quote:[B][/B]
***
-:Пойду завтра на рыбалку, сообщил он родителям. Упустить такой шанс было нельзя. В выходные народу будет - не протолкнуться. Понаедут из Баков, Ветлужской, даже из Воскресенска, клевых мест на неширокой Лапшанге, тем более ребятишкам, не достанется.
- А школа?
- В школе праздник, не учимся.
В принципе, это была правда. А про 'линейки' - сборы - построения лучше умолчать. Как же, взрослые, девятый класс, можем и самостоятельно решение принять!
Ну, с вечера все подготовить, будильник - на шесть часов, идти-то порядочно, до Михаленина, да там до речки - в общем, километров пять будет. И вот уже на востоке, над Анисимовым, светлеет-розовеет утро, дорога сама под ноги стелется. За булдаковским поворотом слышен сзади шум мотора, оглянулся, посторонился. Чуть проехав, с лязгом прицепа тормозит леспромхозовский ЗИЛ-157.
- Рыбачок, садись!
Вот удача! Рысью, в кабину! За рулем - дядя Петя, отец школьного дружка, с утра пораньше в делянку собрался. Конечно, зима - сезон заготовки, а леспромхоз - фактически 'градообразующее' предприятие.
Так, время в дороге сократилось до минимума. Вышел в Михаленине, уже близок длинный спуск к Лапшанге, откуда вся пойма при ее впадении в Ветлугу - как на ладони, и лес синеет до горизонта. Тишина в деревне. Шуршат - звенят от шагов льдинки на прихваченных утренником до пустоты придорожных лужах. Мыслью уже на льду, место выбираем. Может в канавке, напротив лесосплавного рейда? Или у затопленных старых пучков бревен выше по течению? Или в приметном затончике? А-а, ладно, день наш, везде успеется.
Из состояния, близкого к медитации (хотя, не знал тогда этого слова), его вывел звук, явно чуждый утренней гармонии. Тонкое мяуканье раздавался где-то рядом, хотя улица была вроде пустой. Осмотрелся, - понял. Звук шел из-под груды свежеколотых дров у ближайшего забора. Снег под заплотом подтаял и одна из поленниц рухнула. Как под нее попал котенок, сам ли забрался, нерадивая ли мамаша не вытащила - что думать, спасать животное надо!
Начал отбрасывать поленья в сторону, пытаясь уловить поточнее, откуда раздается тоненький мяв. Со стороны это выглядело, наверное, более чем странно. Отставив в сторону рыбацкий ящик и ледобур, человек в свете восходящего солнца активно перемещает дрова с места на место. Но: прохожих в этот ранний час не случилось и вопросов задавать было некому.
Котенок, видимо поняв, что помощь близка, пищал почти непрерывно. В этом писке было настойчивое желание выжить в холодном темном завале, без еды и мягкого мамкиного бока.
- Сколько времени он провел там? - эта мысль не мешала проворно работать. Чувствовал, что спина уже взмокла. Однако деревяшки летали, как булавы у циркачей, в рухнувшей поленнице образовался узкий проход. Через некоторое время стало понятно, что цель близка, еще несколько поленьев, и вот - дрожащий, сырой, какой-то серо-рыжий комочек, уместившийся на ладони. В варежку его и за пазуху, греть! Тут только перевел дух, осмотрелся. Пожалуй, не меньше кубометра перекидал!
- Да, а рыбалка-то!? Совсем рассвело, давно пора на льду сидеть! И что с найденышем делать, с собой на целый день не возьмешь? Разве что кому из здешних знакомых пристроить? Пожалуй, вот к Николаю Николаевичу, благо тот через три дома живет. Не откажет, рассуждал он, вспоминая, как летом этот пожилой и опытнейший механизатор терпеливо возился с их группой 'юных трактористов', прибывших в колхоз на практику с учителем машиноведения Александром Семеновичем.
