавшуюся овцу или жеребенка.
Дорога вывела Степана Петровича на луг, отлого спускающийся в широкую лесистую ложбину, сейчас залитую половодьем. Туда, к кромке воды, и держал путь Бажанов. Облюбовав кочку посуше, он уселся на ней и закурил. Здесь предстоит ему пробыть до темноты.
Возле воды не так тихо, как в лесу: то и дело доносятся кряканье уток, блеяние бекасов, а иногда - певучие клики лебедей и сдержанное гоготание пролетных гусей... Но Степан Петрович, замерший на своей кочке, мало вникает во все эти звуки, хотя они и сладко волнуют его охотничье сердце. Ему важно знать, что слышно с Волчьего острова, расположенного справа, и с Толстой Гривы, чернеющей вдали.
Редкий год не выводились волки на Толстой Гриве. Туда только теперь, в разлив, можно попасть: в другое время слишком трудно пробираться к ней по травянистому болоту с топями и окнами, сплошь поросшему лозняком. В полной безопасности проводят там лето волчата, и осенью оттуда почти каждый вечер доносятся лай прибылых, возня переярков и вой взрослых волков. А вот сейчас, как не напрягает слух Степан Петрович, не слышно ни одного звука. Уже четвертый вечер караулит он волков, притаившись на берегу, но только в первый день послышалось ему что-то вроде возни зверей на Толстой Гриве. Однако чутье охотника подсказывало ему, что выводок должен быть там. Вот и сегодня старый охотник все сидел и сидел, не решаясь уйти, хотя становилось уже темно и почти не было надежды услышать зверя.
Степан Петрович закурил, нехотя поднялся, размял затекшие от долгой неподвижности ноги и еще раз оглядел едва различимые в темноте острова. Торопливо захоркал ранний вальдшнеп, и вдруг на острове раздался пронзительный крик зайца. Вопль косого на одну секунду взметнулся над водной гладью и оборвался. И тут же донеслось до охотника негромкое рычанье. Это уж никак не лиса торжествовала свою победу: так грозно и злобно может рычать только волк. Затем все стихло. Степан Петрович облегченно вздохнул и направился к лодке.

* * *
Степан Петрович Бажанов и Николка Рукавицын, низкорослый и щуплый на вид подросток лет восемнадцати, проворный и ловкий, с оживленным лицом и смышлеными глазами, глядевшими из-под козырька низко надвинутой на лоб фуражки, поочередно садились на весла и выгребали против сильного течения.
- Нажимай, нажимай, Николка, - подбадривал паренька Бажанов. - Только за мысок заехать, а там попадем в тихую воду.
Длинный путь против течения от села Воскресенского до пролива между Долгой Гривой и большим лесом, куда они только что вошли, утомил их. Оба охотника могли уже не грести, предоставив течению тихонько нести лодку между затопленными кустами.
Теперь они плыли в заводи, а высокий, обросший лесом горб Долгой Гривы защищал их от восточного ветра. Николка лишь иногда брался за весла, чтобы направить лодку; Степан Петрович курил и поглядывал кругом, жмурясь от яркого солнца.
- Загреби немного вправо, Николка, а то здесь такая чаща, что и не продерешься. Держись поближе к Долгой Гриве, - сказал Степан Петрович.
- Да, - начал он разговор, - сей год хоть работать весело, толк от трудов виден! Если мы с тобой здесь выводок возьмем, Володя отыщет логова в степи, а Несмеянов Долгий Овраг обревизует, то Воскресенские колхозники вздохнут свободно. Разве уж какой пришлый летом заскочит. А прошлой весной что было? Из выводка сумели только пару волчат взять, остальных унесла волчица. У вас-то лучше дело? Говорят вы за зиму восемнадцать волков взяли?
- Это только на облавах, а семь штук Несмеянов в капканы на привадах поймал, и с самолета столько же уничтожили. Да никак с тобой и прилетали, дядя Степан?
- Нет, я эту зиму больше в Кизель-Чернецком районе держался. Там, правда, довелось впервые с самолета трех волков убить...
Стало вечереть, и на воду пала тень от лесистой горы, когда пловцы, наконец, выбрались из чащи, и перед ними за небольшим плесом открылась Толстая Грива. Они пристали к острову рядом с Гривой. Степан Петрович сделал Николке знак, и в полном молчании они стали высаживаться и выгружать кладь из лодки.
- Разводи костер и ужин свари, - сказал Бажанов Николке, - только шуми поменьше, а я выберусь наверх, осмотрюсь, досижу, послушаю.
Он перекинул ружье за спину и стал взбираться вверх по обрыву.

* * *
На следующее утро, на заре, подслушавши накануне взрослых волков, Бажанов перебрался с Николкой на лодке через узкий пролив между Гривой и островком, где они ночевали. Условившись о маршруте, охотники разошлись в разные стороны.
Старый охотник медленно и осторожно поднялся по крутому склону Гривы, разглядывая всякую мелочь под кустами, прислушиваясь к малейшим шорохам. Без травы трудно было различить след волка по чернотропу, но навести на него мог и резкий запах, сохраняющийся возле логова, и шорох завозившегося волчонка.
Овраг вывел Степана Петровича на гребень. Здесь след зверя не мог запечатлеться на едва прикрытой лишайником песчаной земле. Деревья росли редко, и под ними расстилался ровный ковер жиденького вереска с торчащими стеблями сухого востреца. Тут начинался восточный склон Гривы, отсюда открывался вид на залитое половодьем мелколесье, сливавшееся на горизонте в сплошную фиолетовую полосу. Солнце сильно пригревало, и Степан Петрович присел на край оврага, собираясь закурить. А когда поднял глаза к спичке, то невольно обратил внимание на то место, где виднелась свежая осыпь в песке. Четких отпечатков лап не было, но несомненно, что здесь проходили звери: тут они соскакивали в овраг, тут же и взбирались на его край, обваливая комья земли.
Осмотрев все следы, Степан Петрович наткнулся на свежий помет волчонка. Нахмуренный лоб его разгладился: обнаруженных признаков было достаточно. Старые волки, очевидно, проносили своих детенышей. Но в каком направлении? Казалось, что установить это невозможно...
Три дня ходили по Толстой Гриве охотники, проникали в самые укромные места, обследовали один за другим все ее закоулки, забирались в непролазные трущобы, вечерами просиживали в разных концах острова на подслухе, устраивали ночные засады, но все напрасно: выводок как в воду канул; и Степан Петрович подумал: 'Уж не перевели ли его старые волки вплавь на другой остров?'.
После четвертого дня бесплодных поисков он решил покараулить еще последний вечер, а затем перекочевать на соседний остров. Выручила неожиданная удача: на этот раз повезло Николке.
Под вечер молодой охотник сидел на пеньке возле оврага, в южной части Гривы. Он поджидал Степана Петровича, с которым они условились тут сойтись. Его внимание вдруг привлекла пара ворон, тревожно летавших поблизости: они кружили над одним местом, иногда опускались чуть не до земли, а затем с громким карканьем снова взлетели. Николка стал наблюдать за ними, зная, что вороны редко попусту поднимают тревогу, и громкий их крик в лесу - почти всегда верный признак присутствия хищника. Одновременно он поглядывал на кусты, вокруг которых летали вороны. И вдруг в чаще промелькнул волк. Это было так неожиданно, что Николка растерялся. Между ним и местом, где пробежал волк, было не более сотни шагов. Он снял ружье и, придерживая спуски, взвел курки: но выйдет ли волк на него? И действительно, из кустов трусцой выбежал большой волк, остановился на краю оврага в двадцати метрах от него, оглядываясь на кричащих ворон. Николка почти бессознательно вскинул ружье, навел его на зверя и нажал спуск. Волк, пораженный зарядом картечи, мертвый свалился под откос. Вороны продолжали кричать, но уже где-то дальше. Раздался протяжный свист Степана Петровича, торопившегося на выстрел.
- Материка уложил! Да как же это? - расспрашивал он Николку, присевшего на корточки возле своей добычи.
Николка рассказал, как неожиданно вышел на него волк, когда он собрался проверить, что встревожило ворон?
- Вороны летали? Давай, Николушка, искать, тут где-нибудь близко весь выводок. Только смотри зорче! Ай, да Николка, и впрямь заправский охотник, какого 'старика' свалил!
- Нас стрелковому делу в школе обучают, дядя Степан, - ответил Николка, обрадованный похвалой старого охотника.
Искать пришлось недолго: Бажанов обнаружил свежий волчий помет. Под кустами резко запахло логовом. Степан Петрович сделал еще несколько шагов и увидел притаившегося волчонка, похожего на пушистый комок. Бажанов схватил его, сунул в сумку, и тотчас же рядом заметил другого волчонка. Следующая пара волчат забилась в густую поросль орешника, и Бажанов с трудом достал их.
Он кликнул Николку, и тот, пока шел к нему, тоже обнаружил волчонка. Шарили они еще очень долго, хотели обнаружить весь выводок. Посидели тихо, прислушиваясь. Невдалеке зашуршали листья. Николка побежал и вернулся с шестым волчонком.
- Теперь все, дядя Степан!
- Это мы ночью узнаем, в засаде. Если волчица не придет, значит, ушла с остальными. А иначе она тут непременно бродить будет, кутят своих искать, - ответил Степан Петрович.- Проволоку захватил?
Николка подал моток тонкой проволоки. Бажанов сделал петли и привязал волчат к стволам деревьев на полянке. Затем осмотрелся кругом и, указав на разлапистый дубок, сказал:
- Вот тебе и наблюдательный пост. Заберешься сюда и жди. Только не шевелись. Хоть под утро, но волчица обязательно должна придти. А пока пойдем шкуру с волка снимем, да я на Ясеневый Верх переплыву, там послушаю. Пришлось мне как-то отсюда выводок стронуть - а волчица туда вплавь ушла, всю ночь волчат по одному переправляла. Больше двадцати верст за ночь проплавала!..

* * *
Старая волчица долго не могла найти места, чтобы улечься. Полежала она немного свернувшись, затем вновь вскочила, беспокойно покружилась на полянке, уткнувшись мордой в землю, точно разыскивая что-то, и опять ненадолго улеглась. Ей все хотелось обернуться в ту сторону, откуда недавно прогнал ее выстрел и внезапно появившиеся люди. Там остались ее волчата.
Тревога волчицы все нарастала, мучили набухшие сосцы. Ей хотелось завыть, позвать, но она боялась подать голос и вернуться к детенышам, пока не наступила ночь. За последние три дня сколько раз она переносила по ночам своих детенышей в новые места, подальше от бродивших по лесу людей.
Наконец, стемнело, и волчица решилась пойти на розыски: она бесшумно, то и дело останавливаясь, начала красться между кустами. Узкая желтая полоса на западе в темном, затянутом тучами небе уже не давала света, она лишь кое-где отражалась в воде у подножия Гривы, и от нее делались темнее окутавшие землю тени. Ни звезд, ни месяца. В такой темноте волчица сделалась смелее, прибавила шаг и меньше задерживалась, чтобы слушать.
Внезапно ее поразил резкий запах парного мяса. Шерсть на ней встала, глаза загорелись: она готова зарычать от злобы и тревоги. Запах все усиливается, и волчица снова начинает ползти на брюхе. Но вот и другой запах, уже давно знакомый и более страшный. Долго она обнюхивала человеческий след и, убедившись, что он остыл, стала пробираться дальше. Теперь уже весь овраг, по которому она ползла, казался ей заполненным испарениями теплого мяса, и скоро она нашла то, от чего исходит этот запах, - ободранную тушу волка. Зубы у волчицы лязгнули, она ощетинилась.
И вдруг до слуха ее донесся жалобный визг, настолько слабый, что он показался ей идущим издалека. Услыхав его, волчица сделала прыжок и начала грозно, хотя и приглушенно рычать - ведь это звали и жаловались ее детеныши. Стремление разыскать волчат сразу превозмогло в ней страх перед человеком. Она поднялась из оврага, настороженная, готовая броситься на кого угодно, чтобы выручить своих щенят.
Волчица обошла со всех сторон место, где тихо скулили ее щенята, но не посмела к ним приблизиться: ее тревожил непонятно откуда идущий, едва уловимый человеческий запах. Она легла на землю и начала ждать. Прошло много времени, а она все ждала и слушала - не выдаст ли себя чем-либо притаившийся человек и не подползут ли к ней волчата? Неужели они не учуяли, что она возле них? Но они не шли. Ее страх и тревога возрастали. Она все ждала и слушала... Скулили, но не двигались с места волчата.
Наконец, волчица осторожно направилась на полянку к детям. Быстро перебежала открытое место, ткнулась мордой то в одного, то в другого волчонка, лизнула их. И тут же заметила проволоку. Волчица зарычала, коротко и тихо... Запутавшиеся в петлях волчата заскулили и потянулись к соскам, повизгивая от нетерпения. Обнюхав одну из проволок, волчица схватила ее зубами и потянула...
Внезапно темноту прорезал красный свет выстрела, оглушительно всколыхнулась ночная тишина. Волчица лизнула пораженное место и метнулась в сторону. Выстрел повторился, и на этот раз ее снова ожгло, а кругом засвистело и защелкало по стволам деревьев. Выскочив на пригорок, волчица оступилась и ткнулась мордой в землю. Она попыталась подняться, сделала еще два скачка, но упала: ноги не слушались ее. Волчица проползла еще несколько шагов и села на взгорке, тяжело дыша. Боль в боку стала мешать ее дыханию, а по свесившемуся из пасти языку потекла кровь.
Вдруг волчице послышался далекий визг ее волчонка. Она хотела встать, но не смогла и лишь повернула голову, а затем тяжело вздохнула и упала на бок, конвульсивно вздрагивая всем телом...

* * *
Лодка, подхваченная стремительным течением, шла быстро. Перед взором охотников заметно вырастали крыши и строения села Воскресенского.
Степан Петрович правил веслом и слушал Николку, который подробно описывал свое ночное приключение. Голос Николки далеко разносился в безветренном утреннем воздухе. Радостное утро и трофеи на дне лодки отгоняли усталость.
- Она, дядя Степан, недалече отбежала, меньше полкилометра. Как она на месте не осталась, ведь первый заряд ей, почитай, весь в бок угодил. Вторым выстрелом я ей в зад попал.
- Я выстрелы слышал, перед рассветом это было, долго она тебя проманежила!
- Да, досталось. Сидел, как на насесте, спина и ноги затекли, хоть караул кричи, а я не то что шевельнуться, дышать боялся! Я услыхал ее, как в овраге зарычала, а после она еще часа два таилась, только потом к волчатам подошла. Стрелял я больше на слух.
Степан Петрович взглянул на берег и сказал:
- Взгляни, Николка, никак народ собрался. Уж не нас ли встречают? Лодку увидали, догадались, что это мы, каждому интересно узнать, какие у нас трофеи.
В конце улицы, возле дома Бажанова, стояли человек пять, смотрели в сторону охотников.
- Дядя Степан, это вон председатель сельсовета, а с ним из районного общества охотников Гоннов!
- Федор Филиппович? И он сюда добрался? Его за версту узнаешь, он на голову выше всех. Ну, Николка, встреча будет нам достойная. Да мы и не пустые, - сказал Баженов, бросив радостный взгляд на дно лодки.

"Охотничьи просторы".1950г.

------
...а твоя в зверя всегда попадал? (Дерсу Узала)

цитата:

Охотничьи просторы".1950г.

------
zam

цитата:

Originally posted by койоте:

без оружия на рыбалку ездить ?

цитата:

Originally posted by Михаил_РнД:

Что значит не взяли ?

цитата:

Originally posted by guta32:

Ногинский район

цитата:

Originally posted by Karatel1036:

Ствол в чехле никто не запрещал перевозить,

цитата:

Originally posted by Karatel1036:

а на один выстрел внимания мало кто обратит

цитата:

Originally posted by Karatel1036:

По просьбе осмотра Вы открываете дверь, а под тряпку по протоколу досмотра уже. Вот примерно так.

цитата:

При просьбе осмотра можно вообще ни чего не открывать. По протоколу досмотра, вы открываете дверь, а вот под тряпку заглянуть это уже обыск, а это уже другая санкция. Досмотр это тот же обыск, но без нарушения конструктивной целостности вещей , т.е. тряпочку поднимать уже нельзя.

цитата:

Originally posted by Филин73:

Не будте так наивны,всё откроите и покажите

цитата:

Originally posted by Михаил_РнД:

конструктивную целостность чего нарушает подъем тряпочки ?

цитата:

Originally posted by Михаил_РнД:

стандартная процедура по КоАПу - это досмотр, он оформляется протоколом, в ходе досмотра вещи могут извлекаться из сумок, рюкзаков и тд.

цитата:

Originally posted by Виталий 01:

это досмотр,

цитата:

Originally posted by Сергей 731:

для этого Вы должны совершить административное правонарушение

цитата:

.Вообще можно нажить себе геморрой (прецеденты есть и немало), если лесть в зал..у с "не покажу, иди лесом" даже с обычным егерем. Он то и не уполномочен ничего делать но вы его грубо послали он обиделся позвонил участковому , тот подъехал произвел досмотр, нашел ружье. По ч.2. ст.57 209-фз написали что вы производите охоту, а на дворе июнь месяц - неустановленные сроки, материал в суд и в по ч.1.2 ст 8.37 на годик другой лишаетесь права охоты (аннулирование охотбилета, аннулирование РОХов и тд и тп). Это конечно самый радикальный вариант, так чисто для информации что так может быть и вполне себе по закону.

цитата:

Originally posted by Михаил_РнД:

при досмотре можно поднимать тряпочки, трогать вещи, доставать вещи из рюкзака, из багажника и тд и тп.

Рейд за волками

КОЧЕТКОВ Николай Иванович

(Из записок начальника команды по истреблению волков)

Волки - бич колхозного животноводства. Борьба с ними поставлена в число важных задач народного хозяйства.

Московское управление по делам охотничьего хозяйства систематически организует отстрелы этого хищника.

Я хочу рассказать об одной такой вылазке на волков.

Ночью 20 ноября 1947 года наша команда охотников, захватив флажки (около пяти километров шнура), маскировочные халаты и продовольствие, покинула притихшие улицы Москвы. Мы направлялись в Коломенский район, где предполагалась первая встреча с волками.

Настроение у всех было приподнятое, не умолкали шутки и песни.

Хорошая пороша, добротное снаряжение команды, большой опыт участников - все это предвещало удачную охоту. В составе команды были два егеря-'псковича' - А.П.Изотов и Ф.П.Васильев, стендовый стрелок, большой любитель волчьей охоты П.И.Веселов и еще несколько охотников.

Луна ярко освещала дорогу, с машины были видны покрытые снегом поля и черные, чуть посеребренные инеем леса, подступавшие к самой дороге.

На рассвете мы прибыли в деревню Каменку и, разделившись на четыре группы, вышли по разным направлениям в разведку. Удалось обнаружить следы четырех волков примерно трехдневной давности. Продолжение разведки в этот день и в первой половине следующего дня ничего нового не дало: волки куда-то переместились.

Объездчик Озерского лесничества Ф.С.Савельев сообщил, что в деревне Стояньеве пала лошадь и на ее труп приходят волки.

Вечером 22 ноября, покрыв около тридцати километров по лесным и проселочным дорогам и не найдя новых волчьих следов, команда прибыла в Стояньево.

За чаем, затянувшимся за полночь, Савельев подробно рассказал все, что знал о волках: когда, где и сколько он видел следов, насколько они были свежи, сколько и в каких деревнях волки задрали овец и собак.

Оказалось, что разыскивая каменских волков, команда напала на новый выводок. Свежие следы волков наблюдались здесь в те же самые дни, что и под Каменкой. Подтверждалось это и тем, что в августе-сентябре в восьми километрах от Стояньева, за деревней Малые Дворики, не раз на зорях слышался вой волчьего выводка с повизгиванием и подлаиванием.

* * *

Ранним утром 23 ноября, когда колхозницы еще топили своп печи, команда выехала на розыски. Вместе с нами отправился и Савельев.

Под Стояньевым было много старых следов, но свежих не оказалось. Чтобы не терять времени, мы отправились к волчьим логовам.

По пути мы заехали в Мошаницкий сельсовет. Здесь я оставил начхоза Веселова и еще одного охотника для устройства квартирных дел, а сам с охотником Козловым отправился к месту, где колхозники видели волков. Остальные члены команды продолжали разведку по намеченному маршруту и в полдень должны были явиться в Малые Дворики. В случае, если бы они обнаружили волков, им пришлось бы преследовать зверей и затянуть их флажками.

Днем мы вернулись в Малые Дворики и узнали, что команда обложила одного волка. Его обнаружили в поле, где он охотился за мышами. Увидев охотников, волк скрылся в овраге, а затем залег в чаще березняка на другой стороне оврага.

Одиночку затянули флажками в три часа дня и тут же погнали. Волк вышел на объездчика лесничества Савельева, который сделал по нему неудачный дуплет. Оставляя кровавый след, зверь прорвался через флажки и ушел.

Под вечер его обложили вторично. Он лег в овраге, но мы его не взяли. На этот раз своим спасением волк был обязан шоферу нашей команды Болеславу. Услыхав голос егеря Изотова, гнавшего волка, шофер вообразил, что Изотов кричит, потому что сбился с пути, и отозвался ему. Болеслав, правда, сейчас же догадался, что допустил ошибку, и перестал кричать, но волк, немного не дойдя до стрелковой линии, повернул вправо и на махах вышел из оклада.

Начало плохое: два раза упустили волка. Счет ошибок открыт. Вечером об этом говорили очень много.

Утром 24 ноября решили найти выводок или добрать вчерашнего подранка и предпринять большую разведку на автомашине.

Километрах в трех от места вчерашней охоты дважды ускользнувший от нас волк был снова обложен. Он залег в непролазной чаще молодого осинника, вся площадь которого не превышала 25 гектаров. Через пятнадцать минут осинник был затянут флажками и стрелки поставлены на номера.

Скоро вслед за криком Изотова, гнавшего волка по следу, настороженную тишину леса разорвал резкий дуплет и почти одновременно с ним - одиночный выстрел. Громкое 'Готов!', донесшееся со стороны стрелков, означало, что волк убит.

Около волка стоял сияющий начхоз команды П.И.Веселов и хмурый шофер Болеслав, видимо, тяжело переживавший допущенную им вчера ошибку.

В полдень выехали на широкий поиск выводка. Решили углубиться километров на десять на территорию Малинского района, где два года назад был выводок, затем проехать обратно к Коломенскому району и к вечеру вернуться лесными дорогами в Малые Дворики.

Путь был тяжелый, около тридцати километров пришлось ехать по проселочным и лесным дорогам. Нередко машина буксовала и проваливалась колесами в непромерзшую под снегом землю.

Нам явно не везло: свежих следов нигде не было. Но когда поздно вечером, изрядно озябшие, голодные и мрачные, возвратились мы в Малые Дворики, Савельев сообщил нам, что сегодня утром выводок проходил под самым Стояньевым. Вот как разошлись наши пути с волчьими!..

К Стояньеву мы подъехали 25 ноября в очень ранний час. Над дорогой еще висел голубой полумрак. Нарушая сонную тишину деревни, наша машина подкатила к дому объездчика.

Около мостика, в тридцати шагах от дома, на снегу, где было множество следов овец и коз, мы увидели девять волчьих следов. Звери подходили к деревне по долине ручья, у мостика сделали петлю к крайнему двору, а затем направились к лесу, расположенному в километре от деревни.

Следы были вчерашние. Догнать волков при таких условиях - дело случая, но на машине, если позволяют дороги, сделать это возможно.

Чтобы не распутывать следов по лесу, мы решили объехать весь лес кругом и перехватить выходные следы.

Волки были в лесу. Накануне они дневали здесь, ночью выходили, но возвратились обратно.

Мы углубились в лесной массив, оставили с машиной одного охотника и поспешно отправились на поиски волков сразу в нескольких направлениях.

