Высокоточная Стрельба

Герберт МакБрайд - Стрелок ушел на войну

SergWanderer 17-02-2012 11:17

Наконец то дошли руки полностью отсканировать книгу МакБрайда "Стрелок ушел на войну" (о снайпинге в Первую мировую)

http://www.onlinedisk.ru/file/827044/

Пока на языке оригинала...
Перевод делается и будет обязательно.... потом....

BGH 17-02-2012 11:51

А можно пару слов, чем примечательна данная книга?

------
Hunt big or go home.

SergWanderer 17-02-2012 12:07

quote:
Originally posted by BGH:
А можно пару слов, чем примечательна данная книга?

Книга примечательна тем, что наряду с книгой Хескет-Притчарда, является основным историческим источником о зарождении снайпинга как самостоятельного вида боевой деятельности...
Именно МакБрайд в своей книге описал работу снайпера в том смысле, в котором мы понимаем ее сейчас - тактика "свободной охоты", учет метеоданных, исключительная важность маскировки и наблюдения и т.д.
И все это на фоне описания боевых действий канадского корпуса под Ипром.
Также можно сказать, что на МакБрайда как на источник часто ссылается в своей книге Пластер...

upd: Причем если книга Хескет-Притчарда была переведена на русский еще в 1924 году, то книга МакБрайда не переводилась и не издавалась вообще... Да и на Западе является библиографической редкостью.

BGH 17-02-2012 12:32

Спасибо. Попробуем почитать

------
Hunt big or go home.

dzin 17-02-2012 12:55

Спасибо. Могу поучаствовать в переводе
SerVS 17-02-2012 12:56

Ждем с нетерпением перевода!
SergWanderer 17-02-2012 13:16

quote:
Originally posted by dzin:
Спасибо. Могу поучаствовать в переводе

Спасибо за то, что неравнодушны!
Ответил в РМ

Speetfire 26-02-2012 22:03

quote:
Originally posted by SergWanderer:

Спасибо за то, что неравнодушны!
Ответил в РМ

Тоже готов включиться.

SergWanderer 27-02-2012 12:47

quote:
Originally posted by Speetfire:

Тоже готов включиться.

Спасибо!
Ответил в РМ

Angor 15-03-2012 19:23

любопытно...
Speetfire 04-04-2012 11:03

quote:
Originally posted by SergWanderer:

Спасибо!
Ответил в РМ

Прошу извинить, я - пас.
Книга не увлекла

CMS-UA 13-04-2012 20:07

А мне интересно
История важней увлекательности.
С Ув.
SergWanderer 13-04-2012 22:15

quote:
Originally posted by CMS-UA:
История важней увлекательности.

Но книга действительно тяжелая....
Автор потом спился и мозгами двинулся на почве алкоголя...

lihoi1985 14-04-2012 15:16

немножко оттуда ,сразу говорю мой кривой перевод, так что не взыщите...

Чтобы описать мой опыт в стрельбе надо перенестись на 50 лет назад,когда я
будучи мальцом наблюдал как мой отец готовиться к ежегодной охоте на оленя.
Мы жили тогда в северовосточной части Индианы.

продолжение следует...(через 30 минут)

lihoi1985 14-04-2012 15:35

А места где мы охотились были в нескольких милях от местечка под названием Сагино что в штате мичиган.У отца были два ящика которые он сделал собственноручно,в одном находились принадлежности для готовки-вилки, ложки.половники,вообщем вская столовая утварь,которая строго помещалась на своё место.Второй ящик меньший по размеру вмещал оружие и боеприпасы.
В те времена все сами снаряжали патроны,поэтому кроме набора для чистки , оружейного масла итд, приходилось носить отдельно пули,гильзы, пулелейки порох,дробь для дробовика,много свинца и капсулей.Конечно же к началу охоты он заготавливал множество амуниции для дробовика и для винтовки.Сначала мой отец в качестве винтовки исрользовал 44калибр кольцевого воспламенения,но позже перенарезал её под 45-70 юс Гавернмент. За недели до охоты на оленя, стрелки собирались что бы оттачить своё мастнрство и посоревноваться в точной стрельбе.
lihoi1985 14-04-2012 15:48