Николай Николаевич наудачу встретился в дверях, направляясь на работу, супруга ушла на ферму еще раньше. Выслушал с улыбкой рассказ о перекладке соседских дров, глянул на уже согревшегося котенка.
- Пускай остается, третьим будет. Есть два кота, так бывает, неделями их не видим, гуляют по своим делам.
Вернулся в дом, на коврике у протопленной печки определил место найденышу, потыкав того мордочкой в банку с налитым молоком. Убедившись, что новый жилец разобрался с питанием и пусть неумело, но начал лакать молоко, отправились по своим делам: один в гараж, к своим тракторам и комбайнам, другой - к заждавшимся его лещам.
В делах и рыбацких эмоциях того дня утреннее происшествие хотя и не забывалось, но отошло на второй план. Потом как-то летом, возвращаясь с рыбалки, решил проведать своего 'крестника'. Зашел к Николаю Николаевичу. Здороваясь, уже от дверей увидел свисающие с края печи хвост и лапу, а затем и их лежащего хозяина - гладкого рыжего кота с сероватыми полосами на спине.
- Прижился твой подарок, - пояснил Николай Николаевич, - службу свою знает, с мышами воюет, откликается на имя Васик.
Кот встретил своего спасителя без особых эмоций, не узнал, наверное. Но погладить дался и гостинец - рыбью мелочь, - принял, коротко муркнув.
Да, давно это было. Потом вспоминалось, что, несмотря на явное опоздание, удача в тот день ему, в общем-то, сопутствовала. К вечеру в результате общения с Лапшангой в ящике были три приличных подлещика, с десяток мерных окуней и редкая рыба в этих местах - подуст, что давало право на безоговорочно позитивное настроение.
Но закон маятника неумолим и расплата не замедлила прийти на следующий день в виде выговора от классной руководительницы за неявку на школьный праздник с обещанием 'неуда' по поведению.
- Почему на линейке не был?
- На рыбалку ходил.
- Ну, (с сарказмом) наверное, рыбаком будешь профессиональным:
Не сбудется предсказание 'классной'. Не станет он профессиональным рыбаком, хотя уедет после школы из Варнавина и жизнь свою свяжет с морем на многие годы. Но крепко держит малая родина, и из разных дальних краев в отпуск - обязательно сюда, за новыми охотничье-рыболовными впечатлениями, ветлужской 'комаротерапией', которые заряжают бодростью лучше пафосных курортов.
***
Уже много лет на пенсии дядя Петя, седой, как лунь. Лесовоз его, списанный и сданный на металлолом в лихие времена вместе с другим леспромхозовским железом, переплавлен на иностранные иголки.
Упокоился на сельском кладбище Николай Николаевич, ушел в землю на краю одного из полей, которые пахал всю жизнь. Нет и кота Васика - недолог кошачий век. Хотя: проезжая недавно главной михаленинской улицей видел на обочине похожего зверя той же масти: может, потомок?
Только лесная и луговая Лапшанга неизменна. Также принимает и несет в Ветлугу воды пойменные ручьев и малых речек, настоянные на ягодниках и мхах. В ней - лосиный след из глухих болотистых логов Костромы, в ней - бобриный всплеск от бродовских коряжников, в ней - росчерк крыла весеннего селезня, заходящего к подсадной на разливе у Большого моста, узоры опадающего черемухового цвета на бажинских плесах. А черемух там - сплошная стена, и аромат - французские парфюмеры от зависти усохнут. На черемухах - через каждые несколько метров соловей, соревнуются они между собой в трелях не на шутку. И верная примета, где соловей - там под берегом в приглубой быстрине обязательно держится пара-тройка приличных язей!
Хоть и давно это было, но не обмелела Лапшанга. Наверное, потому что вбирает в себя не только притоки, но и судьбы людей, к ней прикоснувшихся. Не измельчали и люди, труженики, населяющие ее берега, - сама природа в ответ подпитывает их жизненные силы.