Я с одним из членов команды пошел по просеке, а затем по долине речушки. Слева и справа от нее, по краям небольшого луга, располагались плотные мелоча березы и осинника, кое-где перемежающиеся с молодыми, едва заросшими вырубками. В этих местах было много лосей.

Мы быстро прошли около трех километров и за узким мысом ивняка заметили широкую полосу примятого снега. На чистой пелене снега были отчетливо видны глубокие, выбитые до самой земли следы молодого лося, а рядом с ними волчьи следы. Кругом на снегу валялись клочья лосиной шерсти, темнели пятна крови. Немного дальше, на краю вырубки, мы обнаружили большую площадку примятого снега, сплошь загрязненную содержимым желудка лося - все, что осталось от животного после волчьего пиршества.

Забрав флажки, мы побежали к егерям, которые поблизости от заеденного лося уже обложили пять волков. Остальные волки лежали в стороне, каждый в отдельности.

День угасал. Низкое пасмурное небо опустилось на самые вершины леса. Надо было спешить. Начали тянуть флажки и расставлять стрелков. Оклад был слишком велик. Захваченных в спешке флажков оказалось недостаточно, чтобы затянуть заднюю стенку и фланги. Стрелковая линия пролегала частично по просеке и затем в глубокой низине под углом к ней.

Мой номер был в середине стрелковой линии. Справа от меня стоял стрелок Никитин, слева егерь Васильев. Нам уже нечего было спешить, надо было стоять, не шевелясь, и слушать. От быстрой ходьбы было жарко. Нас охватил охотничий азарт, отчаянно билось сердце.

В лесу было тихо. Но когда стоишь на номере, всегда слышишь какие-то особые лесные звуки, а затем они как бы замирают, и слух охотника сосредоточивается на одном: он ловит шорох приближающегося зверя.

Издали донесся голос егеря Изотова. Через минуту его крики 'Ай-ай-ай!' и 'О-оо-ох!' послышались ближе...

Вот крик Изотова раздается несколько левее. Волки пойдут от этих криков по средней линии, которая неизбежно подведет их к стрелкам. А крик Изотова все ближе и ближе. Слышно, как изредка егерь стучит палкой по деревьям и громко покашливает. Волки теперь где-то близко, они подходят сюда, чтобы незаметно пройти в соседнее болото, а потом по крепям и оврагам ускользнуть от потревожившего их человека.

Впереди слева что-то мелькнуло.

Волк!

Он идет на махах прямо на Васильева, шагах в пятидесяти от меня. По мощной фигуре зверя в нем нетрудно узнать матерого.

Беру на мушку широкую желто-серую лопатку зверя и провожаю его в сектор обстрела Васильева. Волк от него шагах в тридцати, затем в двадцати, пятнадцати! Он мчится на Васильева, через узкую прогалину, между кустов орешника.

Смотрю - не вывернутся ли по следу за 'стариком' другие волки. Успеваю заметить, что волк, вслед за выстрелом Васильева, летит через голову и остается на месте. Затем слышатся выстрелы справа, в низине. Снова мелькает серая тень там, где минуту назад появился матерый. По его следу во весь опор мчится прибылой. Не доходя тридцати шагов до Васильева, волк поворачивает вправо и направляется вдоль стрелковой линии. Снова стреляет Васильев. Выстрел, второй. Волк падает, пытается подняться, но падает снова, конвульсивно взмахивая поленом.

Вскоре раздался одиночный выстрел на левом фланге, а через полминуты громко выстрелил из своей двустволки Савельев.

Выстрелов не слышно больше, но стрелки продолжают стоять на номерах, всматриваясь в лесную чащу и прислушиваясь к каждому шороху. Еще минута, и громкое 'Гоп-Гоп!' разрешает сойти с номеров и снять флажки. Четыре волка из пяти были убиты. Кроме Васильева, волков убили Болеслав и Никитин. Пятого упустил наш проводник. Он почему-то не стрелял, когда волк проходил мимо него шагах в пятнадцати, а выстрелил ему вдогонку, но положил заряд позади зверя.

В Малые Дворики мы приехали, когда уже стемнело. Путь до Двориков - всего десять километров - продолжался более часа. Задержались в Стояньеве и Мошаницах, где колхозники хотели увидеть, как мы беспощадно расправились с разорителями колхозного добра.

Ночью послышался тоскливый, продолжительный вой. Что-то похожее на жалобу и безнадежный вопль слышалось в нем. К одиночному вою, в котором легко было распознать голос волчицы, присоединились короткие подвывания прибылых.

Это волчица пришла сюда, к своим логовам, в надежде застать здесь самца и волчат. Но ее призыв собрал лишь остатки многочисленной семьи.

...26 ноября бледный рассвет застал нас в лесу, где ночью выли волки. Вся местность была покрыта их следами. Волков было пять: волчица и четверо прибылых. Почти все время они шли крепью. Рассчитывая, что волки здесь залягут, мы преследовали их в обход, чтобы отрезать их в чаще. Мы уже думали, что вот-вот обойдем волков, но снова замечали их следы и снова спешили дальше.

Время перевалило за полдень. В погоне за волками мы прошли не менее двенадцати километров, а волки все еще шли, нигде не задерживаясь и не меняя аллюра. Так они могли пройти не один десяток километров. С каждым шагом уменьшались наши шансы догнать зверей, но мы гнались за ними, подгоняемые охотничьим и спортивным азартом.

Наконец, мы заметили, что следы волков резко свернули к вырубке. Егерь Изотов и охотник Родионов пошли впереди нас, а егерь Васильев и еще один охотник на просеке свернули направо. В одном месте мы прочитали на снегу: 'Ждите здесь', - и расположились на отдых.

Короткое басистое взлаивание, похожее на голос гончей собаки, прервало наш отдых. Голос подал волк. Его, видимо, потревожили. На случай выхода волков обратным следом, мы разместились по опушке и на просеке, хорошо замаскировавшись.

Вскоре появились егеря и предложили нам поспешить к ним с флажками. Волки были обложены. Вырубку затянули флажками с четырех сторон.

Стрелки на этот раз были расставлены по лазам внутри круга на расстоянии пятнадцати-двадцати метров от флажков.

Стрельба началась без загона, так как волки уже сошли со своих лежек. Не успел я осмотреться на номере, как шагах в шестидесяти увидел трех осторожно идущих волков. Слева от меня, где стоял Веселов, один за другим послышались два выстрела. 'Промах, - подумал я. - Очень он поторопился со вторым выстрелом'.

После небольшой паузы много левее слабо прозвучал одиночный выстрел.

'Этот убит', - решил я.

Затем стрельба слева, и в то же мгновение - выстрел справа. В зарослях березняка послышалось похрустывание снега. Еще секунда, и я вижу волка. Низко опустив голову, исподлобья косясь на флажки, он идет прямо на меня. Я стою неподвижно, в белом халате, около двух сросшихся березок, и волк меня не замечает. Шагов за тридцать от меня зверь, не сбавляя хода, забирает влево и идет на флажки. Видно, что он в паническом страхе, и флажки его не задержат. Стреляю и вижу, что взял несколько сзади. Волк падает. Затем, поднявшись на задние ноги, он ползет ко мне, стремясь уйти от страшной цепочки флажков.

На вырубке водворяется полнейшая тишина. Подбитый волк, подняв голову и навострив уши, ложится, прислушивается, судорожно хватает снег, глубоко опуская в него острую морду.

Скоро опять послышались выстрелы. Слух снова улавливает шум хрустящего снега. Слышу, как идет волк по следу подстреленного мною зверя. Я приготовился стрелять на той же прогалине, где подбил первого волка, но второй волк не дошел до нее и резко повернул к флажкам. Он был ранен. Шея, правая лопатка и задняя нога были окровавлены. Стрелять пришлось поспешно, навскидку. С первого выстрела волк согнулся, но все же поскакал дальше. Со второго выстрела у самых флажков он резко сбавил ход, пролез под флажки, сделал скачок и, сунувшись под куст, остался недвижим.

Охота закончилась. Я подошел к подраненному волку и, сфотографировав его, пристрелил.

Кроме меня, взяли еще двух волков Солодков и Козлов. Один тяжело раненный прибылой волк ушел под флажками и, как мы узнали, вышел к молотилке около деревни Нивки, откуда его прогнали мальчишки.

Со стояньевским выводком было покончено...

27 ноября мы решили сделать еще одну местную разведку, а затем перебраться в южные районы области. Каменских волков мы поручили егерю Никишеву, накануне пришедшему в Малые Дворики из Малинского района.

28 ноября мы уже были за Рязанью, в Октябрьском районе, где у деревни Завидовка имелся выводок волков. Для охоты на волков эти места очень удобны, и обложить здесь зверей нетрудно. Невдалеке от Завидовки мы пошли по следам двух волков. Через час волки были успешно обложены.

Утром 29 ноября в молодом дубняке мы обложили четырех волков. Два из них были убиты, а два других прорвались через флажки и скрылись в полях. Но из-за плохой погоды мы не смогли здесь остаться еще на сутки и направились в Большекоровинский район Рязанской области, где под деревней Ситьково был выводок волков, приваженный егерем Шаповаловым.

Утром я решил дойти до привады в надежде встретить старого волка. Этого волка мы знали четыре года. Он был, очевидно, очень стар и ходил на приваду утром, потому что ночью боялся встретить своих зубастых сородичей. Его часто видели днем. На дневку он ложился в поле, и взять его никак не удавалось.

Привада лежала в ста пятидесяти метрах от опушки леса, по которой я шел. Волка здесь не было. Я повернул обратно, но заметил, что в поле, по заросшей сорняком низине, что-то мелькнуло. Вскинул штуцер, и с помощью оптического прибора увидел волка в бурьяне.

До него было двести метров. Пока я обдумывал план, в поле зрения оптического прицела появились шесть волков. Они вышли из бурьяна и гуськом направились к приваде.

В это время в километре от привады появился человек. Волки увидели его и отошли в поле. Человек быстро присел на колено, отполз к кусту и скрылся в овраге. Это был член команды Родионов. Чтобы не потревожить волков, он пробежал низиной оврага к сторожке, сообщить о выводке.

Волки постепенно удалялись. Они то расходились, то опять сходились и следовали цепочкой друг за другом. Некоторые из них ложились не надолго, вставали и шли дальше.

Я сполз с холмика и залег около куста. Минуту спустя шагах в восьмидесяти от меня размеренной трусцой, опустив широколобую голову и свесив хвост, прошел в лес 'старик'. За ним пробежали другие волки.

Не прошло и часа, как пять волков были обойдены. 'Старик' из оклада вышел. Однако, когда затягивали круг флажками, следы его пересекли нашу тропу обратно в оклад. Все шесть волков оказались в центре круга.

Стрелковая линия проходила по бурелому, метрах в двадцати перед флажками. Первый выстрел принадлежал мне. В чаще бурелома между толстых берез показался 'старик'. Я ранил его выстрелом в голову.

Волк мгновенно скрылся за деревьями, и мой второй выстрел пришелся по чаще, в которой я не видел зверя. Вскоре загремели выстрелы по всей линии.

Охота продолжалась не более пятнадцати минут, но были убиты четыре волка. Только 'старуха' и один прибылой ушли под флажками. Моего 'старика' пристрелил егерь Васильев. Несмотря на ранение в бок и в шею, волк все же нашел в себе силы пройти на махах метров двести.

'Старуха' была ранена одним из наших охотников. В полутораста метрах за флажками я пытался ее обложить, но безуспешно. Я прошел за волчицей без лыж километра три и, выбившись из сил, с трудом дотащился до сторожки.

Под вечер соединившиеся вместе волчица и прибылой вновь были обложены егерями в березовом мелколесье. Оклад был небольшой. Судя по следам, волки лежали на самой опушке. Егеря решили поставить стрелков на опушке лесного острова и по кромке оврага.

Это была самая незадачливая охота, какую мне когда-либо приходилось видеть. Сразу же, как только начался гон, волки показались у опушки почти одновременно. Прибылой шел на Солодкова, стоявшего от меня справа шагах в шестидесяти. Солодков выстрелил по нему, но заряд забил снег под самой мордой волка. Зверь сделал резкий скачок вправо и проскочил между мной и Солодковым. Я допустил большую ошибку: вместо того, чтобы стоять спокойно на номере, стал на одно колено. Стрелять пришлось с разворотом вправо, и я не сумел сделать достаточного упреждения. Правда, на следу за волком остались капли крови, но зверь ушел.

По второму волку стреляли сразу с трех номеров, но как часто бывает при такой одновременной стрельбе, успеха не достигли...

На этом и закончилась наша охота. На другой день начался ветер. Метели еще не было, но бескрайняя снежная поверхность полей уже зашевелилась, полетели мириады мельчайших пылинок снега, потекла поземка, сглаживая на своем пути следы и дороги, наметая причудливые сугробы, похожие на застывшие волны.

Не рискуя в этих снегах оставить на зимовку машину, мы сложили в нее добытые за десять дней пятнадцать волчьих шкур и через Зарайск возвратились в Москву.

ОХОТНИЧЬИ ПРОСТОРЫ.1950г.

27.7
1. Личный досмотр, досмотр вещей, находящихся при физическом лице, то есть обследование вещей, проводимое без нарушения их конструктивной целостности, осуществляются в случае необходимости в целях обнаружения орудий совершения либо предметов административного правонарушения.

2. Личный досмотр, досмотр вещей, находящихся при физическом лице, осуществляются должностными лицами, указанными в статьях 27.2, 27.3 настоящего Кодекса.

Статья 27.2. Доставление

1. Доставление, то есть принудительное препровождение физического лица, а в случаях, предусмотренных пунктами 8 и 10.1 настоящей части, судна и других орудий совершения административного правонарушения в целях составления протокола об административном правонарушении при невозможности его составления на месте выявления административного правонарушения, если составление протокола является обязательным, осуществляется:
.....

6) должностными лицами органов, на которые возложен надзор или контроль за соблюдением законодательства в области охраны окружающей среды, лесного законодательства, законодательства о животном мире, законодательства о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов, при выявлении административных правонарушений в соответствующей сфере - в служебное помещение органа внутренних дел (полиции), помещение органа местного самоуправления сельского поселения или в иное служебное помещение;

цитата:

Originally posted by ev011:

Если все же нарвался

цитата:

я знал что именно сюда ткнете, других вариантов то нет, но для этого, человека задержать для начала нужно. Вы от темы то не уходите, прочтите все сначала за что речь велась. А вообще, уже надоело эту тему мусолить, думаю все все поняли.

ОХОТА НА ВОЛКОВ С ФЛАГАМИ

Николай Анатольевич Зворыкин

В жизни человека волк имеет гораздо большее значение, чем предполагают. Поэтому, чтобы остановить и усугубить внимание читателя на серьезности так называемого 'волчьего вопроса', следует, прежде чем говорить об охоте на волков, сказать несколько слов о значении волка. И несколько слов благодаря яркой физиономии этого вреднейшего хищника будет достаточно, чтобы убедиться, насколько опасным врагом человека является волк и что причиняемое волком зло может быть названо бедствием.

Волк - вор и разбойник, живущий в значительной степени за счет трудов человека. Он - хитрый, сильный, приспособляющийся к условиям зверь, от которого трудно уберечься, несмотря на его человекобоязнь. Волк - своего рода домашний вор, от которого можно избавиться, только уничтожив его.

Если принять во внимание ужасающие цифры уничтожаемого волками крупного и мелкого домашнего скота, а цифры эти, по данным бывшего статистического комитета, доходили для одной, и то неполной, Европейской России до 750 тысяч голов в год,- в один год, заметьте! - если вспомнить данные той же статистики, что от волков гибнет в год, заметьте, в один только год, несколько сот человек, то, я думаю, можно понять, что остановить серьезное внимание читателей, сведущих людей и компетентных органов на вопросе о борьбе с волками не только стоит, но должно.

Для охоты на такого умного, свободолюбивого, осторожного, приспособляющегося зверя, каким является волк, нужны хорошие знания, нужны стройные охотничьи организации, нужны средства, которых жалеть не следует, так как десятки тысяч наличных волчьих пастей в конечном результате проглотят неизмеримо большую сумму, чем затраты на борьбу с этим злом.

Одним из наиболее действительных средств борьбы с волками является охота с флагами, которая, помимо многих преимуществ, имеет незаменимое ценное качество, заключающееся в подвижности этой охоты.

Обращая поэтому особое внимание на охоту с флагами, я постарался изложить ее в четырех главах:
I) Привада, II) Выслеживание и оклад, III) Флаги и IV) Охота.

Привада

Прежде чем говорить о приваде, полезно вспомнить два положения, характеризующие волка: 1 - 'Волка ноги кормят' и 2 - 'Без мяса и воды волк не живет'.

Если летом мясной стол волка сравнительно обеспечен дичью и пасущимися домашними животными, то зимою добывание мяса обычно затрудняется и заставляет волка ближе держаться районов, населенных людьми, где легче найти падаль или поживиться собакой. Как приближаются к человеческому жилью сороки на зимние квартиры, так нее и по тем же причинам волки приближают зимой свои рекогносцировочные пути к селениям, и во время своих ночных скитаний с вожделением посматривают на мерцающие огоньки, и обоняют дымок и душок от человеческого жилья, вызывающие в волке сложные чувства боязни, зависти и ненависти к человеку. Волк может не есть несколько дней, но зато, как только представляется случай, наедается не только за дни голодовки, но нажирается впрок, укладывая в свою утробу, будто в карманы, невероятное количество пищи. Бока его распираются громадным объемом съеденного, и он испытывает сильную потребность во сне.

Волк много передвигается и скитается, чтобы найти себе пропитание. Не передвижение является природной потребностью волка, а потребность в мясной пище главным образом заставляет его двигаться. И если бы волк не скитался так много, так ему не обеспечить было бы себя в зимнее время мясом. В этом смысле пословица 'Волка ноги кормят' очень верна. Теперь, если припомнить еще раз, что волк без мяса не живет, ясно станет, какую громадную роль играет привада.

Значение привады

Рыболов бросает приманку для успешной ловли. Охотник по волкам и лисам для успеха кладет приваду. Можно охотиться и без привады, но она имеет колоссальное значение, стягивая в определенный район зверя или удерживая его в нем. Привада позволяет иметь дело с сытым волком, который, наевшись, только и мечтает об отдыхе. Кроме того, для оценки пользы привады надо помнить еще, что взятый с привады след является свежим - утренним, след же, случайно встречаемый при охоте без привады, помимо того, что он чаще является следом голодного волка, имеет много шансов за вечернее или ночное происхождение.

В качестве привады целесообразнее употреблять туши крупных домашних животных, специально приобретаемых на убой для этой цели, либо павших, конечно, не от заразных болезней. Хотя и существует мнение, что кожу надо оставлять на туше, так как при съемке ее на мясе остается запах ножа и рук человека, но этому мнению не следует придавать особого значения и, чтобы не терять ценности, кожу надо снять. Туши для привады обыкновенно приготовляют заранее, и до вывозки на место посторонний запах от ножа и рук, конечно, исчезает. Хранить же туши следует в чистом сарае, где много воздуха и нет специфического запаха каких-либо посторонних предметов или веществ. Производить убой животного и снимать кожу на месте, где предполагается положить приваду, рекомендовать нельзя. Тушу убитого животного следует вывозить на место и лучше в замороженном виде, не делая, по возможности, в месте, выбранном для привады, лишних пешеходных следов. Убой животного на месте невыгоден и по причине быстрого уничтожения парного мяса собаками и птицами. Туши крупных животных употребляются предпочтительнее перед мелкими, так как они представляют из себя не только хороший запас пищи, но и приманку на долгое время в виде вмерзшего в землю острова. Туши мелких животных, как, например, овец, телят и т. п., растаскиваются, и благодаря этому изменяется первоначально выбранное место для привады и затрудняется надзор за ней, осложняя направление следов.

Когда класть приваду

Приваду желательно класть хотя бы задолго до выпадения снега, как только начнутся осенние морозы. Время вывозки привады совпадает обыкновенно с началом сезона охоты на тетеревей с чучелами. Как только по утрам начнут серебриться чахлая трава и опавший лист, как только, следовательно, под ногами послышится знакомый и приятный охотнику хруст заморозка, как бы свидетельствующий о взматерении птиц и зверей,- привада должна быть вывезена. Мелить не следует. Этот осенний сезон является ценным периодом: выводки волков давно тронулись с гнезда, а взматеревший зверь широко ходит на рекогносцировку, разыскивая себе пропитание. Проходя по новому району, пришлые волки, не обнаружив ничего привлекательного, не посетят его, быть может, ни разу за зиму, привада же заставит их неоднократно посещать эту местность. Местные волки, не приваженные вовремя, будут чаще удаляться на скитание, и, наоборот, имея запас готовой пищи, они кружатся поблизости и прекрасно отъедаются, представляя из себя кормных, крупных, красивых зверей, одетых в хорошую зимнюю одежду.

Выбор места для привады

Приваду следует класть на открытых местах, чтобы зверь с привады мог видеть далеко кругом. Местность несколько холмистая, с редким кое-где кустарником, способствует волку ощущать большую безопасность, давая ему возможность, в случае надобности, быстрее прикрыться заслоном. Открытое место желательно и потому, что благодаря сдуванию снега ветром и отсутствию наметов неглубокий слой его около привады быстро утаптывается птицами и собаками и от их посещений несколько увлажняется и леденеет, а твердая, утоптанная поверхность под ногами предпочитается волками, позволяя им не опасаться капканов. Несколько одиночных высоких деревьев поблизости помогают делу: ворон, ворона и сорока, наклевавшись, любят садиться на деревья и проводят около привады значительную часть дня, создавая голосом живую рекламу об открытой, бесплатной пока столовой для волков. Волки, слыша издали голос этих птиц, прекрасно соображают, в чем дело.

Не надо забывать, что волк промышляет около человека и в значительной мере на его счет. Переходы волка поэтому направлены так, чтобы прямой линией своего хода захватить как можно больше населенных пунктов и воспользоваться соответствующими его направлению дорогами, которые часто дают ему случай поживиться тепленькой собачкой. Класть приваду в широком кольце селений, в кругу дорог, представляется, по описанным причинам, выгодным. Не следует тем не менее класть приваду в непосредственной близости дороги, вследствие того, что ночные проезды, в особенности если тракт бойкий, несколько тревожат волков, а собаки будут сильно опустошать мясные запасы, особенно в оттепель. Кроме того, близость дороги дает много лишних, затрудняющих следов с дороги на приваду и от привады на дорогу.

Слух, наблюдательность или чутье

Было бы ошибочно думать, что главным образом чутье помогает волку отыскивать пропитание. Слух и наблюдательность в большей степени, чем чутье, обеспечивают волчье существование, в особенности в зимнее время. Слух и наблюдательность чаще чутья приводят волка к падали. Мнение некоторых охотников, вкравшееся и в охотничью литературу, о том, что волк чует падаль за много верст, не что иное, как заблуждение. Волк обладает тонкою наблюдательностью, прекрасным слухом, хорошим дальнозорким зрением и недурным чутьем. Сообразительность и ум, безусловно, находят себе место в его большой красивой башке.

Волк, как только что было сказано, обладает хорошими средствами для отыскания пропитания, и совокупность этих средств создает аппарат, совершенство которого таково, что даёт волку возможность исследовать местность прямою линией. Ход волка прямолинеен. Волк, обладая таким исследовательским аппаратом, не имеет нужды кривлять, заходить, нюхать беспрестанно, как это делают более мелкие звери в поисках добычи. Он идет, останавливается, высоко поднимает голову, всматриваясь вдаль, воспринимает слухом все звуки, изредка обнюхивает дорогу и оценивает все полученные впечатления, он соображает. Эти особенности создают характер его хода, так же, как ход лисицы носит характер ее индивидуальности. Волк примечает собачьи тропы, сделанные по определенному направлению, обнюхивает их, чтобы определить цель этих ходов, он следит за полетом своих продовольственных сотрудников - вороном и сорокою, остро вслушивается в их голос вдали, понимая все интонации, и ведет учет собакам по лаю. У волка занятия распределяются и на ночь, и на день. Рекогносцировки совершаются им во время ночного скитания, а днем делаются проверки, дневные наблюдения, слежки. Заметив большое количество пролетающих по определенному направлению воронов или сорок, волк остается в окрестности на дневку и выслушивает по полету и голосу этих птиц причину их волнения. Таким образом, волк чаще всего отыскивает падаль. Ночью, шатаясь или сидя на дороге, волк любит выслушивать, как перелаиваются собаки в селениях, понимая причины, вызвавшие лай. Особенно радуют его взвизгивание и грызня собак, так как обыкновенно после этого бывают передвижение собак и, следовательно, большая надежда на скорую добычу. Определив по лаю местонахождение собак и сообразив по голосу намерение их, волки мастерски перенимают на дороге возвращающуюся домой или бегущую в гости собаку.