Для нашего городка абсолютно нормальным было то что, лавочник закрывал свой мгазинчик днём и заодно с юристом врачом и булочником направлялись на окраину и устраивали там стрельбы кто из старых стволов, а кто и из современнейших винтовок на то время.В те годы практически все участники матчей были ветераны гражданской войны и это было у них в крови. Мой родитель хотел что бы я был готов к любым невзгодам и умел пользоваться винтовкой с раннего детства,хотя он и понимал что отдача каждый раз чуть ли меня не сдувает с места.В этом была какая то суровая необходимость.Хотя он и был очень добрым и славным малым,но моесму отцу не нужен был сын слюньтяй.
lihoi1985 14-04-2012 15:50

Так товарищи если кому то интересно, подайте голос пожалуйста.
А можт эта ужасающе тяжёлая книга никому не нужна =)
lihoi1985 14-04-2012 18:08

Ладно, поехали.

Время от времени отец покупал мне винтовки, начиная от старого доброго флоберта, и кончая квакенбушем. Запомнилась мне винтовка с тяжёлым круглым стволом,с никилерованным покрытием.Когда мне исполнилось двенадцать,он заказал уместного оружейника дульнозарядную кентуки для охоты на белок.
винтовка была практически современных пропорций с 75 сантиметровым стволом.
Эта винтовка до сих пор у меня сохранилась, и хотя по нынешним временам она не ахти, но в детстве добычу она приносила регулярно.Будь то ястреб или дятел, если они были ближы чем в ста ярдах от меня, можно было считать что ужин добыт,то же касалось белок.

lihoi1985 14-04-2012 18:27

Я сделал собственную пороховницу в форме рожка,и пулечницу.Свинец,порох и другие компоненты приходилось покупать на деньги которые я подчас зарабатывал совершенно неожиданным образом.Например ловил крыс в округе за которые мой отец давал мне по 5 центов.Вообщем любой кто вырос в подобной атмосфере неизбежно бы стал настоящим стрелком. Мой отец был капитаном отряда
состоящего из ополчения индианы.А я был одним из тех привелигерованных юношей которые таскали мишени на стрелковом рубеже,устроенном на окраинне города.только потом такие отряды которыми руководил мой отец превратятся в национальную гвардию,а в то время мы сами платили за всё, за пули винтовки и порох.Даже будучи полностью взрослыми солдатами, нам приходилось покупать униформу самим.Иногда на стрельбише, ещё будучи совсем юным, нам давали самим стрелять из бывших тогда на вооружении спрингфильдов, как же они лягались.Отдача была просто дикой!
lihoi1985 14-04-2012 18:42

Помниться у многих пожилих стрелков от этой отдачи были огромные синяки на плечах. И даже у офицеров гнулись от неё эполеты.Когда мы стреляли в техасском стиле было полегче, но когда мы как все лежали на животе, нас сдвигало выстрелом назад на добрые полметра! Позже когда я поступил на службу в третье отделение, а мой отец дослужился до полковника, спустя 3 года я стал сержантом. Потом я уехал в Чикаго и сразу был направлен в батальён пехоты И стал там капитаном Ченовицом. В 1893 году один опытный медик сообщил мне прискорбную новость что я болен туберкулёзом и мне пришлось скитатся по нью Мексико и колорадо. я поступил работать угледобывающую компанию,но особо не утруждал себя а больше думал где бы пострелять и использовал эту компанию как общество бесплатных обедов.
SergWanderer 17-04-2012 12:16

Настоящая война в книге начинается где-то с пятой главы. Вот небольшой отрывок:

Казалось, что с нашей стороны все идет хорошо, но немцы естественно ожидали начала общего наступления, поэтому они лупили снарядами по всем нашим траншеям, и в целом разрушали абсолютно все. Это была, пожалуй, наихудшая бомбардировка, с которой мы столкну-лись, и она, безусловно, уничтожила в первую очередь те траншеи, которые были не слишком хороши. В то время почти непрерывно лили дожди, и вокруг не было ничего, кроме грязи, - грязь, грязь везде. Окопы просто размочились, как растаявшее масло и приходилось постоянно закладывать их мешками с песком. В довершение всего, немцы занимали возвышенности и были места, где они могли запруживать воду, удерживая ее, пока не пойдет необычно сильный дождь, после чего они могли открыть ворота и дать нам в полной мере нахлебаться этой пор-цией. Я видел, как вода поднималась на шесть или семь футов в наших окопах менее чем за час, и в некоторых местах в наших ходах сообщения она могла доходить до уровня головы человека, а однажды ночью там утонул человек.
В таких условиях было невозможно копать и лучшее, что мы могли сделать, это строить баррикады или парапеты из мешков с песком. Они давали некоторую защиту от пуль и мелких осколков, но были бессильны против прямых попаданий снарядов всех видов, даже небольшая шрапнель пробивала их насквозь или сбивала их. Однажды обрушилось более чем двести ярдов парапета на нашей передовой линии и в течение более двух недель мы не могли построить его снова. Как результат, когда человек должен был передвигаться для выполнения своей ра-боты, он полностью выставлялся на виду у немецких снайперов и даже ночью у нас постоянно были люди, раненые шальными пулями. В дневное время можно было быть уверенным, что тот, кто двигался, будет поражен, так как у немцев были хорошие снайперы, которые искали только таких возможностей.
......
Самая тяжелая вещь во всем этом копании состояла в том, что вся система траншей здесь была не более чем одной большой могилой, и было трудно копать в любом месте, чтобы не обнаружить тел. Многие из этих могил были отмечены крестами, установленными товарищами с указанием имени, даты смерти и подразделения, но сотни из них были просто отмечены крестом или были безымянными. Один из наших сержантов обнаружил могилу своего брата, который служил в Королевском стрелковом полку, а я наткнулся на могилу с надписью <Майерс, Индианаполис, штат Индиана>, который служил в полку Принцессы Пэт и указанием о том, что это первый человек, погибший в бою. Существовали полосы старых английских и французских окопов, как впереди, так и позади наших линий, и все они были в той или иной мере заполнены телами, которые никогда не были захоронены должным образом. Также было много немцев, перемешавшихся среди них. При любой возможности, мы хоронили тела долж-ным образом, но со многими из них нельзя было ничего сделать без ненужных дальнейших потерь в живой силе.
Тем не менее, мы провели около месяца, расчищая все это месиво и траншеи, что бы они снова служили нам защитой, а почти в конце этого произошел инцидент, который изменил мои взгляды на войну. До этого времени я воспринимал войну как более-менее безличное дело и не искал неприятностей или кого-то, чтобы убить. Но 14 ноября немецкий снайпер убил Чарли Вендта, одного из моих людей. Это поставило меня прямо на тропу войны.

Andrey G 17-04-2012 08:19

Сергей, при первой возможности выкладывайте здесь просто частями.

С уважением, Андрей.

SergWanderer 17-04-2012 10:08

quote:
Originally posted by Andrey G:
при первой возможности выкладывайте здесь просто частями.

Про смерть Чарли Вендта.