Отношение волка к приваде

Волк - зверь крупный и умный, недоверчивый, осторожный, шалеющий от внезапной опасности, подозрительный, ненавидящий и боящийся человека, а во время сильного голода иногда дерзкий и смелый. Но, во всяком случае, дерзость и смелость проявляются после некоторых наблюдений волка и первоначально взвешенной степени риска. Нет сомнения, что наличность голода и уверенность на успех заставляют волка напасть на собаку проезжего, бегущую вплотную за санями, и даже выхватить ее из саней. Если б не прирожденная человекобоязнь волка, то гибель людей от волков была бы значительной. Свойства волчьей природы исключают что-либо наивное в его характере. Естественно поэтому, что волк, найдя падаль, прежде всего, несмотря на голод, думает не об удовлетворении своего аппетита, а об исследовании, не представляет ли эта приманка опасности, в виде засады, капканов и т.п. Одним словом, он не подходит сразу к приваде, а сначала убеждается в ее посещаемости. Отсутствие человечьих следов в значительной мере и прежде всего его успокаивает. Посещение привады собаками, утоптанный ими и птицами и сильно загрязненный птичьим пометом снег, оклеванная и выеденная местами мякоть дают ему хорошие надежды на безопасность. Но волк, понятно, должен рассуждать по-волчьи. Он все же озирается, выходит на ближнюю дорогу и выжидает. Волку как будто не верится, что такая ценность может быть брошена на произвол судьбы. Подойти к ручью или к полынье попить - одно, вода принадлежит природе, а мясо, целая туша мяса, которое можно добыть нелегкою охотою,- это дело другое. На мясо охотников много, мяса меньше, чем желающих. По этим соображениям волк сначала смотрит на приваду, как на ценную добычу, ему не принадлежащую, не им добытую, а следовательно, естественно, опасается прихода хозяина этой добычи - человека. Эти соображения волчьей психологии еще образнее поясняют, насколько важен выбор подходящего места для привады. И вот очень часто привада в первую ночь после нахождения ее остается не тронутою волком, и он, почти не дав следов, удаляется на ближайшую дневку, где во время отдыха настораживает свой слух по направлению к находке, желая убедиться по голосу птиц, а иногда и собак, насколько им удается спокойно обедать, а затем вечером, проверив, что его следом никто не интересовался и что свежие следы птиц и собак подтверждают безопасность, приступает к утолению своего, иногда многодневного, голода. Конечно, не все экземляры принимают такие меры предосторожности. Некоторые волки приступают к еде без особого промедления, но, во всяком случае, обильное посещение привады птицами обыкновенно является необходимым условием. Своевременно, до выпадения снега, вывезенная привада пользуется большим доверием волков. Важно привадить, подкладывание же следующих туш, когда волки ознакомятся с местом и условиями и будут иметь свои определенные ходы и переходы, не вызывает уже в них таких подозрений.

Вывоз новой туши

Привада, подразумевая под ней тушу лошади или коровы, уничтожается довольно быстро даже парою волков, в особенности если их питание до этой находки было долгое время недостаточно. Принимая во внимание помощь собак и птиц, туши хватает приблизительно дней на пять. По этим соображениям новую тушу при посещениях небольшого количества волков полезно вывозить через неделю после вывозки первой. Однако если охоты не производится и если запас туш в вашем распоряжении невелик, то без особого ущерба срок этот может быть продлен еще на несколько дней, тем более что кости долгое время служат еще и закускою, и приманкою. Лучшим показателем назревшей нужды в вывозке новой туши служат птицы. Как я говорил, падаль разыскивается волком большей частью при помощи птиц. Если птица продолжает оживленно держаться около привады, то, следовательно, пищевые запасы не исчерпаны. Если птица отлетела и лишь по старой памяти прежнее место посещается отдельными экземплярами, то лучше поспешить с вывозкой, так как хотя костей еще и хватит на волчью закуску, но будет отсутствовать живая птичья реклама, которая на волков действует гораздо лучше, чем на покупателей зазывание торговцев на рынках. Итак, руководствуйтесь птицами.

Посещения волком привады

Волки прибывают на приваду обыкновенно поздно вечером или ночью, остаются там разное количество часов, смотря по тому, сколько времени еще до рассвета и каким темпом идет насыщение, а последнее зависит от свойства и целости привады, количества волков, их возраста, качества зубов, силы мороза и взаимных отношений между отдельными экземплярами. Бывает, что, запоздав из дальних странствований, волки не успевают нажраться до рассвета, и серое утро застает их еще за едой. Они спешат удалиться на восходе солнца, когда уже издали слышно оживление в деревне. Во всяком случае, волк настолько жаден, что не покидает привады глухой ночью, однако все же предпочитает удалиться до рассвета, чтобы утренними сумерками дойти до дневки и укрыться от человека, от назойливых птиц и от посторонних, себе подобных. Наголодавшиеся волки стараются как бы наверстать за прошлые голодные дни и пожирают неимоверное количество мяса. За долгую ночь они чередуют еду с отдыхом, делая лежки в нескольких шагах от привады. Бывает, что после многих дней голодовки волк-одиночник, найдя приваду во время своего дневного перехода, не дожидаясь ночи, приступает к удовлетворению своего голода к большому неудовольствию птиц.

Итак, когда волк признает, что найденная туша является безопасной, ему свойственно привадиться и посещать ее несколько дней подряд. Однако, несмотря на то, что волк не прочь обедать каждый день, он, не покончив с находкой, делает перерыв на один - пять дней приблизительно. Причины таких перерывов разнообразны, во-первых, волк при ежедневном посещении и при отсутствии метелей опасается обнаружить себя, затем волк, подкрепившись пищей, по свойственной ему привычке передвигается дальше с целью найти пропитание в запас для будущего, в-третьих, уверившись, что, кроме птиц, найденную приваду никто не уничтожает, он спешит проведать оставленную им в другом месте тушу, опасаясь как бы ее не уничтожили в его отсутствие другие волки. В зависимости, следовательно, от той или иной причины, условий погоды и расстояний, а также благополучия во время путешествия, находится и продолжительность перерывов в посещении облюбованной и временно оставляемой им привады.

Опытный глаз издали узнает о посещении волками привады: побелевшая, вымерзшая туша краснеет, птицы с особым оживлением собирают мясные крошки и торопливо наперебой стараются выклевать побольше мяса из растеребленной волками туши, положение остова сильно изменено.

Я уже говорил выше, насколько жадны волки на пищу, повторю здесь еще раз, что волк положительно распирается тем объемом пищи, который он проглатывает, но, чтобы не упрекать его в излишней алчности, надо принять во внимание, что частенько много дней подряд желудок его бывает совершенно пуст, и если разложить объем пищи, проглатываемой им в добычливые дни, на дни голодовки, так порция выйдет не такая уже страшная.

Поедание привады

Для того, чтобы расправляться, особенно в сильные стужи, с мерзлым мясом, дробить и остригать больше кости, а также глотать твердую, как камень, приваду, волку необходим особый аппарат, и он его имеет в виде страшно сильных жевательных мышц, чрезвычайно развитых слюнных желез, широкого пищеприемника и весьма крупных зубов, обеспечивающих мощную хватку. Характер питания волка требует перечисленных особенностей его строения. И без них он пропал бы. Нет сомнения, что привада, талая и мясистая, еще более привлекает внимание волка, удерживая его от отлучек. Если предполагается производить охоту на приваженных волков, то желательно, чтобы привада представляла перед охотой не обглоданный скелет животного, а и запас мяса, не слишком промерзшего, так как естественно, что волки за короткое время наедаются тогда до отвала и ленивый след их на лежку будет короток. При всей алчности волка у него тем не менее есть и вкусовые ощущения. Однажды в моем распоряжении оказались туши павшей свиньи и убитых медведя и волка. Все три туши положены были зараз в одном месте. Вскоре повадился волк-одиночка. Он начал со свиньи, затем, покончив с нею, перешел на медвежатину и, в конце концов попробовав своего родственника, был обложен и убит мною в версте от привады, в небольшой березовой роще с зарослью ели и можжевельника.

Для проверки посещений волков и вообще для надзора за привадой, ее следует объезжать на лошади по дорогам. Расстояние от дороги до привады небезразлично. Как уже сказано было, близость дороги привлекает слишком много собак, и, кроме того, при посещении привады волками или лисицами получается чрезвычайно много их ходов с дороги на приваду и обратно, а это замедляет выправление следа. Расстояние между дорогой и привадой в несколько сот, скажем, пятьсот шагов, устраняет уже высказанное неудобство. Подходить пешком к приваде и вообще делать следы поблизости не годится. Из-за этого можно лишиться ценного посетителя, который откажется от ужина и отправится в дальнее странствование.

Выслеживание и оклад

Привада вывезена, а зимы еще долго нет. Нетерпение и волнение охватывают охотника от ожидания снега - этой бумаги, на которой звери так интересно описывают грамотным людям свое времяпрепровождение, свою жизнь. Чтобы знать, посещается ли привада птицами, собаками, зверями, не следует ли вывезти новую тушу, не шляется ли кто-нибудь к ней из охотников, ее следует периодически объезжать и по черной тропе. И вот вы выезжаете в морозное утро. Иней покрыл матовым серебром деревья. Подковы гудят о мерзлую землю. Чернеет зубцами дальний еловый остров. Как здание, стоит на горизонте молодая осиновая рощица. На березняке, черными шапками, тетерева в самых разнообразных позах клюют сережки и почки, гнутся под ними гибкие ветви. В долине, где кусты можжевельника, мелькнуло что-то - не то птица, не то русак. Остановившись, вы вглядываетесь и узнаете очертание поднятой кверху лисьей трубы - мышкует кумушка... Причудливые, как будто выдуманные, движения. Вы долгое время любуетесь. Была ли лиса на приваде? Птицы все заняты завтраком, вон как они кипят. Подъезжаете: крупные черные фигуры воронов сидят вокруг туши, скиркают, и, почему-то поминутно взлетая, вновь садятся, а ловкие сороки осторожно долбят приваду с краев. Что-то двигается, сливаясь с тушей. Всполохнутые кем-то птицы садятся на ближние деревья или дальше, на землю. Порядочно их тут - десятков пять, шесть. Движение птиц и их сигнальный голос заставляют копошащийся предмет поднять голову - это собака. Завидев вас, она чувствует свою вину и, поджав хвост, на прыжках удирает по направлению к ближней деревне. Остов привады как будто несколько изменился, хребет, по-видимому, сломан, и торчавшие ранее длинные голые ребра теперь не видны, как будто отстрижены, передняя нога туши отнесена в сторону. Ясно, что были гости, серые гости! Наконец-то клюнуло! Сколько их? Поскорее бы снежку.

Подготовка

Выпадает снег, и начинается работа. Будет ли производиться охота при первых же посещениях волков или нет, а обследование и выслеживание необходимо начать тотчас же, как появятся волки. Нужно это для того, чтобы действовать сознательно тогда, когда медлить уже с разными подготовительными действиями некогда. Подготовка позволяет впоследствии более или менее не считаться ни с погодой, ни с порошей. В чем же заключается эта подготовка? Независимо от того, охотитесь ли вы с привады или без нее, нужно знать дороги волчьего района, переходы волков, расположение селений, расположение и характер леса, приблизительную величину лесных площадей, местность, откуда приходят волки, где останавливаются на дневку и куда они исчезают, когда делают промежутки в посещениях. Кроме того, крайне полезно знать количество приходящих на приваду или посещающих ваш район волков, их пол, приблизительный возраст, а главное, держатся ли они семьей или группами и каков состав каждой группы. Все эти подготовительные действия являются залогом успеха, и в короткий зимний день, в день, назначенный для охоты, благодаря им можно расправиться с дорого стоившими серыми приятелями.

Выправление следа

Итак, надо объезжать приваду по дорогам, имеющимся или специально прокладываемым для этого, соблюдая известное расстояние от привады, о чем было говорено выше, и внимательно вести учет следов зверей на приваду и с привады. Прежде всего надо отличать след свежий, т. е. ночной, или утренний от следов более раннего происхождения. Определение выходного следа, не возвращающегося уже обратно, а держащегося нового направления, называется выправлением следа. Выправление следа может, однако, считаться оконченным, когда определено не только направление выхода, но и количество зверей. Крайне полезно при выправлении следа определить приблизительный возраст, пол, хотя бы не прибылых экземпляров, и группировку. При выправлении следов надо тщательно глядеть, все ли следы выпущены с привады и не осталось ли следа на дороге, и помнить, насколько волк вообще любит держаться дорог. При объезде привады и выправлении следов полезно следы и тропы заминать близ самой дороги, на расстоянии хотя бы одного-двух волчьих следов (ямок), так как при отсутствии порош это значительно облегчает работу в последующие дни. Перекрещивание и другие подобные метки следов могут принести пользу лишь на следах одиночных, тропы лее и следы двойные необходимо заминать или запахивать. По выполнении этих заданий начинается выслеживание.

Выслеживание

Выслеживанием называется сопровождение следа на значительное расстояние или до самого места дневки, т. е. до того места, откуда уже не имеется выходного следа. Выслеживание производится на лошади дорогами, а не по самому следу. Имея данные, добытые подготовкою предыдущих дней, в смысле знания дорог, расположения селений и направлений, куда удаляются волки, а если подготовки не было сделано, то, располагая только сведениями, почерпнутыми при выправлении следа о количестве, возрасте волков и их группировке, вы отправляетесь по дорогам, делая круг для пересечения выправленного в ваш объезд следа, причем, не имея сведений о местах волчьих переходов, лучше пересекать след не на слишком большом расстоянии, т. е. делать круг по дорогам верст на пять приблизительно, так как большой круг при незнании точных ходов и переходов и мест дневок волка дает в большинстве случаев потерю времени, и, наоборот, ознакомившись с волчьими переходами и местами дневок, никоим образом не следует брать малые круги во избежание той же потери времени, а необходимо захватывать в круг те места и ходы, которые волки избирают для своих переходов и дневок.

Производя выслеживание, надо зорко смотреть, в особенности лесом, не вольются ли волчьи следы на дорогу, глядеть надо обязательно с той стороны дороги, в которой вы оставили волков. Очень часто, закуривая или глядя на заячьи следы с другой стороны дороги, вы совершенно незаметно прозеваете влившийся на дорогу волчий след, который затем, когда вы опять начинаете следить за нужной стороной дороги, сходит незаметно с противоположной стороны, и вы едете несколько лишних верст, все не пересекая следа, приезжаете вновь на приваду, замыкаете таким образом круг и в лихорадочном нетерпении пытаетесь, перерезав объезд, обойти мирно дремлющих волков. От окладчика и охотника требуются большая бдительность, неослабевающее внимание и энергия, основанная на знании. Из-за зевка иногда не хватает получаса до удачи. Зимний день короток.

Бывает, что, объезжая приваду перед самым восходом солнца, вы поражаетесь захватывающею картиною: по низине, между пнями нивы, медленно удаляются с привады волки. Один выделяется мощностью корпуса, он не длинен, но широк, с красивым табачным подпалом на боках, другой посерее, один голубой. Большой приостановился, поглядел, и все с рыси перешли на короткие прыжки, скрываясь за небольшим холмом. Встретив волков, не надо торопиться с выслеживанием, а то можно и вторично их встретить, а волк - зверь наблюдательный, боящийся преследования, он узнает по одежде, по лошади и по другим внешним признакам, что встретил второй раз того же человека, а это вызовет в нем подозрение и тревогу, которых лучше избегать. Пусть он спокойно пройдет на дневку, не предполагая, что за ним следят.

Пересекая при выслеживании след, необходимо принять его и качественно, и количественно. Представьте себе, что с привады выправлены следы пяти волков, трех матерых, переярка и прибылого, а при пересечении вы принимаете след двух стариков, переярка и прибылого. Один матерый, следовательно, задержался. Не зная, однако, точно их группировку, нельзя сказать, отделился ли он или задержался. Очень часто волк, не из прибылых, заходит спроведать местечко, которое его когда-то накормило, или, пользуясь еще ранним временем, идет другой дорогой в надежде поживиться чем-либо единолично, а затем, через 1/2-1 версту, вновь присоединяется к следам сотоварищей. Но бывает, что волки сходятся только на приваде, а затем, пройдя некоторое время одним следом, расходятся на разные дневки. Вот по этим соображениям знание группировки волков, их возраста и пола бывает совершенно необходимо для сознательного выслеживания, а тем более для складывания. Иногда группа волков, влившись по одной тропе в остров, повздорит и разделится, так как не все члены этой группы принадлежат к одной семье, а сошлись случайно. Пара выходит в соседний участок через просек, а один из пары, пройдя остров насквозь, вовсе удаляется из леса, вступает на дорогу и продолжает путь к какой-то цели. Счет общего количества, знание группировки и опыт распознания количества зверей, прошедших одной тропой, необходимы, иначе будешь в таких случаях находиться кругом в волках да ничего не поймешь и все дело, пожалуй, испортишь.

Выслеживание, как я говорил, производится по дорогам на лошади, однако иногда, в особенности по мелкому снегу, местами для сокращения расстояния выгодно ехать целиком. В таких случаях все же лучше не ехать по волчьей тропе, а держаться на расстоянии. Еще вреднее долгое время идти следом на лыжах или пешком. Можно делать и то, и другое, но так, чтобы это не имело характера выслеживания, преследования. Волк - зверь умный и подозрительный, человекобоязнь в нем развита сильно, и совокупность этих свойств характера требует от охотника осторожности, чтобы не вызывать в звере вредных для успеха охоты подозрений и тревог в особенности там, где он избирает себе место для мирного отдыха. Понятно, если вы намерены производить в тот же день охоту, а не занимаетесь только выслеживанием, тогда, быть может, незачем думать о таких мерах предосторожности, которые нужны для будущего. Но можете ли вы ручаться, что обложенные вами волки будут убиты в тот. же день? Охота - это своего рода шахматы по разнообразию положений и случаев. Прежде всего надо поступать так, будто вы имеете дело с самым бывалым экземпляром; все основанные на опыте предосторожности не повредят в том случае, если зверь, которого вы выслеживаете, сравнительно тупо относится к вашим маневрам, а как: помогут эти предосторожности, если вы сталкиваетесь с опытным вором и беглым разбойником. В зависимости от опыта зверя индивидуальность его характера сильно меняется, и если один волк с отвращением и боязнью отходит от лыжницы, некоторые даже на прыжках, то находятся и такие, которые для облегчения своего пути по глубокому снегу спокойно ступают по ней. Волк - зверь крупный, свободолюбивый, широко передвигающийся. Он должен делать большие переходы, чтобы добывать себе пропитание и чтобы из чувства самосохранения освобождать на некоторое время местность от своего пребывания, так как оно вызывает всегда преследование, покушение на его жизнь, и, как бы волк ни хотел сохранить инкогнито, ему это не удается вследствие своей популярности. Несмотря на ночные переходы, пользование метелями и прочие меры предосторожности, волчья натура должна выдать свое присутствие. И вот начинаются говор, опасения, сплетни, страхи среди обывателей, в сумерки и ночью опасаются не только ходить за черту селения, но и ездить в одиночку. Ночной лай собак всегда объясняется присутствием волков, собачьи следы, а тем более тропы, считаются за волчьи. А если волки начнут чистить собак в округе, да еще заниматься грабежами собак у проезжих, да встретятся на вечерней или утренней заре на поляне пустотного мелколесья, 'серые да большие, как сенные сараи', так паника делается настолько большой, что от одних проклятий волкам тесно станет. Но, конечно, не одними проклятиями ограничиваются люди. Все решительно, от мала до велика, - и поселяне, и случайные гости деревни, не говоря уже об охотниках, - не оставляют волка в покое. Стоит встретить волка, увидеть его хотя бы в отдалении, как прохожий или проезжий останавливается, грозит палкой, топором, кулаком, кричит на него, волнуется, указывая рукой, и с отборной бранью перечисляет причиненные волками убытки. Если же у кого-либо при таких встречах окажется ружье, то, несмотря на расстояние и снаряжение, непременным долгом почитается произвести грозный выстрел. Охотники тоже не дремлют и всякими кустарными способами стараются уничтожить волков. Как же не понять умному зверю - волку ту враждебную позицию, которую занял по отношению к нему человек. Естественно, что передвижения волка вызваны и этим отношением к нему.

Возвращаясь к вопросу о выслеживании, я хочу, подчеркнув свободолюбие и потребность волка к широким передвижениям, указать на необходимость именно широкого же выслеживания волков. Для того, чтобы знать, где можно перехватить след в том случае, когда волки отшатнутся по каким-либо причинам из вашего района, нужна хорошая ваша осведомленность. Для того, чтобы иметь нужные сведения и знать повадки и переходы свободолюбивого зверя, на которого вы охотитесь, способы, которыми получается эта осведомленность, должны быть также широки. При потребности к передвижениям и кочевкам, привязанность волка к родине тем не менее велика. Она заставляет его возвращаться, но неизвестно еще, когда и при каких обстоятельствах. Охотничий сезон не позволяет ждать, когда волк вернется по собственному желанию, тем более самец-одиночка, нашедший себе волчицу за пределами своего коренного района или прикрепившийся к какой-нибудь группе. Надо уже, если объявлена волку война, свалить его в ваши сани, хотя бы и в отдаленной от вас местности.

Определение свежести следа

Сколько не говорить и не писать о способах определения как свежести следа, так и количества прошедших след в след зверей, объяснить это словами не удастся. Нужна практика и практика хорошая, продолжительная. Познания эти воспринимаются не только умом, но и зрительным аппаратом и острою наблюдательностью, путем ряда сравнений. Для понимания и познания нужны постоянные наблюдения следов, сделанных по разнообразному по качеству и глубине снегу, в разную погоду, при разных предшествовавших и последующих времени следа атмосферных условиях. Помимо этих разнообразных условий, имеющих главным образом физическое значение и влияние на отпечаток, надо принять во внимание немаловажную роль, какую играет освещение, представляющее нам тот же отпечаток с большими деталями, с меньшими или без них. В ясную погоду канунный след может показаться свежим, при свинцовых облаках свежесть может показаться сомнительной. Если нельзя книжным путем обучить этому ремеслу, то, во всяком случае, изложение некоторых теоретических положении в значительной мере поможет усвоить подход к приобретению познаний на практике, познаний, весьма важных для охоты и довольно сложных.

В ясный морозный декабрьский день, после ночной метели, когда солнце ярко, но холодно еще горит, следы замечательно четки и красивы. Розовая, улыбающаяся линия следов на искрящемся снежном полотне, узловатые, лиловеющие звенья прямых цепочек волчьих ямок, соединенных выволокой и поволокой, представляют для охотника заманчивую, красивую картину. Вот отдельные цепочки слились в толстый жгут, то вновь разлились, разрезав поверхность девственного снега... После сильных рядовых морозов снег делается сухим, пушистым и кристаллическим. На одиночных следах не видно отпечатков ни пальцев, ни пятки, всколыхнутый пухлый снег вновь спадает в ямку следа. Когда лее отдельные следы сливаются в одну тропу, сухой снег мало-помалу уминается и отпечатывает волчью лапу.

Говоря об определении свежести следа, надо подразумевать, понятно, такие дни, когда не бывает пороши. Глубина снега и его свойство в зависимости от температуры, падающий или уже выпавший снег, чуть заметная метель, иней, все должно быть принято во внимание при определении свежести следа. Познания в этой области требуют, как я уже говорил, не только практики, но и беспрерывной практики. Перерыв в этих занятиях ослабляет восприятие многих деталей, и тонкости остаются незамеченными. Правда, когда опыт приобретен, перерыв в практике скоро сглаживается при возобновлении занятий.

След волка
След волка

Когда снег глубок и рыхл, ямка следа, понятно, углублена. Вынимая лапу из ямки следа и занося ее на следующий шаг, зверь выволакивает из ямки часть снега, а затем чертит несколько лапою по снегу. Эта черта-полоса называется выволокою. Затем, приблизительно на половине расстояния между шагами, лапа начинает постепенно снижаться, перед тем как ступить в снег для завершения шага, и оставляет на снегу черту к ямке следа, по направлению хода, называемую поволокой. Выволока представляет сначала широкую полосу в ширину лапы и по мере поднятия лапы утончается, переходя иногда в тонкую черту, сделанную концами пальцев или двух средних ногтей. Поволока, наоборот, начинается тонкой чертой, являясь продолжением выволоки, и перед опусканием лапы в снег представляет из себя полосу шириной лапы в комке. Выволока и поволока иногда соединяются, иногда же между ними остается промежуток. Зависит это от глубины снега, возраста зверя, характера и цели его хода. Чем глубже и рыхлее снег, тем выволока и поволока резче и соединяются между собой. Чем строже, напряженнее внимание зверя, тем выволока и поволока короче вследствие аккуратного шага. Чем ленивее след, тем короче расстояние между ямками следа. При мелком снеге или ленивом шаге выволока и поволока представляют из себя иногда линии с кривизною, похожие на скобки. После метели, когда основание ямок засыпано, очень часто трудно распознать направление следа, и нередко выволока помогает определить его благодаря тому, что выволока делает разрывы снежной поверхности от ямки по направлению хода. Смешать выволоку с поволокой при внимательном осмотре нельзя, так как последняя, не делая разрывов снежной поверхности, большей частью плавно спускает снег в ямку следа. Когда есть уплотнение снега - корочка, выволока еще яснее своими рваными поломами снежного покрова. Свежесть следа при метели узнается иногда по сохранившимся местами черточкам выволоки и поволоки, а равно и по просвечивающим пустотам - скважинам в ямках следа. Свежий след, представляя недавно распаханную, зернистую, незамерзшую толщу снега, поддается действию ветра и не засыпается, а затягивается крупинками снега, оставляя часто эти пустоты-скважины.

Когда низом несет и гонит мелкий сухой, как песок, снег по поверхности, свежий след зачастую кажется слепее старого. Происходит это от того, что наносные частицы снега по отношению к частицам свежевзрытой следом толще снега однородны, они легко и рыхло сцепляются и, соединившись, держатся, вследствие чего занесенный свежий след однородно зернист и кажется одноцветным, т. е. незаметным. След же старый, представляя из себя затверделые ямки, не затягивается, а плотно заполняется метелью, как стаканчики, нанесенным снегом, который сравнительно с вместилищем его - ямками следа - имеет иную плотность, и поэтому след, хоть и сравненный с поверхностью, белее окружающей толщи. При определении свежести следов, подвергшихся действию метели, освещение играет важную роль.

След в оттепель, естественно, отличается своим рельефным и детальным оттиском. Если за оттепелью следует мороз, то следы, сделанные во время оттепели, крепко застывают, сохраняя явственность и рельефность, но теряют детали рисунка и его тонкость вследствие уменьшения в снеге влаги и того обстоятельства, что влажные крупинки снега, рассыпавшиеся кое-где, как крошки, на пути следа и в самом следе осели, пристыли и уменьшились в объеме - усохли. Рядовые дни оттепели распускают, плавят след, который деформируется в зависимости от степени тепла, действия солнечных лучей и ветра. При ряде дней тихой погоды с ровной ночной и дневной температурой в +1?--2? распознавание свежести следов весьма затруднительно, следы не стынут и не расплываются. В таких случаях распознавать свежесть легче, найдя место, где след проходит по снегу, насыщенному водой. След не свежий, при указанной температуре, обыкновенно значительно деформируется от воды, однако для точного определения желательно сравнить отпечатки следов по однородному месту, но другой свежести.

Чрезвычайно полезно поздно вечером, а если представится случай, то и ночью, следя за погодой вообще, выйти на улицу и на открытом, а также и защищенном месте пройти по снегу несколько шагов и, кроме того, сделать на поверхности снега черточки или какие-нибудь знаки. Утром надо взглянуть на изменение следов и знаков, чтобы понять ночную погоду и каково было ее влияние на следы. Эти приемы приносят значительное облегчение определению свежести следов на охоте.

Вот краткие сведения о признаках и способах определения свежести следов. Можно бы написать еще многое, но повторяю, что познания эти надо приобретать на практике и поэтому нецелесообразно было бы отводить этому предмету больше места. Общих теоретических указаний, приведенных мною, достаточно как для того, чтобы вступить на практический путь не полным профаном, так и, главное, для того, чтобы судить о сложности и важности этой технической стороны охоты.

Волчьи аллюры

Как и у большинства зверей, у волка несколько аллюров. Самый обычный- это ход некрупною рысью, так называемой трусцой. На этом аллюре волк - неутомимый скиталец и совершает большинство своих путешествий. Шагом волк идет реже, и такой ход свидетельствует о выжидательном напряжении его внимания или же, и чаще, выражает большую потребность в отдыхе от утомления или сытости. Кроме трусцы, волк пользуется крупной рысью для ускорения обычного своего хода. Этот аллюр свидетельствует большей частью о некотором возбуждении или беспокойстве. Волк - зверь грузный, не приспособленный, как лисица, к погоне за добычей карьером на более или менее значительное расстояние. Насколько волк неутомим на рыси, настолько он не выносит больших расстояний машистыми прыжками. Галоп, или, точнее, ход короткими бросками, практикуется волком, когда ему надо выбраться из сугроба, также если по глубокому снегу удобнее идти прыжками, иногда при подъемах в гору или чтобы догнать своих сотоварищей, а то просто порезвиться и в других мирных случаях. Для перебежки, чтобы скорее скрыться, волк тоже пользуется галопом, например, при пересечении поляны, равно, чтобы удалиться от человека, заподозрив не только козни, направленные против него, но и тогда, когда человек просто увидал волка. Но во всех случаях волк не идет галопом большое расстояние и быстро переходит на трусцу. Когда он нагоняет намеченную жертву своей охоты, он машет вовсю карьером. При преследовании его человеком и при обнаружившейся близкой внезапной опасности волк шалеет и спасается также карьером. Дыхание у него тогда затрудняется, язык висит как плеть, уши приложены, и он находится в панике.

След волка рысью (трусцою)
След волка рысью (трусцою)

След волка на прыжках
След волка на прыжках

Как я уже упоминал, волк любит следовать дорогами, соответствующими его ходу. В снежное время это облегчает ему передвижение да и независимо от этих соображений дорога представляет из себя артерию, по которой передвигаются люди с их домашними животными, а последние всегда являются объектом волчьих вожделений. Дорога, кроме того, помогает скрадыванию следа, удовлетворяя природную заботу волка о скрывании своего присутствия. Волк скрадывает свой след не инстинктивно, не механически, как это делают менее развитые животные, а сознательно. Волк как бы рассуждает и входит в оценку своих действий. Метель, падающий снег, дороги, проталины всегда приятны волку как защитники, которых у него так мало.

Ход на лежку

Волк очень любит практиковать ход на лежку, свернув с проезжей дороги на малоезженую, лесную. Ход волка на лежку очень часто имеет отпечаток его намерения. Он избирает пути с заслонами, в особенности когда близок час рассвета, шаг не широк, на следу как будто бы написаны желание таиться и беспокойство волка, как бы кто не заметил его хода на отдых. Ход на лежку когда смирен, когда лукав, а то в нем сквозят и оба признака вместе. Волк, как я говорил, старается уйти на дневку не замеченным никем: ни человеком, ни птицами, ни посторонними волками. Вот почему одиночка и пара, из числа бывалых, нередко делают умелые и громадные прыжки-сметки, скидываясь под мохнатую, лапистую ель, или за пень, или за кочку. Прыжки в таких случаях бывают колоссальные и прекрасно скраденные. Такие сметки я встречал неоднократно у опытных одиночек и у пары. Понятно, что целой семье прибегать к этому приему, чтобы скрыть следы, было бы бесполезно. Такое скрадывание следа всегда означает ход на лежку. Такие сметки не совсем бесполезны. Из-за этих ловких прыжков, я помню, мне пришлось проехать несколько лишних верст, а подумайте, что значит в короткий зимний день несколько лишних верст езды, тихой езды, так как надо внимательно следить, не свернули ли волки в лес с узкой дороги, обрамленной мохнатыми, снежными елями.

Ход волка хотя бы в уютный, вполне подходящий для лежки остров еще не доказывает, что волк остановится там на дневку. А хотелось бы, чтобы он тут застрял, но желание охотника не всегда совпадает с желанием зверя. Показателем намерения служит характер следа по тем признакам, которые я постарался дать, и по многим выражениям следа, не уловимым для описания. Ход волка прямолинеен, и поэтому волк проходит иногда через лесные площади для сокращения расстояния, в особенности если близок рассвет. Когда группа волков идет след в след, но часто расходится, а некоторые галлопируют, например, спускаясь или поднимаясь на горушку, или же, огибая кусты, догоняют товарищей, чтобы слиться в одну тропу, то такой ход, несмотря на то, что волки вскоре входят в хорошую лесную площадь, свидетельствует о том, что они идут проходом. След на лежку, как упомянуто было, смирен. Волки идут и входят в остров в таком случае всегда след в след, чтобы не плодить лишних признаков их присутствия в близком расстоянии от дневки, и, кроме того, построение такой колонной дает меньше шансов быть замеченными. Ход след в след, или гуськом, практикуется, следовательно, волками не столько для облегчения своего пути по глубокому снегу, но является и потребностью скрываться, заслоняться. Волков, идущих гусем, труднее заметить, чем идущих вразброд. Волк, конечно, не в облаве, замечает человека раньше, чем человек замечает волка. Заметивши человека, головной волк, каковым в семье бывает старая волчица, всегда умело заслоняется кустами, деревьями, пригорками и вовремя, когда надо, останавливается, чтобы не привлечь движениями внимание проезжего или прохожего, и согласованно прекращает движение шествующей сзади семьи. Когда волки идут для рекогносцировки или охотятся, то они идут врассыпную, не отдаляясь, однако, друг от друга, так как охота требует сотрудничества и своевременной помощи.

Сколько волков прошло одним следом

Определение количества прошедших след в след волков является делом нелегким и вместе с тем весьма важным, так как для сознательной работы и охоты надо знать, какое количество волчьих голов находится в вашем окладе и нет ли отделившихся ранее или вышедших из круга. Волки, следовательно, по изложенным выше причинам очень часто практикуют ход след в след и иногда на продолжительном расстоянии. Чтобы знать, сколько волков уцелело после охоты, нужно знать, сколько их было обложено. Подсчет следов прорвавшихся не дает еще верной цифры, так как некоторые прибылые, затаившись, выходят из круга после охоты. Знание количества, возраста и пола имеет и другое опять-таки немаловажное значение для ведения правильной охоты и действительного истребления волков, а не пробы истребить их, кончающейся в большинстве случаев не только неудачно, но и приносящей вред, так как волк, обученный неудачными на него покушениями, будет прибегать к особым предосторожностям и не скоро дастся даже хорошим специалистам. Определение возраста и пола волков дает возможность ознакомиться с их индивидуальностью и действовать, сообразуясь с ней. Применение тех или других мер при складывании, гоне, выборе лаза, годных в большинстве случаев, может оказаться недействительным для данного бывалого экземпляра, и если после первой неудачной охоты вы в следующий раз не в состоянии будете определить по следу вашего ученика, то выйдет и вторичная неудача, которая отнимет у вас много времени, средств и сил и ухудшит еще более положение включительно до того, что волк покинет ваш район, пройдя курс наук, который поможет ему спасаться везде, где он скитается и в дальнейшем. Определение группировки важно не только для успешной ориентировки при окладе, но и по тем же соображениям пользы знакомства с индивидуальностью. Например, в один день вам представляется возможность выслеживать либо выводок, либо интересного матерого-одиночку, который отделился с тропы и пошел своим ходом. Он редко посещает приваду и, судя по следу и повадке, знаком вам еще по прошлогодним неудачным охотам на него. Естественно, что целесообразнее заняться редким гостем, тем более что вы знаете его слабые и сильные стороны. Хорошо, что вы его узнали.

Ход пяти волков и различие следов волка, волчицы и собаки
Ход пяти волков и различие следов волка, волчицы и собаки

Определение количества прошедших след в след волков, как уже упоминалось, вещь весьма трудная. Глазу более или менее опытного окладчика сразу заметна разница между следом одиночным и следом, по которому пройдено два раза. Разница между одиночным следом и двойным очевидна: вторичное наступание в ямку следа в зависимости от свойства снега в большей или меньшей степени выявляет, уточняет отпечаток мякишей пальцев и пятки и дает так называемое уплотнение следа. Это вполне понятно, так как след одиночки по рыхлому сухому кристаллическому снегу, да притом осыпающемуся в углубление, очень часто не только не дает никакого оттиска, но даже не сразу дает понять направление хода, ибо ни пальцев, ни пятки не видно. Вторичное наступание дает уже отпечаток более или менее ясный, в зависимости от свойства снега и освещения. Прохождение третий раз, или третьего экземпляра, еще больше уплотняет подошву, т. е. основание ямки, и проясняет оттиск, а начиная с прохождения, пожалуй, четвертого волка, замечается ясная разбитость следа. Итак, наступания первых трех волков в одни и те же ямки следа влияют главным образом на уплотнение подошвы ямки, наступания следующие, кроме того, весьма заметно влияют на разбитость следа, т. е. на расширение и уплотнение стенок ямок. Как бы точно ни ступали волки, идя вереницею, след в след, тем не менее ступня не ложится с математической точностью в отпечаток ступни предыдущего волка, один заденет немного больше левой стенки ямки, другой правой стенки следа, правда, немного, но этого достаточно, чтобы увеличить, разбить ямку и сделать ее заметно иной для опытного глаза. Если опытному окладчику вполне доступно определение цифры 3-4 волков, прошедших след в след, по признакам уплотнения подошвы ямки следа, то ему же доступно уже, по признакам разбитости следа, определение хотя бы минимума прошедших волков. По степени уплотненности и разбитости следа опытный окладчик может сказать, что одним следом прошло не менее 6-8 волков. Мне приходилось определять минимумы и видеть, как это делают еще более опытные люди. Определение минимума хотя и весьма полезно, но все же не дает ответа на вопрос, сколько же волков мы выслеживаем, и поэтому для проверки тропы нужно искать расхождения волков, т. е. разделения тропы на отдельные нити следов. Правда, тропа иногда идет на довольно большое расстояние и выслеживание отнимает много времени, но не надо забывать, что время тратится на довольно важное исследование. Для ускорения выгоднее искать расхождения при пересечении дорог. Сходя с дороги, волки часто вначале идут самостоятельным следом, хотя не всегда все до одного, но, во всяком случае, тропа разрежается до степени возможного и точного определения количества волков, оставшихся на ней. Расхождение, хотя и не всегда полное, волки делают также при встрече некоторых препятствий на пути в виде изгороди, частой заросли, валежины и т. п.

Определение количества прошедших след в след волков значительно труднее, когда волки проходят по обледенелому и занесенному уже их старому следу. Дело в том, что невидимое прежнее уплотнение под новыми отпечатками может быть ошибочно приписано действию только что прошедших волков, а не обледенению старых ямок, вследствие чего получится преувеличенная цифра только что прошедших волков.

Передняя лапа - определитель пола и возраста

Если взглянуть на подошву лапы волка, т. е. на ту рабочую часть, которой он делает отпечаток на снегу, то замечается разница в величине, форме и строении передней и задней лапы. Разница эта прежде всего в величине. Передняя лапа мощнее, пальцы подвижнее, развитее, мякиши средних пальцев кажутся продолговатыми, ногти крупнее. У одного и того же экземпляра подошвы лап, а следовательно, и отпечатки на снегу разные, поскольку разнятся передние лапы от задних. Как известно, след волка при ходе шагом и рысью представляет из себя нить следующих одна за другой ямок, расположенных одна от другой на одинаковом расстоянии, большем или меньшем, в зависимости от пола, возраста зверя и его хода. Это чередование одинаковых ямок производит впечатление звеньев, и, чтобы охарактеризовать рисунок прямолинейной полосы следов, можно образно назвать линию следов цепочкой.

Каждая ямка следа образуется наступлением двух лап, передней и задней, разных по величине, форме и строению ступней, поэтому отпечаток не вполне характеризует переднюю или заднюю лапу, ибо он смешивается. Однако, принимая во внимание довольно точное наступание лап в ямки и имея в виду, что передняя лапа мощнее, крупнее и что, следовательно, ее след вмещает свободно ступню задней лапы, отпечаток передней лапы все нее преобладает и характеризует след. Это обстоятельство очень важно, так как определение возраста и пола зверя по следу может быть сделано именно только по отпечатку передней лапы. Это обстоятельство необходимо отметить как имеющее громадное практическое значение. Определение пола делается легче по следу немолодого зверя, так как след вполне сформировавшегося, возмужалого экземпляра, естественно, характернее.

След самца отличается округлостью, между тем как самка дает несколько овальный отпечаток, удлиненность мякишей двух средних пальцев передних лап гораздо заметнее благодаря овальности лапы. След крупного матерого волка-самца очертанием своим несколько напоминает форму, но только форму следа рыси. След волчицы совершенно не похож; на след рыси. Короткий прыжок, бросок волка-самца при уплотненном снеге в особенности имеет сходство со следом жеребенка. Расстояние между ямками следа самца больше, выволока при глубоком снеге шире и прямее. След самца мощнее, как будто он опускает лапу перпендикулярно, сверху. Глядя на след его, видится, как волк высоко несет свою голову, гордо поднимает ногу около куста, посматривает с вожделением на волчицу и зорко следит за движением однополых. Пальцы передних лап у самца вследствие этих забот и хлопот, намерений и движений чаще раздвигаются и глубже отпечатываются. Отпечаток лапы самца рельефнее, мякиши пальцев шире. Разница задних лап самца и самки ничтожны.

Не надо забывать, что, ступая задними ногами в след передних, волк заминает и главным образом при рыхлом снеге засыпает задними ногами отпечаток передних лап. Поэтому для более точного определения возраста полезно найти чистые оттиски одной передней лапы, а это бывает в тех случаях, когда волк останавливается, поворачивается или топчется на меоте, а также когда он идет по наезженной дороге, где на уплотненной, заглаженной ее поверхности особенно после небольшой пороши, оттиск лапы прочен, не засыпается и не деформируется заднею лапою.

Отпечаток передней лапы в мокром снегу: слева - волчицы, справа - волка
Отпечаток передней лапы в мокром снегу: слева - волчицы, справа - волка

Как пример влияния отпечатка задней ноги на след передней я приведу следующий случай. Однажды я встретил след волка. Я определил, что след принадлежит двухлетнему самцу, но, всматриваясь подробнее в ямки, меня взяло сомнение - форма следов походила скорее на след волчицы. Последнее предположение подтверждалось как будто и тем, что волк не поднимал лапы около куста, а садился для исполнения своей надобности, как самка. Итак, я стал окладывать волчицу. Зверь был убит и оказался двухлетним самцом. Причина недоразумения скоро разъяснилась: у волка мякиш наружного пальца правой передней ноги был сорван, очевидно, капканом, а так как такого рода повреждения весьма

болезненны и долго не заживают, то волк, не приступая лапою, нес ее на весу. Оттиск передней левой ноги заглушался отпечатком задней да и засыпался - снег был рыхл, одна же ямка носила исключительно оттиск задней ступни. Таким образом, впечатление создавалось не характерными следами передних лап, а задними, более похожими на передние лапы самки.

Как и в определении свежести следов, так и при определении пола и возраста нужны опыт и практика. Далее при хорошем знании можно сделать ошибку, ибо охота, как я уже говорил, своего рода шахматы, по сложности и разнообразию положений.

Выслеживая выводок или группу волков, прежде всего валено определить общее количество, затем выяснить возраст, чтобы знать, сколько стариков, прибылых и переярков, а после этого заняться выяснением пола, причем пол прибылых наименее важен пока. Общее количество важно по причинам, уже изложенным выше, определение стариков необходимо, чтобы понять группировку, в особенности при расхождениях волков по разным направлениям. Определив след старой волчицы, за которой следуют прибылые, нужно вести только ее след, так как прибылые не отойдут от нее. Определение переярков необходимо, так как они, будучи частенько обижены при выводке пищей, отделяются на время, правда, короткое, и вызывают поэтому отдельную заботу окладчика.

Сытый волк об отдыхе думает

Мы знаем, что сытый волк только и мечтает об отдыхе. Наевшись до отвала, ему хочется улечься и в сладком полусне, чувствуя свои распертые бока, прислушиваться к урчанию в желудке, напевающему на этот раз о беззаботной, счастливой сытости. Но как бы сыт ни был волк, он не теряет своей осторожности и идет на дневку, сообразуясь с безопасностью и с качеством места. В старой охотничьей литературе совершенно категорически указывалось, что сытые волки находятся в ближнем колке, овраге и т. п. Те условия, в которых жили волки 50 лет тому назад, уже давно изменились. Расселились люди, вырубили леса, размножились пути сообщения, усовершенствовалась техника охоты. Волк, пользуясь в то время, как и теперь, плодами человеческих трудов, имел большую возможность избегать встречи с человеком, не подвергаясь преследованию. Теперь он редко может пройти без встреч, без угроз, без преследования и покушения на его жизнь со стороны человека. Прежнее истребление волка совершалось подкарауливанием, ловушками, капканами, отравами и т. п. мерами, которые в значительной степени заменены в средней полосе СССР агрессивными способами в виде складывания и охоты с флагами. А раз налицо преследование, то волк, со своей стороны, принимает все меры предосторожности и остерегается пребывать в районе, где его так беспокоят. Прежняя охота и охота теперь представляют громадную разницу. Раньше зверь шел к человеческим козням - к засадам, ловушкам, капканам, разыскивая пропитание, и погибал. Теперь чаще человек продвигается к зверю и заставляет его гибнуть другим путем. Такая перемена в способе охоты имеет влияние на характер волка. Если раньше охота с рогатиной вследствие тогдашних природных условий, дававших медведю возможность осуществлять свой отшельнический образ жизни, была вполне возможна, то теперь и давно уже, с уменьшением глухих площадей леса, с расселением людей и развитием охотничьей техники, охота с рогатиной представляется малоуспешной, так как в характер медведя вселилась большая человекобоязнь, а следовательно, и робость, заставляющая его удирать из берлоги, как удирает от охотника русак. Как же принять медведя на рогатину при таких условиях?! То же самое и с волком. Со времени широкого распространения огнестрельного оружия и широкого применения охоты с флагами преследование волка отозвалось на его характере. Несколько десятков лет тому назад волк был спокоен днем на отдыхе, теперь день для него - ожидание покушений. Вряд ли молено сомневаться, что в настоящее время не найдется волков в возрасте, которые не получили бы от человека полезных для дальнейшего самосохранения уроков.

Можно ли сказать теперь, что сытый волк находится в ближайшей колке? Возможно, что волк и ляжет в ближайшем подходящем лесу, но возможно, что он отойдет версты 3-8 от привады, дойдя до знакомого ему по прежним дневкам острова.