Установилась плохая погода и во время наихудших ее периодов, снайпинг был очень ограничен, так что мы часто ходили из линии в линию по <сухопутному> маршруту среди бела дня. То четырнадцатое число ноября месяца пришлось на воскресенье, и это был именно такой случай для сухопутного передвижения. Дождь задержал нашу смену двадцатым батальоном примерно до полудня. Траншеи были забиты войсками, и это было настолько плохо, что я поговорил с моей группой, и мы решили сэкономить несколько часов времени, выйдя вниз по открытой дороге. Все проголосовали за, поэтому я начал первым, остальные последовали за мной с интервалом в пятьдесят ярдов. Наш маршрут был на виду у немцев, и мы добрались под прикрытие небольшого холма без единого выстрела по нам. С этого момента мы были практически в безопасности, так как земля частично закрывалась кустами и деревьями, поэтому основная часть [группы] пошла прямо через этот закрытый участок. Но Чарли Вендт и я остановились на этом небольшом холме, чтобы освободить пулеметный расчет, который я там разместил. Чарли остался со мной несколько минут, а затем пошел сам, сказав, что он встретится со мной в редуте чуть дальше. Я продолжал говорить с Эндерсби, человеком, отвечавшим за пулемет, и вдруг услышал зов Чарли <О, Мак>, и увидел его лежащим на земле при-мерно в сотне ярдах, пораженного выстрелом в живот.
Эндерсби и я, мы оба бросились к нему, и пока тот побежал назад и позвонил по телефону, чтобы вызвать носильщиков, я перевязал рану. Чарли Вендт был очень сильным, жизнелюбивым молодым человеком, и я действительно думал, что несмотря на серьезную рану, он выживет. Он так не считал, но не высказал ни малейшего протеста, а просто говорил, что <все в порядке>. Наконец он попросил меня, чтобы я отомстил за него, забрав жизни десятерых [немцев], и я сказал ему, что я сделаю это.
Между тем, этот снайпер вел по нам постоянный огонь, поражая все в окрестностях, но [только] куда он стрелял! Это также была несчастная демонстрация стрельбы; дальность была всего около 500 метров и велась она ясным днем, и я сказал Чарли, что мне было бы стыдно так отвратительно стрелять в нашей части. Выстрел, поразивший Чарли, несомненно, был простым везением. Наконец я попытался перетащить его в углубление, и убрать из поля зрения, но это доставляло ему боль, поэтому я бросил эту затею и ждал носильщиков. Когда они подошли, я заставил их ползти к нам, и нам удалось переместить Чарли туда, где они смогли переложить его на длинные носилки и правильно вынести его. Последнее, что он сказал мне, что все в порядке и попросил не беспокоиться. И на пути обратно, в течение которого немцы стреляли по мне, пока я был в поле зрения, они большую часть времени промахивались на двадцать или тридцать футов.

Космонавт78 18-04-2012 21:43

С нетерпением и благодарностью...
Romanya65 19-04-2012 09:59

Ждём ещё.
Наум 19-04-2012 10:35

интересно...
SergWanderer 21-04-2012 01:35

Прибытие во Фландрию_часть 1

Штаб нашего батальона располагался в бывшем придорожном кабачке по дороге, идущей от Нёв-Эглиз до Плугштиирта (искаженного нашими солдатами до Плугстрита) и дорога отсюда вверх до линии фронта проходила через ход сообщения, известный как <суррейский переулок>, так как он бы построен Суррейским полком, который мы меняли. Вход в траншею находился в маленьком саду, прямо за кабачком. Когда мы как раз собирались отправиться в траншею, подошел человек из <Баффс> (сленговое прозвище солдат Суррейского (Восточно-кентского) полка в британской армии - прим. переводчика) и заговорил с одним из наших людей, затем сплюнул, посмотрел вокруг каким-то рассеянным, вопрошающим взглядом, упал на землю, загребая ее руками, потом выпрямился - и умер. Шальная пуля настигла его, поразив в самое сердце. Другой из <Баффс>, который сменялся в тот же день, подбежал и оттащил тело к укрытию в здании. <Это был Уилл, - сказал он, - он здесь со времен Монса, а так и не научился укрываться; сам на это и напросился, я бы так сказал>.
Это был наш первый опыт наблюдения за человеком, который был убит на войне, но вот что интересно, не создалось впечатления, что это уж очень сильно поразило наших людей. Мы видели так много раненых в Англии и слышали их истории о том, как обстоят дела на фронте, что это было как раз примерно то, что мы и ожидали.
Итак, мы прибыли. Путь на линию фронта оказался долог, но не произошло ничего такого, что могло бы побеспокоить нас, кроме слабо различимых звуков разрывов огромных снарядов, доносившихся за несколько миль позади нашей линии и так же отдаленно слышных в <Германии>. В этот день были выставлены только пулеметы (это было воскресение) и пехота передала позиции на следующий день. Это была обычная процедура, и для нее было много веских причин. Враг всегда был хорошо проинформирован о передвижении наших людей, поскольку в этой части Фландрии было много сторонников Германии и в их распоряжении было множество изощренных методов передачи информации через линию фронта. Пулеметы везде, где бы мы не имели что-то вроде постоянной траншеи, были расположены таким образом, чтобы прикрыть всю область в нейтральной зоне и, пока пулеметы находились на позиции, они представляли собой достаточно прочное препятствие против любых попыток рейда. Если пехота и пулеметчики сменялись одновременно, то это могло дать возможность для атаки, но сначала происходила смена пулеметов, в то время как пехота стояла на страже и затем сменялась пехота, уже после того как новые пулеметы находились уже на позиции, таким образом удавалось предотвратить угрозу.
Когда мы прибыли на линию фронта, нас поприветствовали пулеметные расчеты Суррейского полка и, слава Богу, у них был чай с печеньем, и джем, специально приготовленные для нас. Благослови Бог тех парней. Они были из <Старых Презренных> - настоящих суррейцев, кто находился прямо в гуще событий больше года и они знали, что мы будем голодны после нашего долгого марша. Мы двигались настолько быстро, когда покинули Англию, что у нас даже не было достаточно времени поесть, и мы были действительно очень благодарны.