Волк прекрасно знает местность и, выбирая дневку, руководствуется своими знаниями окрестности. Когда волки приважены или принадлежат к числу местных волков, они имеют обыкновение уходить с привады по определенному направлению к известному, изведанному ими острову и, идя одной тропой, ложатся иногда в одном и том же острове несколько дней подряд. Несмотря на их посещения, они не делают, однако, много следов, пользуясь своими прежними переходами, варьируя их несколько, а входной след на лежку обыкновенно ведут одной тропой, не делая свежих. Такой способ дальновиден, так как тропа до того уминается, что делает свежие следы трудно различимыми. На переходах к местам дневок волки имеют несколько разветвлений-путей и пользуются ими впеременку. В этом также заключается известная дальновидность волка, так как изменением путей следования и прокладыванием кое-где новых волк избегает капканов и засады. Однажды выводок волков аккуратно посещал приваду и частенько возвращался на рассвете. Пользуясь этим и полнолунием, дававшим хороший свет до утра, я попытался понаблюдать возвращающихся с привады волков на их переходах. У них было три перехода по разветвлениям тропы. Между этими отдельными ходами было от 1/4-1 версты, и все они пересекали дорогу на пустоши с реденькими деревьями. Зная, что волки прошли на приваду, и видя по замятым мной тропам, что они еще не проходили с нее, я становился за прикрытием около дороги в нескольких шагах от одной из троп, но в течение нескольких раз мне не пришлось угадать избранный волками путь. Встанешь на одной тропе, они перейдут по другой, и чередование делалось ими как будто бессистемно. Так и не удалось мне подкараулить их, чтобы полюбоваться и понаблюдать за ними в сознании, что они идут вольным ходом, не зная о присутствии человека. Могу с уверенностью сказать, что выбор тропы делался ими без всякого руководства чутьем и вообще не по причине обнаружения чего-либо подозрительного, так как разветвления троп находились более чем за версту от места, которое я избирал. Перемена путей делалась волками, очевидно, из осторожности.

Прежде всего для того чтобы волк остановился на дневку, нужно, чтобы место для этого было бы подходящим. Расположение удобных лесных площадей недалеко от привады значительно обеспечивает и ближнюю лежку. Однако из этого не следует, что волки не пройдут леса, в котором они могли бы остаться на дневку. У них есть свои намерения, вкусы и соображения, они, несмотря на сытость и великую лень, все же идут дальше к месту, более удобному по местоположению, по лесонасаждению, по воспоминаниям прежних дневок, а главное, по разным соображениям безопасности. Частенько волк ложится в версте от привады, нередко он проходит 3-8 верст, несмотря на то, что значительно ближе имеются удобные площади леса.

При выборе волками места дневки имеет значение количество зверей, идущих на дневку. В местностях лесистых, с преобладанием хвойного леса, можно с уверенностью сказать, что волчья семья или группа волков предпочтет остановиться в крепком, темном еловом острове. Если же это касается одиночного волка, то он, может быть, остановится даже в небольшой площади лиственного мелколесья, хотя он и мечтает о ельнике. Волк, случайно проходящий по району или находящийся в данном месте впервые, не имеющий обследованных мест, дневок, поживившись чем-нибудь досыта, останавливается на отдых в ближайшем подходящем месте. То же бывает и с волками, нашедшими приваду, но еще недостаточно обследовавшими местность. Они ложатся поблизости в более или менее подходящем месте и занимаются выслушиванием.

Любимые места дневок

Волк по свойству своей природы не любит больших глухих площадей леса, так как ему приходится промышлять главным образом вблизи человеческого жилья и прислушиваться к жизни полей и дорог. Любимым местом отдыха волков, бесспорно, являются еловые острова вблизи полей и дорог. В таких местах волк чувствует себя и в безопасности, и на страже своих интересов. Волк не имеет защитников в животном мире, все живое ненавидит его. Понятно, что при таком отношении всей одушевленной природы, появление волка производит панику и тревогу, а со стороны человека преследование. Волку поэтому необходимо скрываться и таиться. Вот почему волк всегда предпочитает уйти, как мы уже говорили, на отдых под покровом темноты. По этим же причинам он любит еловые острова с некоторой зарослью молодняка, представляющие своими крупными деревьями прекрасные зонты, через которые птицам трудно проглядеть сверху. Независимо от этих удобств мохнатые ветви елей дают волку возможность видеть и высмотреть. Как ухоронка от назойливых сорок и памятливых ворон еловые леса наиболее удобны. Хороши еловые леса и как защитники от всякой погоды. В лесах еловых снег, кроме того, бывает менее глубок, а это тоже не безразлично волку, часто обдумывающему план бегства. Сосновые леса, в особенности моховые болота с кочками и зарослью молодого сосняка, занимают также не последнее место в выборе волчьей квартиры, хотя стволы сосен не имеют на высоте роста волка ветвей, которыми он любит заслоняться, и это составляет некоторое лишение. Заросли частого лиственного мелколесья с полянками и тропинками внутри избираются также волками в качестве мест отдыха, но, как я уже говорил, преимущественно одиночками. К концу зимы, когда начинается солнечный припек, волк, как и многие животные, старается воспользоваться теплом и ложится на опушке к солнечному пригреву или же выбирает в середине леса залитую солнцем полянку и, прислонившись к стволу дерева или улегшись на кочке, принимает солнечную ванну, пока птицы своим назойливым приставанием не прогонят его в темные объятия хвои.

Но, кажется, пора уже окладывать волков. Мы, хотя и разговорились, но о волках, и этот разговор позволит нам помнить особенности охоты на этого зверя вместе с особенностями его характера.

Объезд волков

Ленивые следы волков вышли на дорогу, прошли по ней с версту еловым лесом и свернули на поляну. При сходе с дороги, как видно по уплотненному следу, прошла пара - старая волчица и прибылой, трое волков пошли самостоятельными одиночными следами. Вот характерный след старика: большие круглые, мощные следы, будто лошадь. Он сделал с дороги первый шаг одной передней лапой. Должно быть, хорошего веса молодец! Как глубоко он выдавил отпечаток своей ступни. Продолговатые мякиши двух средних пальцев с длинными ногтями не нарушают округлости следа. Рядом с ним переярок самец и прибылой, кажется, волчица. Последние двое сейчас же становятся на след старухи, а через несколько десятков шагов на тот же след вступает и старик. Вьется узловая тропа, печатная, красивая, бело-синяя. Небо занесено серыми облаками, на деревьях иней. Тихо. Пересекли поляну, встали на малоезженную дорогу, проходящую мимо сараев в лес, идут по одной полознице след в след, будто один, а не пятеро. Надо объехать по дороге весь остров, это будет быстрее, чем пешком сразу делать оклад, по дорогам будет версты четыре. Продолжаете путь по той же дороге, с которой волки сошли, погоняете, посматривая на кайму снега. Да нет, они не вернутся, вилять они не любят, разве что пройдут насквозь; нет, след их ясно ведет на лежку. Мелькают стройные ели, обрамляя дорогу-коридор. Согнулись ветви под шапками снега, дуга задевает некоторые из них и заставляет вас то и дело отстраняться. Большой ком хлопает в сани к вашим ногам, а за воротник падает снежная пыль. Вот скоро вы делаете больше полукруга, выезжаете против входного волчьего следа и нервно посматриваете вдоль дороги, боясь увидать выход, но на белой поляне среди стволов деревьев, кроме беличьих и заячьих следов, ничего не видать. Кончается еловое редколесье, начинается поляна, мелькает лиственное мелколесье. Вот опять та дорога и входной волчий след. Сейчас круг кончается. Волки здесь!

После объезда большого круга на лошади надо сделать пешком точный оклад. Бывают, правда, такие счастливые или удобные места, где объезд является и окладом, но это бывает редко. Прежде всего надо сказать и о величине нормального оклада хотя бы несколько слов, а затем перейти к подробностям.

Нормальная величина оклада

Нормальной величиной оклада надо признать прежде всего такую, при которой зверь был бы обойден без того, чтобы его потревожить обходом, в то нее время величина оклада не должна быть слишком большой, чтобы не терять управления ходом зверя на номер и не слишком маленькой во избежание причинения испуга волку во время гона. Неожиданный испуг от близкой опасности заставляет в особенности бывалого волка впадать в панику, шалеть и, следовательно, не соблюдая лаза, ни сдерживаясь флагами, вылетать из круга, спасаясь.

Определение величины нормального оклада, выраженное в приведенных трех положениях, важно, чтобы понять сущность оклада, но, кроме выяснения общих положений, для ясности необходимо и определение цифрами примерной площади нормального оклада.

Первое положение - не потревожить зверя обходом, т. е. не быть услышанным волком, должно разно осуществляться в зависимости от характера местности, погоды, мягкости снежного покрова и связанной с этим бесшумности передвижений окладчика во время обхода. Требование этого положения можно обыкновенно осуществить на практике, делая круг примерно не более двух верст. Второе и третье положение - с одной стороны, не допускать слишком незначительного по величине оклада во избежание причинения испуга волку во время гона близким, неожиданным присутствием загонщиков, а с другой - избегать оклада, препятствующего своей величиной возможности управлять ходом зверя на номер, могут быть соблюдены на практике при круге приблизительно11/2-2 версты. Таким образом, для нормального оклада, соблюдая требования выставленных трех положений, я полагал бы считать круг приблизительно в 11/2 - 2 версты.

Примерный оклад (первый)
Примерный оклад (первый)

Так как мы имеем в виду охоту с флагами, надо при вкладывании стараться делать такие основные линии, которые были бы целесообразны для обнесения затем оклада флагами. Прежде всего нужно начинать обход, проверив входной след качественно и количественно.

Начало оклада от входного следа

Начинать обход следует от входного следа. Входной след часто служит ориентировкой при определении хода и лаза и помогает выкраивать, сообразуясь с местонахождением следа, не только более удобные формы круга, но и достаточные по величине линии. Волк обыкновенно не углубляется слишком далеко в оклад, если место вообще представляется удобным для лежки и неразнотипным. Начало обхода от входного следа позволяет понять значение расстояния, которое вы отошли, делая круг и, правда, приблизительно по нему представить себе расстояние, которое волк отошел вглубь оклада. Длина линии от входного следа, которую вы отошли, помогает, сообразуясь с ней и, конечно, с характером местности, породою леса, густотой насаждений и проч. условиями, определять время поворота линии.

Разные условия оклада

Попадаются иногда такие лесные массивы, которые своим насаждением известной породы, формою площади, полянами и просеками сами указывают, сколько еще следует пройти, где повернуть, что выкинуть и что прибавить. Встречаются и такие счастливые обрезные места, которые всей своей занимаемой площадью и составляют оклад, который, следовательно, уже определяется самой природой и оставляет только заботы по обнесению такого обрезного острова флагами. Такие обрезные острова очень удобны, но если они не велики и кругом большие поляны или чистое поле, надо вдумчиво определить не столько лаз, сколько ход, умело провести линию флагов и в особенности надо осторожно и мирно приступить к гону, т. к. волк не забывает, что ему из уютной, темной спальни придется выскочить на чисть, т. е. показать себя, а вы знаете, как волк этого боится, волк - это робкий человеконенавистник, знающий себя за врага человека и понимающий, что человек его лютый преследователь и враг.

Делая оклад в месте не столь наглядном и легком, надо также помнить все особенности волчьего характера и все положения и правила, которые я старался привести. В своем месте было уже упомянуто, что лучше принимать все меры предосторожности, считая, что вы имеете дело с самым бывалым экземпляром, чем потерять необходимую бдительность в осторожности и забыть многие правила, а потом горько сожалеть о неудаче. В числе мер предосторожностей, которые следует помнить, я упомяну о значении следа, который окладчик неизбежно делает во время обхода. Мы в своем месте говорили, что некоторые волки чрезвычайно не любят встречать человечьи следы, боясь их и понимая, что они принадлежат человеку. Очень часто наличность человечьих следов, хоть и старых, в месте, которое волк избрал было для своего отдыха, заставляет волка оставлять свое намерение и следовать дальше в поисках другого места. Если человеческий след так влияет на некоторых волков, то естественно, что при складывании не надо вести свой след там, где он может помешать, например, след перед стрелковой линией может заставить волка вернуться в оклад, вместо того чтобы выйти на номер. Кроме того, делая оклад, следует помнить место, где, быть может, будет расположена стрелковая линия, и в этом месте избегать отрезывать защитные кусты, молодые хвойные деревья и другие удобные заслоны для стрелков. В таких местах лучше на всякий случай прибавить к окладу подходящую заросль, чем отрезать ее от оклада. Окладывая волка, надо помнить вообще, что лучше сделать больший оклад, чем меньший. Если оклад чрезмерно велик, его можно обрезать флагами, раз он не удался при обходе; если оклад чрезмерно мал, он может быть и приятен новичку, по первому впечатлению, от сознания, что вот в этих трех десятинах находится на лежке волк, но такой оклад, конечно, рискован. Заслышав глухое похрустывание ваших шагов, шипение раздвигаемых хвойных веток и шуршание их об одежду, волк своевременно удаляется. Такие маленькие оклады гораздо чаще, чем нормальные или большие, влекут за собой неудачу во время гона прорывами. Слух волка чрезвычайно острый. Те звуки, которые кажутся вам глухими или вовсе не доступны вашему слуху из-за движения, когда сердце ваше бьется сильнее, а дыхание учащенно, прекрасно доносятся хотя бы за четверть-полверсты до слуха волка, настораживающего ухо и во время сладкого сна. Не только волк, но и охотник, когда слух у него напряжен и он стоит на карауле своей добычи, слышит гораздо лучше, чем он предполагает. Припомните напряжение слуха на глухарином току, позволяющее издали из кипящего котла весенних звуков любви улавливать иногда на сотни шагов отдельные слоги томного верещания глухаря. Я припоминаю, как однажды, стоя на номере в ожидании рыси, я слышал, как этот бесшумный зверь прошел по частой еловой заросли. Что я слышал, спрашивается: ни хруст снега, ни треск сучка, а своеобразное шипение, которое слышно, когда сосновые иглистые ветви или еловые колючие опахала шаркают по шерсти зверя, или же согнутые в кольцо несущимся зверем эти ветви расправляются с силой и шипят по воздуху хвоей. Такие звуки я неоднократно слышал и на волчьей охоте. Какое же сравнение нашего слуха со слухом волка, которого именно слух так часто кормит и так часто спасает? Будьте осторожны при обходе и делайте лучше побольше оклад, чем поменьше. Окладывая волка, помните, что вы окладываете большую, умную, осторожную и чуткую собаку, которая, вместо того чтобы залаять, благоразумно ретируется от подозрительного шороха. Шорох, шаги втихомолку гораздо страшнее волку, чем громкий говор. Зверь больше всего боится быть застигнутым внезапно, врасплох подкрадывающимся врагом и рассуждает так: вот я слышу какое-то подкрадывание в этом месте, потом дальше, затем опять ближе, затем звуки исчезают, очевидно, враг остановился или же бесшумно приближается, а может быть, и с другой стороны надвигается еще враг, так же бесшумно. Что же делать волку? А рассуждает он так, поверьте. Конечно, он удирает иногда с оглядкой, а иногда без оглядки в панике, вращая белками, с приложенными ушами и высунутым языком. Гораздо легче выносятся волком громкие несмолкающие звуки, ясно указывающие направление и следование человека,- эти звуки можно проследить, пока они не утонут в пространстве. Шаги пешехода страшат волка значительно больше, чем проезд на лошади. Волк знает, что на лошадях передвигаются главным образом по дорогам и что лошадь не принадлежит к числу животных, которые страшны ему, а наоборот. Передвижение же лошади с человеком волк привык рассматривать как действие, не направленное против него и не касающееся его волчьих интересов, понятно, если такое передвижение не вызывает основательных подозрений в покушении на его безопасность. Поэтому, если есть наезженные дороги кругом оклада, то езда по ним предпочтительнее. Мирное поскрипывание дуги в гужах, гудение полозьев, понукание выслушивается волком без страха, тем более что он следит за направлением и удалением звуков, не сходящих с рельсов дороги. Если представился выбор, ехать по целику вокруг оклада или же идти пешком, то остановиться, пожалуй, следует на пешеходном окладе, но исключительно из соображений, что прохождение не будет услышано, а проезд волк услышит. Если же при этом выборе можно предположить, что волк видит манипуляции, производимые вокруг места, избранного им для отдыха, то без колебания и безусловно следует предпочесть объезд на лошади.

Оклад в метель, и лучше в метель не бурную, а довольно смирную, или когда идет хороший снег и входной след уже занесен, представляет преимущество. Во-первых, в такую погоду звуки не так слышны, а во-вторых, волк отлично понимает, что погода такова, что скрыла его следы и поэтому он спокойно одыхает и труднее расстается со своим убежищем. В метель ветреную или бурю, когда гнутся и трутся друг о дружку поскрипывая верхушки деревьев, обход труднее, ибо волк понимает, что шипение хвойного леса и потрескивание бури в лесу облегчает неслышный к нему подход, и поэтому он чрезвычайно остро вслушивается, разбираясь в источниках звуков.

Волк не любит петлять, как это делает лисица, и входной след на лежку является обыкновенно единственным его следом. Однако при группе волков или выводке с переярками иногда из оклада попадается петля или выход одного-двух волков. Обыкновенно это служит доказательством, что все обложенные волки или не принадлежат к одной семье, или же не поладили между собой, в последнем случае выходной след приводит к лежке в соседний остров. Если же в обходе вам встречаются волчьи ходы, то это обыкновенно свидетельствует о том, что волки выбирали место для лежки и, весьма вероятно, выбрали ее вблизи линии оклада и что, следовательно, принятая вами линия взята неправильно и опасна.

Удобная форма оклада

Удобная форма оклада имеет безусловное значение на уменьшение шансов прорыва, так как позволяет легче выставить зверя на номер. Оклад менее широкий, но более удлиненный, идущий так наз. ремнем, или еще лучше суживающийся к стрелковой линии,- оклад мешком, представляет несомненные выгоды, как нагонистые. Очень интересно и важно несколько остановиться на этом вопросе и выяснить причины нагонистости. Если природа создала сама лесные площади указанных удобных форм оклада, то ими остается только с радостью воспользоваться. Когда же таких природных окладов нет, то надо стараться их создать, ведя такие линии, которые приближались бы к удобным формам. Но не одним прохождением и не последующим ведением линии флагов может быть создана удобная форма, а главным образом выбором лесного массива, который своей непрерывностью вел бы зверя к стрелку и отличался бы от смежных участков вне оклада своей однородностью заросли и типом насаждения. Для этого иногда надо прихватить, прирезать какую-нибудь полосу леса, а иногда и уменьшить оклад для того, чтобы линия флагов обрамляла именно нагонистое место.

Естественно, что поднятый, а не встревоженный неумелым гоном волк старается идти незамеченным. Для него главная задача - подвигаться так и такими путями, которые не обнаруживали бы его, не сбивая в то лее время с линии его хода. Он своевременно, осторожно и хладнокровно, хотя и с досадой, тронулся своим ходом, чувствуя, что условия, в которых он передвигается незамеченным и которые он сам выбрал, вполне благоприятны благодаря должному заслону, удобству насаждения для передвижения и высматривания. Он не решается поэтому оставить ту полосу леса, пока она тянется, которая благоприятствует указанным потребностям его осторожности и робости, благо осторожность его не поглощена, как это бывает, паникой. Он следует по одному и тому же лесному массиву, не меняя его на более редкое или частое насаждение, тем более на поляны или же, если он идет крупным лесом, на заросль молодняка. Вот эти-то условия, обеспечивающие благоприятное следование зверя от загонщиков, вместе с удачным очертанием оклада и создают нагонистость.

Окладчику не следует вести свой след под самым островом. Проходя так близко, больше шансов подшуметь волка. Не следует этого делать также по тем соображениям, что отрезать остров от будущей линии флагов чрезвычайно вредно. Человеческий след, правда, может отпугнуть зверя обратно в оклад. Иногда это бывает полезно, но если это будет иметь место у стрелковой линии, то это весьма печально. Но случается, что волк, выскочив из острова на прыжках, перемахивает через этот след и попадает в полосу между следом и флагами, т. е. в полосу страха. Такое положение следует считать неблагоприятным, так как след человека делает обратное возвращение в оклад труднее и вызывает страх, а может быть, и панику, которая чаще всего несет волка через линию флагов. Самое правильное - вести окладчику свой след дальше от намеченного оклада, а иногда, если он не широк, то стараться прихватить полосу сбоку.

Важность прямых линий оклада

Прямые линии важны, и если место таково, что оклад ничем - по лесонасаждению, рельефу и другим признакам - не отличается от окружающего места, то полезно пользоваться компасом. Пользование компасом полезно также при перерезании чрезмерно больших окладов, хотя и отличающихся от окружающего леса. Помня прямолинейность волчьего хода и то расстояние, которое вы отошли от входного следа, и всматриваясь в тип и характер местности, можно сообразить, когда и где перерезать поперечную линию, но не следует увлекаться уменьшением оклада, помня, что волк при соблюдении всех требований техники этой охоты обыкновенно послушно идет на правильно выбранный номер. Не столько размер оклада обеспечивает успех, сколько верное определение хода и лаза, правильное ведение линии флагов и умелый гон. Надо избегать в линиях оклада выдающихся ободов мешками и подобных придатков, ибо они по обнесении флагами создают тупики. Попавшему в такие тупики волку свойственнее прорваться, чем возвратиться в оклад. Не надо, однако, терять время на отрезание придатков, выправление ободов и т. п., если вы делаете обход и не ведете сразу линию флагов, т. к. выправление линии доделают флаги. А то при медленности в короткий зимний день может не хватить времени, а не то приедет дроворуб или же волки, услышав вас в одном месте и в другом, потянутся со сна да тронутся в путь. Обходом надо стараться наметить главные прямые линии и скорее торопиться завязать оклад флагами. Правда, волков флагами не привяжешь, но какое спокойствие и удовлетворение и все-таки уверенность вселяются в вас, когда вы, замыкая круг, ставите катушку на снег рядом с висящими уже встречными флагами.

Примерный оклад (второй)
Примерный оклад (второй)

При обходе окладчик не раз поглядывает на загадочный остров, в котором остановились волки. Ему почему-то кажется, что волки расположились в более густой группе деревьев, образующих как будто возвышение вроде сопки, то ему кажется, что они легли в более низком еловом молодняке, обрамленном лиственным мелколесьем, а не то в другой части все того же длинного елового леса, тянущегося ремнем, окруженного с трех сторон сосновым болотом, оставшимся за окладом. Волк входит и идет в окладе более или менее прямым ходом, выбирает защитное место, чтобы укрыться и иметь возможность с лежки видеть несколько кругом. Еловое редколесье, кое-где валежник с вывороченными корнями, некоторая заросль молодняка, кочки в сосновом болоте, стенки молодняка, смешанный лес или даже чисто лиственный, удовлетворяющий потребностям волка и таиться, и видеть, представляют из себя удобные места для отдыха. Но, сколько ни думать и ни гадать, глядя с возвышения на рельеф оклада, о том именно, где отдыхают волки, разрешить этот вопрос трудно, и возникает он в мыслях охотника из любви к охоте, от сознания известной радости находиться в близком соседстве с волками, которых вам хочется увидать сквозь синеву мохнатого острова.

Обход и обнесение флагами хотя и является действиями весьма близкими по своему существу, тем не менее, говоря об окладе, нельзя считать этот вопрос выясненным и оконченным до тех пор, пока не будет обсуждено значение флагов. Как обход при охоте с флагами не может считаться оконченным до обнесения и закрепления его флагами, так и поднятый вопрос об окладе при охоте с флагами может быть исчерпан при ознакомлении со значением и применением флагов.

Флаги

Сделав обход того участка леса, где остановились волки на дневку, зная хорошо местность и имея все сведения о волчьих переходах и ходах, добытых предшествующей подготовкой, можно при помощи трех опытных загонщиков удачно поохотиться на волка и без помощи флагов, пользуясь правильно определенным лазом. Но, как я уже говорил, характер волка изменился под влиянием преследования подвижными охотами. Это изменение характера в смысле страха и даже паники при гоне, значительно влияющее на ход волка, уменьшило шансы на возможность во многих случаях выставить зверя спокойным ходом его лазом на номер. Когда спокойствие нарушено и в зверя вселяется страх преследования, то он, естественно, старается удалиться от опасности, увеличить скорее расстояние между собой и ненавистным человеком, начавшим кричать, да еще таким голосом, будто он видит волка. Те волки, которые принадлежат к числу бывалых и принимают крики загонщиков на свой счет, в чем они, правда, не ошибаются, несомненно, думают, что человек видит или чует волка. Такие волки, конечно, частенько забывают о лазе, стараясь скорее выскочить из проклятого участка леса. А таких волков немало. Вот это обстоятельство и уменьшает шансы на успешную охоту, и в подмогу, конечно, требуется затяжка флагами.

Назначение флагов

Флаги нужны не только для направления на стрелковую линию зверя из оклада, но и для понуждения его вновь возвратиться на эту линию, в особенности при охоте на группу волков, когда после удачных или неудачных выстрелов часть волков пытается удариться вбок, а затем по линии флагов или от флагов через оклад попадает на другие номера. У флагов есть еще незаменимое назначение - держать зверя до охоты, которая почему-либо не может состояться сейчас, а только завтра или даже послезавтра.

Флаги являются незаменимым помощником при охоте на волков и лисиц. Сколько загонщиков пришлось бы иметь наготове вместо флагов. Десятки лиц! И, представьте себе, эти десятки загонщиков, пожалуй, сослужили бы худшую службу, чем флаги. Флаги незаменимы, портативны, всегда при себе, исполняют точно назначение, которое вы им дали, они дисциплинированны, молчаливы, они - непрерывная цепь, они отпугивают, они караулят хоть день, хоть ночь, хоть сутки, хоть двое и даже большее, не сходя с места.

Что такое флаги

Флаги - это шнур с прикрепленными к нему одним концом цветными лоскутами в виде лент. В боевой готовности флаги представляют из себя невысокий цветной палисадник, которым обносят весь оклад кругом. Шнур с указанными лоскутками-флажками помещается на особом приспособлении - катушке, для удобства переноски, сматывания и наматывания. Шнур должен быть по возможности тонок и в то же время прочен. Тонкий шнур легок, его помещается большое количество на катушку, и две катушки тонкого шнура можно свободно нести, не стесняя свои движения, перекинув их на ремне через плечо. Толщина шнура может быть незначительная. Прочности достаточно в пеньковом хорошего качества крученом шнурке в три нитки, в особенности если он просмолен. Этот шнур можно вернее назвать ниткой. Он хорошо служит при должном уходе, а весь уход заключается в том, чтобы просушивать флаги, хотя бы после нескольких охот. Такого тонкого шнура с прикрепленными к нему флажками на нормальную катушку помещается свободно более версты. Легковесность флагов и их портативность являются необходимыми условиями, чтобы, не обременяя себя, быстро производить работу, которую, смотря по обстоятельствам, приходится делать иногда бегом.

Типы катушек

Форма и устройство катушек бывают разные. Назову наиболее ходовые: 1) Рамка с некоторым выступом поперечных брусьев, играющих роль пальцев для держания намотанного запаса, с металлическим стержнем-осью, вокруг которой рамка вертится. Один край оси закреплен гайкой, другой конец, или рукоятка, или овальное кольцо, ручку которого полезно обшивать сукном, чтобы не мерзла рука. Продольные брусочки рамки с осью обтягиваются холстом, чтобы флажки не захлестывались за ось во избежание остановки или задержки вращения. Основной размер такой катушки приблизительно 45x30 см. Длина выступа поперечных брусьев приблизительно 10 см. 2) Рамка со стойками, в которых держится и вертится на оси валик с фанерочными деревянными колесами по бокам. Рамка неподвижна и служит станком для вертящейся катушки. Колеса в этой катушке, так же, как выступы поперечных брусьев в предыдущем типе катушек, служат для держания намотанного запаса. Размеры рамки приблизительно 55x30 см, диаметр колеса приблизительно 25 см. 3) До щечка полукругом с вырезанным вверху отверстием для руки и выступа ми для держания запаса. Так как она не имеет оси, то вращение ее достигается путем подвешивания на веревку или мягкую тесьму, однако веревка или тесьма скоро закручиваются, и тогда надо отпускать их. В этом отношении она менее удобна, но очень портативна и проста, и хороша для хранения запасов флагов. Хорошая столярная работа, сухое дерево, аккуратная прочная ось, легкий, бесшумный ход рамы в первом типе и валика во втором - требования далеко не лишние. При спускании шнура катушка первого типа с (металлическим стержнем) держится одной рукой сбоку за ручку параллельно ноги, деревянная катушка (третий тип) держится одной рукой посередине бруса несколько сбоку впереди себя или на ремне закидывается на спину.

Катушка для шнура с флажками
Катушка для шнура с флажками

Деревянная катушка для флагов
Деревянная катушка для флагов

Катушка для флагов с ремнем для ношения за спиной
Катушка для флагов с ремнем для ношения за спиной

Размер флажков

К шнуру пришиваются лоскутки - ленты цветной материи, так называемые флажки. Ширина и длина флажков бывает разная. Чрезмерно длинные флажки не годятся, так как они заматываются и захлестываются друг с дружкой и за катушку. Чрезмерно мелкие флажки не дают ясных пятен в чаще. Обыкновенный размер флажков приблизительно 9-15 см ширины и 25-35 см длины. Расстояние между отдельными лентами флажков в 71 см можно признать достаточным.

Наиболее выгодный цвет флажков красный. Он прекрасно выделяется даже в чаще. Я предпочитаю красные кумачные флаги не только из-за цвета, но из-за специфического их запаха, не исчезающего с годами. А запах флагов, как мы увидим, вещь не лишняя, действуя на зверя через обоняние и увеличивая его осторожность.

Кроме флагов-шнуров, употребляют, в особенности в местности безлесной, флаги на палочках. В местности лесной употреблять их вместо шнура имеет смысл только в том случае, если не имеется под руками шнуровых флагов. Палочки, понятно, не портативны. Подумайте, какую охапку палочек надо тащить на оклад в две версты. В местности безлесной при охоте на волка флаги эти имеют значение.

Занавеси

Некоторые охотники пользуются при флагах еще занавесями. В качестве занавесей обыкновенно употребляют одежду, мешки, легкие одеяла и т. п. предметы, которые накидываются на кусты, представляя из себя крупное, выделяющееся пятно, изображающее не то человека, не то заслон для засады. Занавеси употребляют для подкрепления фланговых слабых мест, где можно ожидать прорыва, преимущественно вблизи стрелковой линии. Вряд ли следует рекомендовать занавеси при флагах. Они часто могут сыграть отрицательную роль, пугая волка, встречающего на своем пути такой страшный предмет. От такого испуга волк машет, но не всегда принимает направление к стрелковой линии и очень часто прорывает линию флагов, которая после занавесей представляется менее страшной. Флаги вообще действуют скорее на осторожность, чем на страх, и, во всяком случае, не вызывают непосредственно паники. Подкрепление поэтому флагов занавесями, т. е. предметами, действующими исключительно на страх и могущих вызвать панику,- вредно. Паника - это такое состояние, при котором волк проявляет медвежью болезнь, теряет совершенно выдержку и летит без ума напролом, как от огня. Доводить до паники волка чрезвычайно невыгодно. При охоте с флагами все действия от выслеживания до гона включительно должны исключать эту возможность.

Флажки на шнуре и отдельные для развески
Флажки на шнуре и отдельные для развески

Количество флагов

У многих, естественно, возникает вопрос: сколько же нужно флагов для того, чтобы считать себя хорошо вооруженным этим незаменимым приспособлением для охоты на волка и лисицу?

Как я уже говорил, нормальной величиной оклада, при котором можно с достаточной уверенностью выполнить основное положение осторожности окладчика, будет круг до 2-х верст. Минимальным, следовательно, количеством флагов надлежит считать двухверстный запас. Понятно, что далеко не всегда придется использовать весь запас. Весьма часто встречается оклад в какую-нибудь версту. Мне приходилось иметь дело не только с такими окладами, но со значительно меньшими. Такие маленькие оклады делались сами собою, природными условиями и проезжими дорогами. Но все же минимальным запасом следует считать двухверстный, по версте на катушку. Двухверстный запас, однако, нельзя считать полным комплектом. Лучше, чтобы флагов осталось, чем если бы их не хватило на оклад. А затем не забывайте случаев, когда в один день вам представится случай сделать два оклада почти одновременно. Представьте себе, что группа волков разделяется с привады и останавливается в разных окладах. Пользуясь хорошим местом и случаем, можно обойти и затянуть оба круга, находящиеся в недалеком расстоянии друг от друга.

Мне памятен случай, когда я обложил в прекрасном еловом болоте четырех волков; пятый, двухгодовалый самец, вышел до обхода через просек и остановился рядом в смежном сосновом болоте. Флагов хватало только на один круг. Меня очень соблазнял этот двухгодовалый самец, который дважды надул нас, т. к. совершенно не поддавался направлению его на номер, а бросался опрометью назад и прорывался между средним и одним из фланговых загонщиков. Ясно, что он делал это совершенно сознательно, очевидно, будучи уже не раз стрелян. Тишина впереди, таинственная тишь, была для него страшнее явного присутствия людей, криком указывающих свое местонахождение. Я решил сначала поохотиться на эту интересную одиночку и, чтобы перехитрить его, гнать молча. Загонщики должны были медленно безмолвно пройти мерным шагом оклад каждый своей линией. Скучновато стоять на номере, когда не слышишь голосов загонщиков и не можешь ориентироваться по голосу о том расстоянии, на котором должен находиться от вас волк. Пришлось быть в большом напряжении, но минут через пятнадцать выскочил на крупных махах, перепрыгивая через валежник, красивый кормный волк и, мелькнув сбоку через просек, намеревался было удалиться от номера, но удачным выстрелом был убит. Молчаливый гон, как я думал до начала охоты, будет очень кстати, т. к. не потревожит соседних волков, но я забыл о выстреле. И, действительно, соседи не выдержали выстрела и вышли из оклада, но я не жалел, так как справился с трудным волком. Если бы у меня тогда было больше флагов, я обтянул бы оба оклада.

Итак, определяя количество флагов, потребных для организованной охоты волчатника, нужно признать, что комплект в 4 версты, разделенный для удобства на 5 катушек: три по версте и две по полверсты, будет далеко не преувеличенным.

Воздействие флагов на обоняние

Нет сомнения, что животные способны различать цвета. Несомненно также и то, что животные, как и люди, не могут различать цвета ночью.

Однажды вечером я мог случайно сделать наблюдение над обложенной лисицей. Цвет предметов различить было уже нельзя. Снег казался серым, а деревья - черными-пречерными. Лисица вышла на соседний номер. Я видел ее черное, продолговатое очертание, как бы плывущее по снегу. Сноп огня и оглушительный выстрел встретили ее, и она мгновенно, как рыба, повернула обратно и исчезла в окладе. Вскоре я увидал ее справа, на чистом месте, несущуюся во весь мах к опушке соснового леса, вдоль которого шла линия флагов. Она наскочила на самый шнур, как будто опрокинулась даже, зачуяв запах кумачных флагов, и бросилась обратно. Этот пример и другие известные мне случаи, несомненно, доказывают, что запах флагов далеко не бесполезен. На этом положении и основаны советы пропитывать флаги пахучими веществами. Кумач, как я говорил, обладает специфическим запахом, хорошо чувствуемым даже человеком, а потому, полагаю, что пачкать такие флаги керосином или чем-нибудь подобным не следует, тем более что при носке и работе с ними керосином пропахнет и ваша одежда.

Отношение волка к флагам

Для того чтобы правильно использовать флаги, надо знать отношение к ним волка и воздействие флагов на него. Волк боится не самих флагов, а ловушки или засады около них. Он понимает, что флаги - предмет неодушевленный, но появившийся при помощи человека, а следовательно, враждебный, свидетельствующий о возможной непосредственной близости таящегося человека. Волк своим воровским и грабительским инстинктом, а также инстинктом одного животного понимает, что флаги пришли и обступили местонахождение волка и как бы бдительно следят через посредство человека за появлением волка. Боязнь волка не самих флагов, а козней подтверждается неоднократными случаями следования волка из-под гона вдоль длинной линии флагов, особенно когда флаги идут по чистому месту. Линия флагов служит как бы запретом волку переходить эту линию, устроенную человеком в целях нападения. Флаги в понимании волка - это пособники человека в объявленной волкам войне. Флаги и рядом с ними след человека представляют, таким образом, до известной степени преграду. Но нельзя надеяться на флаги и не стоит ими пользоваться, когда они нарушают повадку волка, лишая его инстинктивных потребностей в пользовании своим ходом и лазом или заставляя его идти на заподозренную или замеченную скрытую засаду. Как бы осторожно ни относился волк к флагам, надо помнить, что флаги не клетка, в которой можно гонять зверя вволю. Правильный выбор лаза при предварительном определении хода и умелый гон должны главным образом обеспечить успех, и самой лестной и радостной бывает та охота, когда зверь, не коснувшись линии флагов, выходит прямо на номер.

Волк с осторожностью и опасением относится, следовательно, к флагам и во время гона старается прежде всего их избежать, миновать, не показывая себя, но надвигающийся гон заставляет его двигаться и, если он не погибает на стрелковой линии, то прорывается либо мимо стрелка, либо бросается обратно и после немногих попыток, а не то и сразу, прорывает линию флагов. Если во время гона волк, удаляясь от надвигающегося человека, вынужден бывает показаться на линию флагов, то при отсутствии каких-либо признаков нахождения в окладе человека волк, зачуя или завидя из опушки цветной палисадник, которым человек его огородил, предпочитает не выходить из опушки. Волк залегает тогда, особенно выводок при волчице. Волки скрываются и не выходят за пределы опушки, рассуждая правильно по-своему. Они при подкарауливании собак или других объектов своей охоты, так же, как и флаги, часами выжидают появления добычи, и теперь они ставят себя на место добычи, а флаги на свое место и считают, что флаги, в особенности ночью, их караулят. Грозное, зловещее молчание подкарауливающих флагов страшнее явного присутствия людей, от которых волк рассчитывает своевременно удрать. Молчат флаги кругом, не слышно людей, не то их нет, не то они притаились, молчат и волки, не давая признаков своего присутствия. Вот почему флаги держат волков в окладе не одни сутки.

Флагами можно пользоваться и при вкладывании зверя на ходу, быстро окружая остров, куда зверь пошел, причем если нет помощника, то лучше для скорости только спускать шнур, оставляя его там, где он ложится, хотя бы на снегу. Если зверь не успел еще выйти до замкнутия круга, то, когда лаз занят уже стрелком, загонщик должен подвесить флаги.

Отношение к флагам других зверей

Говоря про охоту с флагами, следует сказать, что охоту эту можно с успехом практиковать только на волков и лисиц. Ни медведь, ни лось, ни рысь, ни другие звери не относятся к флагам с тем недоверием и робостью, которые именно и позволяют использовать флаги. Чем более отшельническую жизнь ведет зверь, не приближаясь к человеческому жилью, тем менее боится он флагов, не рассматривая их как враждебный предмет.

Я помню курьезный случай с рысью. Рысь повадилась на тушу павшей коровы, которую крестьяне вывезли и бросили за полем вблизи казенной лесной дачи. Рысь повадилась каждый день на эту приваду и была обложена и обтянута флагами у самой привады. Она не вышла на номер и спокойно прошла под флагами. На следующий день опять она была обложена там же, но так как дело было уже к вечеру, то охота отложена была до утра. Утром обнаружилось, что рысь выходила на приваду, поела и пошла на отдых в тот же оклад, следовательно, дважды добровольно перешла линию флагов. Такое философское отношение рыси к флагам вызвало тогда в нас самих и смех, и горе, но оно не спасло ее от капкана, в который она попала у привады в следующую ночь. Я несколько раз пробовал действие флагов на лосей. Однажды флаги были протянуты на высоте груди в сосновом редколесье. Лоси вышли на линию флагов, довольно бегло посмотрели на яркие тряпочки и, несколько изменив линию своего хода, быстро пошли на них, разорвав при прохождении шнур. Конечно, бывает частенько, что расположенные на видном месте флаги, издающие и запах посторонний лесу, и трепещущие от ветра, заставляют и лося, и рысь, и медведя следовать некоторое время вдоль них, держась опушки оклада, но ненадолго. Вреда от надежды на флаги обыкновенно гораздо больше, чем пользы, ими приносимой при охоте на этих зверей.

При хорошей тщательной постройке катушек и равномерной намотке нитки обнесение флагами оклада производится легко и скоро. Если происходят задержки, это указывает на нецелесообразность в построении или на неисправность катушки. Для быстроты и правильности выбора линии лучше одному нести разматывающуюся катушку, а другому накидывать шнур на ветки, кустики и другие подходящие предметы. При надобности следует делать натяжение шнура и закрепление путем обматывания вокруг толстых ветвей или стволов деревьев. Вести флаги как для скорости, так и для успешности и безопасности замыкания круга следует одновременно с двух сторон. Обнесение флагами, следовательно, при упомянутых условиях, не задерживая самого быстрого хода окладчика, занимает 15-25 минут.

Высота подвешивания флагов

В зависимости от того, производится ли охота на лисицу или на волка, флаги надвешиваются ниже или выше. При охоте на лисицу флаги должны висеть на такой высоте, чтобы свободный конец флажка касался поверхности снега. Лисица смотрит вперед по уровню снега - по низу. Волк же глядит по уровню своего роста. Поэтому при охоте на волков флаги следует подвешивать так, чтобы свободный конец флажка находился приблизительно на высоте 35 см над поверхностью снега. Чрезмерно высокое подвешивание флагов - вредно, и, если выбирать что лучше - подвесить ли флаги слишком высоко или слишком низко, то, безусловно, приходится предпочесть последнее.

Нормальная линия флагов

Флаги надлежит вести по возможности прямой линией. К линии стрелковой нужно сузить оклад, скосив, но постепенно, фланговые линии. Чрезвычайно вредно образование волнистых уклонений от прямой линии, так называемых мешков-тупиков. Нельзя также допускать, чтобы флаги представляли преграду, стенку по пути естественного хода волка к лазу, который заранее должен быть определен. Ведение линии флагов требует познаний, какие требуются и для производства оклада, да, кроме того, нужны опыт и знание для выбора места, по которому наиболее выгодно вести флаги. Основное положение для избрания линии флагов укладывается в следующем тезисе: надо создать такую линию флагов, чтобы волк, находясь под заслоном, увидал бы их раньше, чем флаги заметили бы его, если б имели глаза.

Вести поэтому флаги надо так, чтобы волк мог проглядеть их из оклада. Вести флаги по чистому месту хорошо, но не надо вести их далеко от оклада, не надо давать слишком большого простора между флагами и окладом. Расположение линии флагов далеко от оклада невыгодно потому, что волк, попавши на поляну, идет уже на махах, выход на поляну из лесного массива означает, что волк лишил себя возможности таиться, такой выход на поляну прежде всего и чаще всего означает переход с рыси - с трусцы - на прыжки, он торопится уйти, т. к. считает, что если его еще не заметили, то заметят, это уже чуть ли не начало прорыва. Простор между флагами и окладом независимо от характера и места при воздействии флагов и человечьих следов развивают ход и страх волка.

Флаги на стрелковой линии

Обносить флагами следует весь круг. Когда стрелки займут свои места, шнур на стрелковой линии следует либо снять - разорвать его и собрать,- либо опустить и затоптать флажки в снег. Многие охотятся, не опуская и не снимая флагов со стрелковой линии, а подвигаются несколько вперед к окладу, оставляя, таким образом, флаги за спиной. Такой способ не должен практиковаться опытными зверовыми охотниками, т. к. за спиной глаз нет, зверь же подходит иногда по линии флагов и может остаться незамеченным. Лисиц, таким образом, часто прозевывают. Кроме того, продвижение стрелков от флагов не достигает той цели, которую оно преследует, так как флаги все же будут видны волку из оклада и, смотря по породе леса и густоте насаждения, иногда и на далеком расстоянии. Флаги со стрелковой линии необходимо снять. Об этом разговора быть не может. Надо нее быть логичным и дать предпочтение незакрытому выходу.

Прорыв линии флагов

Прорыв линии флагов волк делает в большинстве случаев либо вследствие неверно проведенной линии флагов, либо из-за неправильности гона, а также когда, принадлежа к числу бывалых, стреляных экземпляров, волк бросается напролом, чтобы скорее выбраться из окружения. Все случаи прорыва делаются волком под влиянием страха, после потери самообладания и способности осторожно высматривать, выслушивать и пронюхивать. Волк прорывает линию флагов не через флаги, а под них. Причина, по которой волк не скачет через, а подлезает под шнур, заклюю чается прежде всего в чувстве инстинктивного самосохранения: естественно, принимать такое положение тела, которое помогало бы таиться, способствовало бы остаться необнаруженным. При состоянии страха, а иногда и паники, бежать вприклонку, поджав колено, несомненно, является выражением переживаемого волком состояния и положением, наиболее выгодным, между тем как подъем на прыжок, растягивание корпуса, выпрямление полена, несомненно, являются действиями, обнаруживающими себя и замедляющими возможность быстрого неожиданного поворота в случае надобности, непосредственно после прыжка через флаги.

Высокие ели острова стоят как во сне, смирные, запудренные. Красным палисадником уходит за угол линия флагов, краснеют, как маки, отдельные точки их в темной хвое и исчезают...

Перед вами волчий оклад. В кругу четыре волка: два старика и два прибылых. Но они только в кругу флагов, но не в ваших санях. Правда, волки в хорошем кругу флагов как будто бы и близки к вашим саням, но до саней надо их еще попросить, а нет, так заставить подойти к вам, а вы должны затем уже снести их в сани. Как видите, дело не такое простое и легкое - один старик, судя по следу, весит пуда три с половиной, а в четырех волках - много больше. Да, дела еще много!

Определение хода

Имея обнесенный флагами оклад, нужно определить ход волка, т. е. то направление, которое волк принял бы, покидая оклад добровольно. Определение направления волчьего хода не означает точное определение следования волка какой-нибудь линией, а имеет в виду лишь выяснение стороны, куда волк направился бы более охотно либо по соображениям безопасности, либо по соображениям своих дел.

Этот ход инстинктивно тянет волка как при добровольном, по своей инициативе, передвижении, так и при принуждении двигаться от опасности. Если вы поставите себя на место волка, то, в сущности, если местность вам знакома, вы будете тоже, естественно, иметь сторону большего тяготения, ту сторону, которая соответствовала бы направлению к вашей цели, ведя вас по более удобному по тем или другим признакам удобства пути. Предварительное знание посещаемых волками районов и их переходов является, конечно, залогом правильного определения хода. Если же этих сведений в вашем распоряжении вовсе не имеется, то определение вероятного хода должно быть сделано по входному следу, т. е. стороной хода придется признать в зависимости от упоминаемых условий окружающей местности либо сторону входного следа, либо противоположную, а именно: сторону, мысленно составляющую прямое, по компасу, продолжение волчьего следа.

Определение хода является существенным действием, тем более что по выяснении хода намечается лаз. Определение лаза, в особенности при охоте на один-два номера, является еще более важным. Ход зверя есть только сторона, куда он имеет намерение направиться, и принятие им поневоле другого направления не лишает его возможности, выйдя из оклада, сделать некоторый обход и направиться в ту сторону, от которой его отогнали. Однако надо стремиться к использованию, если это только возможно, истинного хода, т. к. естественный путь волка приведет его на стрелковую линию скорее и вернее, чем это сделают флаги.

От использования правильно определенного хода охотнику, однако, приходится иногда отказаться из-за ветра, не позволяющего поставить стрелковую линию. Но если по причинам, от нас не зависящим, выбор лаза, а следовательно, и номеров на линии естественного хода, невозможен, то можно об этом весьма пожалеть и выбрать приемлемое для волка другое направление, помня, что правильный гон и правильное использование флагов приводят обыкновенно волка на номер.

Определение лаза

Определив ход, т. е. сторону, куда волк направился бы всего охотнее, следует определить лаз. Лазом в окладе называется определенный путь, которым идет и выходит из оклада зверь, постоянно им избираемый по определенным признакам, равнозначащим для всех экземпляров данного вида зверей.