SergWanderer 21-04-2012 20:31

Прибытие во Фландрию_часть 2

Попивая чай, я с любопытством наблюдал за человеком, который стоял напротив парапета, и смотрел в перископ, который был установлен напротив стены, а его верхняя часть была умело спрятана в рваный мешок с грунтом. Немного погодя, он отошел на несколько футов и взял странное хитрое изобретение, которое напоминало винтовку, и моментом позже я услышал выстрел. Потом я увидел, что предмет, который он держал, в действительности являлся скелетным каркасом, к которому была присоединена настоящая винтовка, лежавшая поперек верхней части парапета, ее дуло было завернуто в мешок и скрыто, как у перископа, среди беспорядочного расположения земляных мешков.
Наблюдая за ним, вскоре я изучил все, что касалось этого устройства. С того момента такие вещи стал привычными, но это был первый раз, когда я видел одну из них. Это было простое устройство, с помощью которого можно было целиться и стрелять из-за парапета, выставляя только винтовку, оставаясь при этом в укрытии. Наблюдение велось через миниатюрный перископ, верхний конец которого находился прямо за затвором винтовки и совмещался с прицелом, а его нижний конец был в положении, на котором обычно располагался задний прицел. Соединительная тяга соединяла ложный спусковой крючок на скелетном каркасе со спусковом крючком настоящей винтовки и что-то вроде кривошипной рукоятки было соединено с затвором.
Стрелок, заметив мой интерес, пригласил меня сделать выстрел, сначала подведя меня к большому перископу, который он использовал для наблюдения целей и объясняя мне что: <Эти Вюртембергеры (солдаты Вюртембергского пехотного полка германской армии - прим. переводчика) пытаются починить свой парапет, который наша артиллерия разрушила этим утром, и если ты внимательно присмотришься, то разглядишь их головы>. Достав свой бинокль, я приложил его к перископу. Это было очевидно в новинку для солдата-суррейца, и когда я повернул окуляры к нему, он очень удивился и позвал нескольких из своих сослуживцев придти посмотреть на это.
Полевой бинокль или подзорная труба очень полезны при использовании их вместе с перископом в любом месте, но очевидно, что эти парни не знали этого. С биноклем мы можем наблюдать каждое движение над вражескими траншеями, приблизительно до трехсот ярдов на противоположной стороне. По большей части, все, что мы могли видеть, были мешки с грунтом, нагружаемые на верх восстанавливаемой стены, но все время головы были видны только на мгновение. Мне предложили взять винтовку и, внимательно нацелившись на то место, где мы ожидали нового подъема мешка, я ожидал команды. Сурреец был у большого перископа с биноклем, и когда он сказал <сейчас>, я выстрелил. Он сказал, что я поразил мешок. Я не знаю точно, но я уверен, что это был, в действительности, первый выстрел по врагу, совершенный военнослужащим двадцать первого батальона. Это было начало нашего <стрелка на войне>.
Первый несчастный случай произошел этой ночью, когда разведчик, которого звали Бойер, был убит на начальной вылазке на нейтральной зоне. Затем, на следующий день, Старки решил, что он не может видеть достаточно в перископ, поэтому он бегло взглянул поверх парапета. Мы похоронили двоих из них в саду, позади линии фронта, где так же были похоронены многие из лучших и самых известных солдат Британского Полка. В этом секторе было очень тихо до того, как мы вернулись обратно, но как только наша пехота заняла позиции, немцы решили поприветствовать нас. Они точно знали, кто мы такие и время, когда была захвачена позиция, так как тыл был полон их шпионов. В этом месте не было артиллерийского обстрела уже несколько недель, но день назад, когда наша пехота прибыла, они начали ожесточенный обстрел 77 мм шрапнельными снарядами вместе с 5,9 дюймовыми (150 мм) <чемоданами>. Нашему парапету был нанесен значительный ущерб и несколько человек были серьезно ранены.
Эта бомбардировка не была похожа на их последующие обстрелы, мы были крайне впечатлены и в тот момент, это дало нам возможность познакомиться со звуками и эффектами от разного вида снарядов. Наши траншеи были достаточно разрушены, и требовали большой работы с киркой и лопатой на несколько следующих дней, и это не всегда хорошо удавалось канадцам. Сейчас я мог бы сказать, что мы приняли их от Баффсов и Суррейцев, и они были чистыми, сухими и комфортными, так как над ними много работали в то лето. Боюсь, что мы не оценили этого должным образом, но оглядываясь на многие траншеи, я думаю, что среди тех, которые у нас были после, это была лучшая из всех, что мы когда либо занимали.