Приняв во внимание предыдущее определение лаза, естественно, что правильный выбор лаза и занятие его стрелками значительно увеличивают шансы на успех.

Лаз определяется своего рода чутьем охотника, но существуют известные внешние признаки, о которых я постараюсь сказать несколько слов. При определении нагонистости оклада упомянуто было о трех признаках, которые заставляют зверя следовать определенным путем, соответствующим его потребностям. Тот путь, о котором упоминалось, говоря о нагонистости оклада, и есть, собственно, лаз, ведущий к выходу. Ясный, соответствующий потребностям зверя путь по окладу вместе с удобной формой оклада и создают нагонистость. Прежде всего волк руководствуется при избрании пути потребностью отдалиться от опасности незамеченным, для этого необходима соответствующая заросль, прикрывающая его, позволяющая в то же время видеть достаточно далеко вперед и одновременно не препятствующая передвижению и свободе движений.

Весь путь - лаз - однообразен в смысле удовлетворения этим требованиям волчьей природы и беспрерывен. Если такие пути приводят волка к опушке, из которой он убеждается в безопасности своего дальнейшего продвижения, он выходит из оклада, и надо думать, что попадает на стрелковую линию. Опушка, куда волк попадает по избранному им пути, тоже должна соответствовать тем же, если не большим, требованиям, чем самый путь. Постепенное поредение заросли оклада к опушке облегчает выход зверю. Из опушки волк должен высмотреть безопасность дальнейшего своего следования, вот почему на стрелковой линии важно снимать флаги. Зверь выбирает для выхода место не глухое, оно не должно быть заросшим частым молодняком, кустами или представлять из себя стенку леса, залепленную снегом. Слишком частая глухая опушка или замуравленная снегом не служит лазом, т. к. препятствует волку разглядеть впереди и, кроме того, стесняет его движения, обнаруживая вместе с тем его выход колебанием веток и спаданием с них снега. Волк, идущий из-под гона нормальным своим ходом - трусцою, естественно, избегает из осторожности давать знать о своем присутствии, и, только когда идет в испуге на махах, он не в состоянии заботиться обо всех предосторожностях, но тем не менее избегает частых, глухих и густых зарослей. Здесь еще раз нелишне обратить внимание на важность не приводить волка в состояние паники.

Самым удобным лазом обыкновенно бывает редколесье с небольшой зарослью молодняка, прогалины между группами деревьев, кое-где валежник, пни, занесенные снегом. Выдающиеся от оклада мысы усиливают лаз. Лаз является своего рода открытой дверью, через которую можно видеть и пройти. Лаз - это зонтик, из-под которого незаметно, неслышно появляется зверь. Хороший лаз обыкновенно виден не только в опушке, но и дальше, глубже в оклад, и при хорошем зрении охотника зверь обыкновенно замечается значительно раньше выхода его из опушки. Хороший лаз иногда похож на тропинку или на русло ручья с выступами по обеим сторонам его деревьев, кустов, а иногда и пучков болотистых трав. Лаз обыкновенно ведет по местам менее снежным, а зверь любит мелкоснежье на своем пути. Лаз должен предоставлять зверю возможность своевременно увидать опасность не накоротке и предоставлять свободу движениям. Лаз имеет общие признаки для всех видов зверей, но по причине разных способов использования их зрения, разного роста, разных свойств характера и повадок лаз каждого вида зверей имеет и свои особенности.

Волк прибылой, когда он не идет след в след за старшим, старается больше таиться и, пройдя лазом по окладу, боится выйти на более чистое место. Молодняк, заросли, представляющие своего рода вуаль-сетку, чаще избираются прибылым волком, когда он начал было затаиваться, но принужден покинуть лесной массив, из которого его гонят. Занятие стрелком мыса, сливающегося с окладом, при соответствии этого мыса требованиям лаза является весьма выгодным, и если такой мыс не широк и дает возможность обстрела его флангов, то это еще лучше, т. к. при ходе след в след группы волков или ходе матерого на прыжках лаз скорее молено считать вдоль такого мыса.

Выбор лаза является важным и ответственным, т. к. зачастую успех охоты получается при правильном выборе его. Поэтому еще раз можно сказать, что правильный выбор лаза и умелый гон должны главным образом обеспечить успех, и самой приятной бывает та охота, когда зверь, не коснувшись линии флагов, выходит на номер, как будто притягиваемый магнитом.

При выборе стрелковой линии нужно руководствоваться направлением ветра или даже просто тягой воздуха, которая хотя и не колеблет ветвей и не шевелит недвижимо висящих флажков, но имеет, однако, определенное течение. Не надо, однако, придавать чрезмерного значения ветру, хотя такое мнение и покажется, быть может, странным. Я далек от мысли отрицать всякое значение чутья волка, но обязан подчеркнуть, что при ходе из-под гона он руководствуется прежде всего слухом и зрением, опираясь на них как на предупредительные средства для минования опасности. А когда волк пойдет на махах, чутье уже не играет никакой роли, правда, что и слух мало руководит им тогда. Не следует, конечно, выбирать такую стрелковую линию, от которой ветер или тяга воздуха идет прямо в оклад.

Выбор номера

Когда линия стрелковая определена, надо выбрать, наметить точно то место, на которое становится стрелок. Где встать и как встать, далеко не безразлично. Очень часто у некоторых охотников единственной заботой бывает встать так, чтобы совершенно заслониться со стороны оклада, спрятаться от зверя, забывая, что, скрываясь от глаз волка, охотник лишает и себя возможности видеть волка, во всяком случае, лишает себя возможности своевременно заметить выход зверя. Своевременно же заметить зверя, только еще намеревающегося направиться на номер, бывает очень важно. Итак, следовательно, надо совершенно забраковать глухие заслоны для стрелка, препятствующие хорошо видеть впереди и с боков и стесняющие вдобавок движения перед выстрелом. Номер, конечно, должен быть замаскирован удобным кустом, деревцем, иногда валежником с вывороченными корнями, занесенным снегом. Высота заслона желательна не ниже высоты груди стрелка, лучше даже выше, но при непременном условии, чтобы он представлял полную возможность как видеть беспрепятственно вперед без помощи выглядывания сбоку, так и продвинуть свободно ружье по любому направлению. Следует до начала гона осторожно обломать веточки и сучки, мешающие зрению или продвижению ружья. Иначе они очень препятствуют и стесняют. Но не так важно качество заслона для сокрытия всей фигуры стрелка, а важно, чтобы по отношению к лазу фигура эта была несколько замаскирована, т. к. главное условие заключается в том, чтобы стрелок умел бы недвижимо стоять и знал бы, когда можно и должно повернуться и приготовить ружье. Самое пагубное - это, конечно, движение, и волк его замечает прекрасно.

Умелый выбор места для стрелка подразумевает не только нахождение номера около лаза за подходящим соответствующим прикрытием, но имеет в виду соблюдение и известного расстояния от опушки. Говоря об опушке, подразумевается, что оклад либо обрезной остров, либо по характеру насаждения отделяется от окружающего его леса. Расположение номера слишком далеко от опушки, без наличности лаза, ведущего к самому номеру, а равно нахождение его под самой опушкой нужно считать неправильным. Часто волк, особенно прибылой, не решается расстаться с опушкой, тем более, что голоса загонщиков еще очень далеки, и он проходит взад и вперед поперечную линию оклада. Заметив флаги на обоих флангах, волк иногда теряет самообладание, боится окружения и бросается в глубь оклада, а затем, в зависимости от опыта и возраста, либо затаивается, либо прорывает боковую линию флагов, либо пропускает загонщиков, проходя в интервалы между ними. Бывает, что, выскочив из опушки, волк, не решаясь почему-либо совершенно отделиться от нее и лишиться ее прикрытия, следует вдоль опушки и вновь скрывается в ней. Расположение поэтому номера должно быть таково, чтобы в крайних случаях стрелять такого волка у самой опушки. Расположение номера слишком близко от опушки невыгодно, с другой стороны, по тем соображениям, что значительно увеличивает шансы волка заприметить или даже зачуять стрелка. Определение должного расстояния номера от опушки может быть сделано только в зависимости от разных условий данного оклада.

Защитная одежда

Цвет одежды стрелка имеет значение. Одежда, сливающаяся с окружающей обстановкой, или одежда, по крайней мере не выделяющаяся среди окружающих тонов, так называемая защитная, безусловно, имеет преимущества. Черный, например, цвет резок для того, чтобы хорошо заслониться подходящим прикрытием. Для того, чтобы смягчить несколько неподходящий цвет одежды, полезно поваляться в снегу, запудриться, так сказать. Когда снег держится толстым слоем на деревьях и кустах, когда он, будто как на полках, лежит на всех ветках и сучках - белые халаты могут сослужить хорошую службу. Мне неоднократно приходилось стоять за самым незначительным прикрытием после больших метелей, и волки никогда не замечали меня. Лишь иногда, поравнявшись с самым номером, будучи в нескольких шагах, волк изменял выражение своей физиономии, и я примечал по ушам, по тому характерному прижиманию волком и медведем углей при страхе и злобе, что зверь либо заметил, либо зачуял охотника. На одежду стрелка следует обращать большее внимание при охоте в открытых местах и особенно на поле. В лесу не надо беспокоиться о каких-либо оригинальных тканях, все хорошо, что более или менее не резко бросается в глаза,- и серо-аспидный, и буровато-коричневый, и цвет домотканой крестьянской саржи. Поваляйтесь в пухлом снегу и становитесь; важно прежде всего, не в чем стоять, а как встать и как стоять.

Ход и лаз определены правильно, номер прекрасно защищен, стрелок умело, недвижимо стоит в 30 шагах от опушки, видя в окладе прогалок между крупными стволами елей, занесенный снегом муравейник, группы мелких елочек, позволяющих усмотреть либо мелькание ног зверя, либо движение туловища. Одна лапистая ель в опушке простирает ветвь по направлению к номеру, будто прикрывает место, откуда появится волк. Опушка просвечивает, маня в оклад, который чем дальше в глубь леса, тем кажется темнее и уютнее. Несомненно, что волки выйдут сюда, оклад нагонист, лишь бы они не понеслись сразу врассыпную, ошалев от внезапной опасности. Надо умело приступить к гону.

Гон

Если проследить скитания серых приятелей, то придется отметить много таких дневок, когда волки бывают обеспокоены и большей частью подняты с лежки приехавшими в оклад дроворубами. Частые беспокойства, причиняемые волку дроворубами, без преследования и козней, скоро заставляют волка понимать, что присутствие потревожившего его человека вызвано делами, не направленными против волка, и что местонахождение его не только не обнаружено, не замечено, но что человек и не ищет волка. Такое понимание вызывает в волке выжидательное состояние, и волк с лежки выслушивает, не торопясь вставать. Чаще, однако, волки вообще, и в особенности не раз бывавшие в облаве, удаляются без промедления, считая человека независимо от профессии классовым врагом.

Надо остановиться на вопросе о гоне, в особенности на значении его в смысле постепенного ознакомления зверя с присутствием, не столь отдаленным, человека, якобы не имеющего никаких враждебных намерений и даже будто не знающего о нахождении вблизи него волка.

Мы достаточно подробно ознакомились с тем влиянием на характер зверя, которое оказывает преследование его. Никто от мала до велика не оставляет в покое волка. Ему грозят, кричат на него, гонят, преследуют. Мне приходилось быть свидетелем, т. е. слышать своими ушами тот гам, который поднимают люди, встречающие волка. По этому невообразимому крику, какой бывает на пожарах в деревнях, я догадывался, выслеживая волков, о линии их следования. Если волки прекрасно понимают интонации голоса птиц и собак, то, конечно, нет сомнения, что они безошибочно усваивают как вообще интонации человеческого голоса, так и крики людей 'по-зрячему'. Понимая это, волки понимают и враждебность крика. Крик воинственный, наступательный, а не разговорный голос человека, хотя бы эти крики и были далеки, безусловно, вызывает в волке подозрение, не видит ли человек его, не чует ли человек волка, не хочет ли человек, полаявши на волка, окружить его. Такие подозрения, в сущности, не что иное, как принимание волком человеческого голоса на свой счет. А если это так, а оно действительно так часто и бывает, то волку самое естественное - спасаться. Припомните, как собака, пробирающаяся по глубокому снегу, опасается, чтобы ее не вздумали преследовать. Вспомните, как она прибавляет ходу, как только предположит, что ее заметили. На дикого, следовательно, зверя, на врага человека - волка человеческие проявления, намекающие на то, что зверь замечен человеком, действуют панически. Паника же, лишающая волка самообладания и сбивающая его с нормальных путей и повадок, как уже много говорилось, лишает возможности управлять волком в кругу флагов. Легко понять теперь, насколько важно поднять волка с лежки, не лишая его самообладания и не лишая себя возможности использовать его осторожность.

В охотничьей литературе встречались иногда рецепты слогов или слов, которые удобны для гона. Я упоминаю об этой детали для того, чтобы воспользоваться еще раз возможностью подчеркнуть, что важно не то, что кричать, а важно, как кричать.

Надо поднять волка с лежки мирными звуками так, чтобы он встал, потянулся, послушал, подосадовал на случайно пришедших к окладу дроворубов и пошел бы трусцой к лазу. До начала гона полезно постучать по деревьям, стоя на месте за окладом, и если оклад невелик, то и отойдя от него. После этого загонщикам следует перекликаться. Размер оклада, условия погоды и количество нависшего снега на деревьях укажут опытным загонщикам, как соразмерять звуки, чтобы они докатились бы до волков из глухой дали и по интонации не были бы приняты волками на свой счет, как враждебные.

Загонщики

При охоте с флагами количество загонщиков требуется незначительное. Правда, загонщики эти должны быть опытны в этой охоте и, безусловно, должны быть сами охотниками. Один по крайней мере из них должен быть и хорошим окладчиком. Загонщики посредственные иногда не почувствуют тех деталей необходимого подчас замедления или ускорения продвижения, которое не может быть объяснено словами, т. к. каждая охота, в зависимости от формы оклада и индивидуальности зверя, имеет свои особенности. Нужно известное чутье, чтобы чувствовать, насколько зверь продвинулся к стрелковой линии, соразмеряя с этим свое продвижение, и понимать, где и когда нужен нажим в самом окладе, а где и когда следует идти вдоль самой линии флагов и где предел, дальше которого идти не следует. Трех загонщиков бывает достаточно даже на больших площадях. Количество менее двух, даже в малых окладах, нежелательно хотя бы потому, что флаги следует тянуть одновременно с двух сторон, а стрелку благоразумнее всего занять лаз. Из этого не следует, однако, что один загонщик и один стрелок не могут удачно охотиться. Раз имеется стрелок и есть второе лицо, могущее поднять с лежки зверя,- охотиться уже молено. Мне много раз приходилось охотиться на волков вдвоем (один стрелок и один загонщик) и большей частью успешно. Однако как небольшой запас флагов, так и количество менее трех загонщиков рекомендовать нельзя. Загонщики, начав гон, должны обязательно некоторое время оставаться на месте. Быстрое продвижение вперед вредно, т. к. оно носит характер наступления, приближения к волку, т. е. опять заставляет волка понять, что вся эта затея направлена против него и что пришедшим людям известно нахождение волка в данном месте.

Начало гона лучше делать с одной задней линии, т. е. одному среднему загонщику, не давая сперва никаких признаков о присутствии людей на флангах. Когда уже можно быть уверенным, что волк услышал гон, загонщикам следует перекликаться, стоя на месте, и тогда только обозначается расположение их неводом. В окладах, чрезмерно удлиненных или вообще больших, одновременный крик бывает полезен. Волк, правильно поднятый с лежки, и не такой, у которого под шкурой катается картечь, идет послушно. Иногда перед выходом из оклада его берет сомнение, и он останавливается, не доходя до опушки и оглядываясь назад, вслушивается в голоса. Соразмерное продвижение загонщиков прекращает его раздумье, и он расстается с окладом.

Слишком быстрое продвижение загонщиков, особенно фланговых, может создать неправильное положение, заключающееся в том, что волк заметит, будто его стараются окружить или пересечь путь. Такое положение вещей заставляет волка заподозрить и засаду впереди, и он способен тогда метнуться назад и прорваться между фланговым и средним загонщиками. Волки, безусловно, имеют такие подозрения, ибо сами они охотятся и прибегают к подобным приемам окружения, пересечения и т. п. Фланговые загонщики становятся не слишком далеко вперед, напротив, в начале гона они должны стоять на флангах, недалеко от задней линии флагов. Расположение их, однако, главным образом зависит от величины и формы оклада. Продвижение их должно начаться, когда средний загонщик подает к тому сигнал, предполагая, что зверь услыхал гон и осмотрелся. Интервалы между фланговыми загонщиками и средним должны быть одинаковы. Во все время гона средний загонщик должен перекликаться с расстановкой, чтобы иметь возможность слышать друг друга. Правильный гон достигается опытом и требует выдержки. При охоте с флагами роль загонщиков несколько иная, чем при охоте без флагов, т. к. часть задачи загонщика выполняется уже линией флагов впереди, и этого не надо забывать, направляя главную заботу на правильное расположение линии невода в части к матице этого невода.

При окладах, ясных по форме, да еще нагонистых, работа среднего загонщика упрощается. При больших, округлых, сливающихся с окружающей местностью окладах работа трудна, в особенности если гон производится не по входному следу. Если ветер позволяет поставить стрелковую линию на противоположной входному следу стороне, где имеется ясно выраженный лаз, наиболее удобным будет, особенно в окладах трудных, гон с входного следа, т. е. по следу. Средний загонщик, руководствуясь направлением следа, делает соответствующие указания фланговым. Гон на входной след имеет свои положительные и отрицательные стороны. Положительные заключаются в том, что волк обыкновенно очень глубоко в оклад не заходит на лежку, и, следовательно, обратный ход на входной след будет короче, чем след в противоположную сторону, и дает волку меньше возможности шататься по окладу, ведя его в то нее время в сторону, знакомую по переходам. Отрицательное свойство заключается в том, что бывалые волки опасаются иногда пользоваться при опасности своим старым следом, и в том, что у среднего загонщика отсутствует возможность руководствоваться следом. Ход волка прямолинеен, и гнать волка в сторону, являющуюся как бы продолжением линии входного его следа, целесообразно, если только условия дозволяют.

Если гон начат осторожно, волк, заслышав вдали голоса людей, услыхав постукивания о деревья, поднимает голову, знакомится с расстоянием до источника звуков и иногда опять опускает голову, остро вслушиваясь. Он знакомится с количеством людей, с точным местонахождением источника звуков и следит всей остротой своего слуха, не удаляются ли люди. Убедившись, что расстояние до людей не только не увеличивается, но, пожалуй, сокращается, он, чувствуя себя пока хорошо защищенным от глаз человека, встает, пороет по-собачьи задними ногами снег и направляется трусцой в противоположную от гона сторону, выбирая путь по тем признакам, о которых уже приходилось говорить. Дойдя до опушки, он осматривает дальнейший путь, оглядывается еще раз по направлению к загонщикам и, если он уверен, что никто не заметил, его и не подозревает злокозненных намерений людей, постоявши с минутку у ствола дерева в опушке, выходит трусцой из оклада, обыкновенно уже не озираясь и не глядя по сторонам, инстинктивно боясь лишними движениями обратить на себя внимание. Но так бывает с волками, не побывавшими еще в предательских окружениях, и не так бывает с учеными и с теми, которых испугают неожиданной близостью человека. Волк, уже достаточно напуганный прошлым, а равно волк, встревоженный неумелым воинственным гоном, при первом, хотя и отдаленном голосе человека, соображая, что люди находятся вне дорог, встает без промедления с лежки, прислушивается, знакомясь с расположением и отдаленностью голосов, и направляется в противоположную голосам сторону, либо на прыжках, либо трусцой, не всегда прямо попадая на линию стрелков.

Выход на номер

Выводок волков выходит на номер большей частью след в след, предшествуемый старой волчицей. Если же волки очень встревожены или заметили флаги, то большей частью выходят врозь. При офлачивании накануне, т. е. когда волками опасность понята, они спасаются в одиночку, понимая, что в группе они легче могут быть замечены. Но будь то выводок, или группа, или пара волков, идут ли волки гусем или вразброд, первой на стрелковую линию выходит волчица. Природа ее, очевидно, нервнее, да и инициатива движения всегда принадлежит самке. Это явление интересно с биологической стороны, его полезно отметить и с точки зрения борьбы с волками.

Ход трусцой в отличие хода на прыжках не препятствует волку хорошо выслушивать и осмотрительно выбирать путь. Выйдя на поляну, волк обыкновенно с трусцы переходит на короткие прыжки, не имеющие характера панического бегства. Такими нее короткими прыжками-бросками волк пользуется при глубоком снеге.

Волки, смотря по тому, поняли ли они гон как нападение или как случайно причиненное беспокойство, носят ясный отпечаток этого понимания на своей физиономии, и это помогает охотнику, стоя на номере, узнавать о сделанных иногда ошибках при гоне и знакомиться с разной индивидуальностью этого свободолюбивого врага человека.

Казалось бы, что крупный зверь, правда, идущий по снежному ковру, должен дать знать о своем приближении хотя бы небольшим шорохом, однако большей частью волка увидишь раньше, чем услышишь. Несмотря на то, что волк - животное большое и что на фоне снега он должен был бы резко выделяться, на самом деле появление его в опушке надо ловить глазами. Его шерсть, представляющая грязно-белый фон с серо-черно-желтыми шерстинками, в общем, подходит к хвое, бурым веткам, стволам деревьев, пучкам торчащей из-под снега метлы и к мглистым подвесам на болотистых елях. Короче говоря, волк одет в защитного цвета одежду. Увидать волка своевременно, стоя на номере, необходимо, чтобы своевременно же приготовиться к встрече. При выходе на номер волки пользуются разными аллюрами, в зависимости от их переживаний. Один идет своим ходом скитальца, трусцой, унылый, держа голову несколько опущенной, с настороженным слухом главным образом в сторону пройденного пути, боясь преследования и как будто не глядя вперед своими раскосыми глазами, полными ненависти к человеку. Другой выходит гордый, останавливается перед опушкой, поворачивая все туловище по направлению к крику, полный самообладания, пока расстояние до загонщиков еще велико и он не видал флагов. Он считает благоразумным помедлить с выходом из тенистого оклада и соображает, как поступить получше, обращаясь в слух и зрение. Третий махает на прыжках с испуганной мордой, в сознании, что в быстром удалении от человека - спасение. Много таких, которые сразу при первом звуке человеческого голоса понимают, что люди пришли отомстить волкам. Такие волки несутся карьером, с высунутым языком, прижатыми ушами и механически двигая своими жилистыми ногами-рычагами, не руководствуются ни слухом, ни зрением, ни чутьем.

Но, как бы волк ни выходил на номер, надо приготовиться к хорошему, чистому выстрелу. Хорошо выбранный стрелком заслон не выдаст, лишь бы не делать движений, надо приготовиться заранее, своевременно и отнюдь не преждевременно.

Стрельба

Стрелять волков следует картечью, как известно, снарядом довольно капризным, на дальнем расстоянии в особенности. Необходимо поэтому обращать большое внимание на номер картечи и на тщательность снаряжения. Наиболее выгодной картечью являются мелкие номера ее. Важно иметь наибольшие шансы нанести смертельное поражение, помня крепость и живучесть волка. Большее количество картечи в убойном круге, несомненно, дает больше вероятия на смертельное ранение. При снаряжении картечью необходимо брать номера ее, укладывающиеся правильными рядами в гильзе. Прекрасным снарядом является картечь, укладывающаяся в гильзе 12-го калибра по 7 штук в ряд, а всего 28 штук. Не надо забывать, что иногда волка приходится стрелять навскидку, в прогалке между деревьями, на прыжке или в сетке мелколесья. Несомненно, что в таких случаях мелкие номера картечи незаменимы.

Как только волк направляется на номер, нужно сообразить, по какому месту его бить, в зависимости от поворота его туловища. Если он идет боком, самое удобное стрелять под лопатку, у самого локотка,- это одно из наиболее верных убойных мест и наименее подвижное. Если волк идет на коротких прыжках по глубокому снегу, прямо на вас, хорошо бить в лоб. Волка угонного следует бить в переднюю часть спины. Шея представляет также хорошее место по результату, но она обманчива своим толстым меховым воротником. Волка только и можно стрелять в убойные места, выше перечисленные, другие попадания не дают волка в руки. Стрелять следует только на близком расстоянии, чем ближе, тем лучше. Если вы закатите волку весь снаряд в 28 штук картечи и сделаете рану с мужские часы величиною, то это великолепно. Его дешевая шкура от этого не обесценится, а волка вы получите сейчас же. Чтобы сознательно стрелять волков, надо знать несколько строение волка - истинную величину его туловища. Полезно для этого осмотреть волчью тушу, после того как с него снята его толстокожая, грубошерстная шкура. Полюбуйтесь подвешенной после съемки тушей: умеренный череп, не толстая мускулистая шея, тонкое туловище с низко спущенными ребрами, образующими хорошее вместилище для легких, сильно подтянутый живот, стянутая поясница с узкой талией; широкие, сплошь в мускулах, ляжки; жилистые сухие ноги, которые и топором с трудом перерубишь. По сравнению с волком, одетым в свою шубу, величина туши кажется незначительной, чуть ли не втрое меньше. Немудрено поэтому, что 3/4 количества тех горошин, которые вы посылаете волку, обсекает только его пепельную шерсть да кое-где повредит шкуру, а сколько их, кроме того, чертит по снегу. Живучесть волка и его толстая шуба требуют точности стрельбы и хорошего боя. Чтобы волк упал замертво, как мешок, надо повредить сердце, либо головной мозг, либо шею в области сонной артерии или же переломить спинной хребет, чтобы лишить волка возможности двинуться. Имейте же, кроме того, в виду, что убойные места не велики по площади, и считайте, что они - точки. Поднимайте плавно ружье, осязайте ложу плечом, а шейку ружья пальцами, чувствуйте цевье, вонзайте взгляд ваш в эту нужную точку, глядите, как мушка завернулась в волчью шерсть, спускайте курок!

Крепость волка

Бить волка надо наповал, иначе не придется, пожалуй, полюбоваться его шкурой. При самых тяжких ранениях волк, ничем не обнаруживая его, продолжает утекать сильными прыжками, оставляя вас в недоумении и в сознании бессилия вашего оружия. Однако, если вы имеете возможность видеть дальнейшее следование волка, а возможность эта часто представляется после выстрелов, глядите, не перейдет ли он с прыжков на рысь на ваших глазах. Если это будет иметь место, то волк ваш, если же он тут же на ваших глазах переходит на шаг, то он сейчас же рухнет. Есть еще признак для наблюдательного охотника, указывающий при известных ранениях на то, что волк пройдет всего несколько шагов и замертво падет, - это расщепление кончика хвоста, другими словами, шерсть кончика полена ощетинивается, растопыривается. Волк настолько крепок и живуч, что как бы смертельно он ни был ранен, его не представляется возможным догнать по следу, он идет и спасается, пока жив, а ноги целы. Можно дойти по следу только до мертвого уже волка, а если и удастся приблизиться к живому еще, то разве в тот момент, когда он, сделав несколько шагов, падает мертвым.

Приходилось неоднократно немедленно после выстрелов идти за смертельно раненным волком, но ни разу не удавалось его настигнуть. Один раз волк, сильно раненный, отбежав шагов сто по дороге, на которую выскочил из оклада, лег на той же дороге, свернувшись калачом, мордою по направлению своего следа. Отмечу, кстати, что волк обыкновенно лежит мордою по направлению к своему следу для наблюдения за тем, чтобы кто-либо не подошел бы к нему неслышно. Итак, я подошел к волку, лежащему калачом на дороге, шагов на 60 и приготовился уже к выстрелу, подвигаясь еще ближе, но меня остановила любознательность, мне захотелось проверить этот редкий случай, захотелось знать, что же дальше будет с волком, тем более что по всем признакам волк из моих рук уйти не мог, в этом я был уверен. Хорошо, что загонщики не видали, как я производил этот опыт, а то они настояли бы на немедленном выстреле. Я сделал еще несколько шагов, волк быстро поднялся, завидя меня, и, свернув с дороги, скрылся в мелколесье. Я пошел за ним и, не пройдя и 10 шагов, нашел его уже мертвым.

Крепость волка удивительна. Ни медведь, ни лось не отличаются такой жизнеспособностью. При преследовании раненого медведя и лося удавалось их настигать, видеть, как они поднимались с лежки, удавалось подходить к ним и достреливать. Раненых волков в лучшем случае удавалось вторично окладывать и то редко.

Волки, несущиеся в панике, особенно раненые, мало обращают внимание на встречные предметы. Мне случалось, закладывая патроны после выстрелов, выбегать волку навстречу, стараясь перерезать путь на открытом сравнительно месте, но волк, несмотря на то, что я находился в каких-нибудь 20-30 шагах, не изменял своей линии бега и не выказывал признаков, что заметил меня.

Много интересного, захватывающего и разнообразного представляет охота на волков, охота на того зверя, который так волнует сердца не только охотников, но всех поселян. Какая громадная заинтересованность получается у всех в успешном уничтожении этого, не только первоклассного, но исключительного хищника.

Характер волка не симпатичен, но интересен. В нем целый ряд кажущихся противоречий, объясняющихся его приспособляемостью. Он робок и труслив, но вместе с тем иногда смел. Он недоверчив, осторожен до крайности, но подчас дерзок, несомненно подвергая себя опасности. День и ночь, благодаря его приспособляемости к условиям, вызывают разное поведение. Волк отлично разбирается, видит ли его человек при встрече, смотрит ли на него и может ли видеть. Человекобоязнь и человеконенавистничество развиты в нем весьма сильно, но он тем не менее умеет жить около человека. Постоянное преследование заставляет его принимать разные предохранительные меры, которые, охраняя его, позволяют ему продолжать свои кражи и грабежи. Благодаря уму и приспособляемости волк выдерживает борьбу за существование.

Индивидуальность волков

Приведу в заключение несколько памятных мне случаев, дополнительно характеризующих как волка вообще, так и выявляющих индивидуальность волков. Волк не любит петлять. Ход его прямолинеен, вообще таков он, когда волк идет и на лежку. Однако некоторые волки прибегают к уловкам, чтобы скрыть следы, например, делают сметки - прыжки со своего следа, скрывая сметок за какое-нибудь прикрытие в лесу. Иногда волк аккуратнейшим образом проходит по полознице и сворачивает на малоезженную лесную дорогу. Такой способ иногда совершенно скрывает прохождение волка, т.к. после него проезжает немало подвод, которые совершенно затирают след. Интересно, почему волк выбирает свой путь именно по полознице, на которой, в сущности, отпечаток следа получается гораздо явственнее, чем если бы он был сделан по середине дороги, нарубленной подковами. Легкость ходьбы по середине хорошо наезженной дороги та же, что и по полознице. Если волк идет полозницею лесной дороги, то это молено объяснить тем, что полозница находится сбоку дороги, ближе к деревьям, куда волку легче незаметно и быстро скрыться, чтобы пропустить встречника. Когда же волк практикует такой способ на полевой дороге, то можно заподозрить другие дальновидные соображения его, заключающиеся в том, что он сознательно идет по такому месту, где след скорее подвергается уничтожению.

В большинстве случаев волк не скрадывает свой след, но когда он это делает, то это означает ход на лежку. Сметки, сделанные в лесу, означают, что волки находятся в том нее острове, куда сметнулись. Мне случалось много раз окладывать волков, скрадывавших свой след, это были всегда экземпляры, которые по всем признакам бывали в переделках. Такие волки, далее из-под умелого, смирного гона, шли на сильных прыжках, с сознанием преследования.

При путешествиях из района в район волкам приходится переходить полотно железной дороги. Они останавливаются в нескольких десятках шагов от полотна, ближе или дальше, смотря по местности, прислушиваются к гудению телеграфной проволоки, а может быть, и к грохоту поезда и переходят железно дорожную линию. Такое сознательное отношение доказывает ум и приспособляемость волка. Волк, боящийся капкана, запаха железа, не боится железнодорожного полотна!

Приведу еще более яркий случай, характеризующий только что названные свойства волка. Зимою 1918 года, на перегоне между станциями Осеченка и Вышний Волочек Октябрьской жел. дор., перед рассветом, в полнолуние выводок волков, находясь шагах в двухстах от полотна, пропускал шедший пассажирский поезд. Не сомневаюсь, что это был выводок местных волков, знакомый с грохотом поездов и расположением линии железной дороги, но тем не менее когда говоришь все время о робости, об осторожности, трусливости волка, об опасности прорывов флагов, когда его резко потревожить с лежки, то этот случай может показаться как бы опровергающим перечисленные свойства волчьего характера. Но не надо забывать ума волка и его умения разбираться в разных явлениях. Если б вместо грохочущего, огнедышащего поезда оказался стоящий на железнодорожном полотне человек, то на волков это подействовало бы гораздо сильнее.

Раненый волк также прибегает иногда к скрадыванию следа. В способах скрадывания следа нет, конечно, и помина того инстинктивного петляния зайца. В каждом действии волка, клонящемся к скрадыванию, видна сознательность, и в этом отношении его приемы похожи на медвежьи.

Я видел, как раненый волк, проходя по моховому сосновому болоту, перепрыгивал с кочки на кочку, делая на верхушках их незначительные знаки, т. к. снегу было немного, входной нее след в болото был занесен и, признаться сказать, выследить его было трудно. Другой раз я видел, как раненый волк в довольно частом лесу с крупным валежником пользовался лежащими длинными деревьями и шел по ним.

Необходимо отметить волков, идущих сознательно на крик и никогда не выходящих на стрелковую линию, предпочитая явную опасность тайной. О действительных мерах заставить таких волков покориться я уже говорил выше, приводя конкретный случай. Прибавлю, что предлагаемое безмолвное прохождение загонщиками оклада может помочь гораздо больше, чем крик, и в тех случаях, когда зверь затаивается, конечно, если оклад не слишком велик, но в последнем случае надо прибавить загонщиков, чтобы волк мог слышать шорох молчаливо идущих людей.

Волки, побывавшие в капкане или раненные, принимают значительно больше мер предосторожности, а если у них остались последствия повреждений, хотя бы несколько стесняющие передвижение, то такие представители являются одними из самых трудных экземпляров для охоты и взять таких хитрецов вернее всего удается, становясь на переходах громадного круга. Важно угадать ход и встать хоть за несколько верст от лежки, на выбранном переходе. При глубоком снеге надо дорожить проезжими дорогами, на которые вливаются переходы. Становясь на дороге, больше шансов встретиться с волком, т. к., выйдя по одной из троп, волк часто следует по дороге довольно продолжительное время, в особенности если она защищена перелесками.

Однажды я имел дело с весьма интересным крупным матерым волком, который значительную часть ночи употреблял на отдых, а днем скитался по полям. Много дней, и, к большому моему огорчению, безрезультатно, я употребил на его преследование. Сначала я недоумевал, что это за странный экземпляр, который, посещая приваду, оставался неподалеку в лесу на лежке непродолжительное время, по крайней мере уже до восхода солнца, а затем выходил из поля, избегая лес. Много раз я видел его на поле и однажды, совершенно не ожидая и будучи не подготовленным к встрече, столкнулся с ним на расстоянии выстрела, несмотря на сильный скрип полозьев. Его испуг от неожиданности встречи и прочие наблюдения навели меня на мысль заподозрить потерю волком слуха. Предположение это нашло значительное подкрепление в том, что волк при попытках нагнать его на один из переходов на поле чрезвычайно зорко замечал малейшие движения загонщика, видимого как точка, и несколько раз шел на крик, ясно слышный даже человеку, в том случае, когда этот кричавший загонщик с самого начала гона находился за прикрытием. А этого волк на открытых местах никогда себе не позволяет. Волк этот имел обыкновение гораздо чаще оборачиваться и глядеть по направлению к пройденному пути, чем это делают волки, имеющие возможность руководствоваться слухом. После этого стало ясно, что волк глух и что поэтому он отдыхал по ночам, когда спали его враги, и бодрствовал тогда, когда бодрствовали люди. Пребывание днем в напольных местах, где ему легче охранять себя одним зрением, стало понятным.

Много было и других случаев, выявляющих особенности волчьего характера, но, пожалуй, приведенными примерами достаточно ясно вырисовался этот интереснейший зверь, которому уделяют слишком мало серьезного внимания, между тем как много говорят о нем.

Привязанность к родине

В заключение я считаю долгом сказать несколько слов о привязанности волка к родине и о тех причинах, почему одни районы становятся или остаются волчьими, а другие обезврежены от волков. Сведения эти полезны для понимания действительных и скорых способов борьбы с волками.

Как бы широко волк ни продвигался, он наведывает свой родной край. Казалось бы, ему везде хорошо, где он может пропитать и сохранить себя, но, однако, заложенное с рождения впечатление о своем гнезде, а затем и об окружающей местности кладет в характер серого скитальца неизгладимый отпечаток привязанности.

Мы уже отметили то обстоятельство, что инициатива движения принадлежит самке. При привязанности волка к месту родины естественно, что при самом широком скитании он возвращается обратно, опять отходит, но, в общем, большую часть времени проводит в своем районе. Привязанность волчицы к родине, в смысле привычки к гнезду, где она вывелась и где она вывела, еще сильнее, и она ни в каком случае окончательно не переселяется в другие края. Самец следует за самкою, и если самка погибла, то он отыскивает другую, а т. к. самки остаются в своих районах, то самец выбывает к ней из своего коренного местожительства, навещая, однако, по временам родину. Одним словом, самка берет мужа, самец входит в дом жены.

Мне памятны сейчас случаи, подтверждающие правильность только что приведенных положений. В 1908 г. в Кузьминской волости Вышневолоцкого уезда привадилось 6 штук волков - 2 старика, 3 прибылых и переярок. Однажды вся стая отшатнулась недели на две. Я удивился такому долговременному отсутствию, хотя это и совпадало со временем течки. Я стал беспокоиться, т. к. они привадились хорошо, и заподозрил неблагополучное путешествие. Наконец они явились, но пришло их не 6, а 5 штук. На тропе их я заметил довольно частые кровяные нити. При расхождении мне удалось в мягкую погоду заметить на печатном следу молодой волчицы отсутствие среднего пальца на левой передней ноге. Отпечаток лапы имел пустоту в середине. Ясно, что волк побывал в капкане. 4 штуки были мною убиты, но беспалый не давался никак. Он не выходил на номер, прорывался под флаги, затаивался или предпочитал прокрадываться между загонщиками. Никакие меры не помогали. Очевидно, он подвергся с капканом хорошему преследованию охотников, научившему его предпочитать явную опасность тайной. Так он и уцелел.

Через 2 года я убил волчицу приблизительно в том же районе. По величине убитого зверя, расцветке шерсти, отсутствию среднего пальца левой передней ноги я увидел, что это та уцелевшая волчица, возраст ее также подкреплял ее самоличность. Волчица эта, как оказалось из расспросов, все время жила в прежнем районе одиночкой.

В другой раз в прекрасном еловом острове в тихий ноябрьский день я обложил пару крупных волков (самца и самку). Волки эти, кстати сказать, идя на лежку, сделали две красивых сметки с дороги. Я стоял на номере в очаровании и от возможности полюбоваться любимым зверем, и от созерцания темного, уютного острова. Шел тихий снег. Грустно пересвистывались снегири на поляне. Шуршали синицы в деревьях. Вдали, верстах в 15, раздавался гудок паровоза.

Не прошло 5 минут, как выскочила волчица, я ее убил. Вскоре слева, приблизительно в ста шагах, т. е. вне выстрела, на линию флагов на поляне, гордо подняв голову, вышел лобастый серо-черно-желтый самец, с весьма темным окрасом хребта и верхней половины ребер, в виде чепрака, и, удаляясь по линии флагов, прорвался. Ни в ту зиму, ни в следующие два года я его не встречал во всем широком районе. Через две зимы я перенял след матерого. Какое волнение он мне задал, идя все время по наезженным, крепким дорогам, на которых после его прохождения уже лег слой пушистого снега, продолжавшего сыпать хлопьями. Дорог было много. Приходилось действовать вслепую - след совершенно потерялся. Начинался второй час ноябрьского дня. Мы отчаялись что-либо сделать и наугад выбрали направление одного из разветвлений лесной дороги, решив проследить, не будет ли с нее свертка в пухлый, довольно глубокий снег, на котором утренние волчьи следы были бы еще очень заметны. Скоро это направление должно было либо порадовать, либо разочаровать - до деревни оставалась верста. Какая радость овладела нами, когда, проехав с полверсты, мы увидели волчью сметку в ивовый куст, стоящий близ опушки елового острова. День совсем тускнел. Я выбрал номер и без обхода поручил протянуть флаги, хотя бы сажень на сто, и начать гон с условленного места.

Не прошло и минут 5 - 7 после того, как раздался голос загонщика, как тяжелыми махами выкатил знакомый мне лобастый серо-черно-желтый самец с описанным мною особым чепраком. Я его повалил не сразу, и он, отбежав тем же аллюром, как шел, шагов 50 и скрывшись в густом лесу, грузно упал замертво, производя глухой глум от падения грузного тела и легкое потрескивание ветвей, хорошо знакомое зверовому охотнику. Не успели мы собрать флаги и взвалить волка в розвальни, как стало темно. Опоздай мы на полчаса, охота была бы невозможна. Оклад, в котором я убил этого волка, был тот самый, где за два года до этого я убил его подругу.

Уничтожение старых волчиц

Помня, что старая волчица выходит на номер первой, следовало бы использовать это положение, занявшись прежде всего истреблением их. Если избивать старых волчиц в широком районе, не теряя время на охоту, на самостоятельную охоту, конечно, на прибылых и переярков, то польза от такой системы была бы значительна и, безусловно, подвинула бы дело борьбы с волками. Положим, что за два месяца зимней охоты вы от одной привады возьмете 8 - 10 волков, из коих одна штука будет старой волчицей. Несомненно, что польза для народного хозяйства была бы несоразме-римо выше, если б, широко передвигаясь от одной привады к другой, вы уничтожили бы столько же, 8-10, но одних старых волчиц, тем более что, задаваясь целью убить старую волчицу, вы без потери времени уничтожите часть и матерых самцов, и прибылых, и переярков, которые будут окружены теми же флагами.

Значение охоты на волков

Добытая птица, добытый зверь вызывают в охотнике сперва всегда радостное удовлетворение, особенно когда результаты достигаются трудами. Но нет, я думаю, ни одного настоящего охотника, который не пожелал бы, чтобы природные богатства не оскудевали, или хотя бы не подумал бы вообще над этим вопросом. В таких охотниках часто и убитый зверь, и убитая птица, если они не необходимы для пропитания, вызывают минутное чувство сожаления. Но охота на волка исключительна, она производится на врага человека, на хищника в широком смысле этого слова. Волк не вызывает сожаления. Каждый убитый волк уменьшает шансы на человеческие жертвы, каждый убитый волк сохраняет человеческое благосостояние. Убивая волка, вы не отнимаете у ваших сотоварищей ни мяса, ни ценной шкуры, напротив, вы даете им этим мясо и шкуры домашних животных и сохраняемую уничтожением волка дикую птицу и диких животных. Охоте этой не завидуют, и это очень приятно. Она имеет мало конкурентов. Затраты, ею вызываемые, значительно превышают личную от нее пользу. Охота на волков исключительна и по той громадной общественной и государственной пользе, которую вы приносите применением ваших познаний волчатника. Вашей умелой охотой вы служите делу общественного спокойствия. Как радуются успехам волчьей охоты крестьяне!

Возьмите за шиворот крупного убитого волка и поднимите его грузную голову, опустите ее, похлопайте ладонью по широкому лбу, полюбуйтесь умной башкой, и в вас заговорит приятное чувство знакомых, близких воспоминаний, основанных на сходстве волка с большой, мощной собакой. Но не увлекайтесь воспоминаниями о вашем друге - домашней собаке. Вспомните, сколько волки уничтожают домашнего скота в год. Не забывайте никогда, что сотни людей гибнут от волков! Вооружайтесь солидным знанием, хорошим ружьем и картечными патронами! Распускайте красные кумачные флаги! Бейте беспощадно волков!

цитата:

Originally posted by Ilya75:

двоих,троих охотников имеют по десятку

цитата:

Изначально написано Ilya75:
Здорово,когда поставлена такая цель- убить хотя бы одного волка.Охота на приваде,на вабу,участие в коллективных загонных охотах это большая лотерея,может повезти,а может ждать удачи придется годами.Если Вам позволяет здоровье и мат.возможности,следуйте примеру группы ребят с Ганзы,которые каждые март-апрель ездят в экспедиции на Севера погонять здешних волков на снегоходах.Они на двоих,троих охотников имеют по десятку волков.Их отчет имеется на Ганзе,в том числе с фото.

Спасибо за желание помочь.
Пока финансы не позволяют такие путешествия, строюсь...
Да и нет необходимости ехать так далеко. Стараниями наших "манагеров" от лесного агенства, в нашей области, как и везде по России, свои волки расплодились, прямо под боком.
На загонные и в самом деле надежды мало. Хотя в прошедшем сезоне проводили целевые облавы. В двух взяли по одному волку, а в той, в которой я участвовал (всего было 56 человек!),добыли двух волков, но увы, на номерах противоположной стороны .
Продумываю планы организации привад, договорюсь с егерями. Правда и тут чудеса бюрократической мысли! Для того, чтобы легально выложить приваду, нужна справка от ветеринара, что трупы почивших животин безопасны, и разрешение санэпиднадзора. О как!
Но, я сторонник той идеи, что "ищите и обрящете, толцыте и отверзнется вам". Так что, продолжаю искать и "толцыть"

цитата:

Originally posted by guta32:

за май взял два логова 3+7,и за зиму неслабое число взрослых получается.

цитата:

Originally posted by Gvardy:

справка от ветеринара, что трупы почивших животин безопасны, и разрешение санэпиднадзора.

цитата:

Originally posted by Виталий 01:

Официально ни кто не разрешит, у любого трупа законная судьба, это крематор или утильзавод

цитата:

Официально ни кто не разрешит

цитата:

Originally posted by zam46:

что убрал кто-то

цитата:

Originally posted by guta32:

дикая бродячая стая

цитата:

Originally posted by simon1975:

Как они реагировали

цитата:

Осенью пошел на засидку,нарвалась на меня дикая бродячая стая

------
zam

цитата:

Едва успел сесть на засидку и развернуться,как они из леса бросились ко мне

------
zam

цитата:

Originally posted by zam46:

Так вот он у магазина сама любезность, а в лесу почти хозяин тайги

цитата:

Originally posted by guta32:

Лежат спокойно где-то у ворот гаражного кооператива а потом как по команде встают и через пустырь цепочкой в лес,на разминочку и перекус.

quote:

Владимир 150РУС

quote:

Originally posted by Vitalic_Bondarchuk:

2 раза был обьлаян рыжей

quote:

Originally posted by voron54:

Виталик, не возбуждай, а то так и до гона недалеко!

quote:

Не, дык Я ни это.... Прошел по дороге лесной, с пустя мин 20 началось....

quote:

Изначально написано Владимир 150РУС:
[B по чернотропу у меня фотки только вот такие [/B]

Это она много днем по полям бегала, загорела!

quote:

Originally posted by ev011:

Зимой разберешься с ней,покажешь нам.

quote:

Изначально написано Vitalic_Bondarchuk:

Женя фоты Володины видел???????
До зимы (думаю) патронов не хватить

Аааа,вот о какой чернобурке речь шла. А я за чистую монету...

quote:

Originally posted by Сергей 731:

13 и 14 все как и планировалось

quote:

Originally posted by Vitalic_Bondarchuk:

чиркнул бы пару строк

quote:

Сергей 731