SergWanderer 21-04-2012 21:45

О системе шпионажа немцев

Здесь мы немного прервемся, пока я немного расскажу о немецкой системе шпионажа, с которой мы столкнулись в полевых условиях.
Сегодняшняя Бельгия состоит из конгломерата народов. Со времен Цезаря, который упо-минает о белгах как об одном из самых свирепых и воинственных племен, с которыми он встречался во время своего завоевания Галлии, данный регион был своего рода полем боя, от-крытым для всех. На протяжении почти двух тысячелетий, частично или полностью, время от времени он был под контролем римлян, немцев, испанцев, англичан и французов, так что лег-ко понять, что нация несколько смешалась. Однако мы можем игнорировать все из них, кроме двух, из которых, как мы теперь знаем, состоит Королевство, - из двух, но на самом деле со-вершенно разных наций - фламандцев, родственных голландцам из Нидерландов, которые занимают местность вдоль северного побережья, известную как Восточная Фландрия и Запад-ная Фландрия, и жителей Брабанта и других провинций на юге. Эти последние говорят на французском языке, а фламандцы придерживаются своего фламандского.
Вскоре после начала войны вскоре выяснилось, что если франкоговорящие бельгийцы в основной своей массе были очень преданны своей стране, бóльшая часть жителей Фландрии, скрыто или явно, была дружески настроена к германскому делу.
Поскольку мы, канадцы, провели год или больше в той части страны, у нас было достаточ-но возможностей убедиться в этом. Люди вели себя, как правило, угрюмо и недружественно по отношению к нам. Было трудно получить информацию, и она часто была заведомо ложной. Позади [передовых] линий, некоторые из них держали небольшие бистрó (их называли <Хер-бергами> [Herbergs]), и они были достаточно умны, чтобы собирать с нас все наши деньги, ко-торые они могли получить, так же, как это делали французы, когда мы перебрались вниз, в Пикардию, но фламандцы никогда не показывали даже признаков реального дружелюбия, с которым нас приветствовали французы.
Однажды ночью я был с группой в кабачке, в деревне Ля-Клит. Сержант в нашей партии купил на круг напитков и, как только он вытащил горсть серебряных монет, чтобы распла-титься, он заметил одну особенно яркую новую монету. Это был бельгийский франк и, когда он прошел к владельцу, тот обратил внимание на новую монету, которая имела изображение короля Альберта. Человек взял монету, посмотрел на нее, а затем умышленно плюнул на нее, и в то же время почти крикнул: <Ба, он развязал войну, ------>.
Ну, в нашей группе нас было четверо, все стояли близко друг к другу, и если наши дейст-вия когда-либо и были единодушны и синхронны, то это было в тот раз. Человек, который пе-редавал деньги, стоя чуть ближе, ударил его первым, но каждый нанес, по меньшей мере, один хороший удар, пока не упал стол. Присоединились несколько других местных жителей и все хорошо провели время, пока не прибыла военная полиция и не взяла ситуацию под контроль. Все место было разломано, и я подозреваю, что многие канадские солдаты той ночью верну-лись обратно на постой с одной или двумя бутылками, которые им удалось захватить во время скандала. Военная полиция, проинформированная об обстоятельствах, решила, что парень по-лучили только то, что заслужил, и не предприняла никаких других действий.
Это просто пример, чтобы проиллюстрировать характер этих людей. Весь регион являлся гнездом для шпионов, некоторые из них время от времени выявлялись, но, вероятно, боль-шинство из них прошло всю войну, не будучи обнаруженными. Было довольно широко рас-пространено мнение, что немцы на протяжении многих лет <рассаживали> шпионов в этом районе; на самом деле я полагаю, что нет сомнений в том, что они делали то же самое во всей Франции.
Никто не знает, сколько схем использовали эти люди для получения информации по всему фронту. Какое-то время они использовали ветряные мельницы, передавая кодом сообщения по буквам, манипулируя лопастями ветряков. Потом обнаружили, что все мельницы, когда они не работают, должны иметь лопасти под точно определенным углом. То, что они используют го-лубей, было хорошо известно, но в течение длительного времени являлось загадкой, как они проносили птиц из <Германии>.
Когда однажды вечером после наступления сумерек один из наших людей случайно увидел маленький парашют, опускающийся с неба на приличном расстоянии позади передовой линии, головоломка была решена, так как в клетке, присоединенной к парашюту, было четверо голу-бей. Они были переданы в наш разведывательный отдел, и если те не смогли эффективно ис-пользовать их, то они были не так умны, как я о них думал. Такую возможность послать вво-дящую в заблуждение информацию едва ли нужно упускать из виду.
В другом месте, недалеко от Вульвергхайма [Wulvergheim], в старой стене разрушенного здания фермы мы обнаружили все еще установленный гигантский перископ, которая шел из первого этажа вверх через дымоход. С помощью такого устройства было очень просто отправ-лять сообщения, просто используя фонарь у нижнего зеркала.
Несомненно, были определенные люди, которые сделали переходы туда и обратно через линию фронта своим регулярным бизнесом. Это было совсем не так трудно, как может пока-заться. Под видом одного из наших людей, они могли идти прямо к линии фронта и бродить до тех пор, пока не находили подходящее место для наблюдения и просто ползли к нему. У нас были некоторые, кто делал то же самое, но по-другому, но не так много, как у противника, я считаю, поскольку эти ребята были как дома и знали каждый дюйм земли.
Однажды утром, сразу после <подъема>, я захватил немца, который заблаговременно пе-релез через наш парапет. Он сказал, что он канадский офицер, но так как он был одет в пол-ную немецкую форму, я не принял его слова на веру, а отправил его обратно под стражу. Он поклялся, что он сделает со мной какие-то ужасные вещи, но они никогда не материализова-лись.
Солдаты на фронте редко имеют возможность слышать о подпольной работе системы раз-ведки, так как большая часть их работы ведется в тылу. На самом деле, выпытывать информа-цию у людей с передовой для любого шпиона, - это пустая трата времени. Они ни черта зна-ют, кроме того, что они находятся здесь, - и жаль, что они не находятся в другом месте. На-чертание линий траншей и создание любых новых оборонительных сооружений почти всегда можно обнаружить из самолета-разведчика, что обе стороны делали постоянно. Нет, шпион начинает свою работу в тылу, вокруг штаб-квартиры. Конечно, он может собрать какую-то не-значительную информацию, когда какое-либо подразделение возвращается назад на передо-вую, у любого простодушного солдата в каком-то кабачке, но она редко имеет большую цен-ность, поскольку солдат ничего не знал об этом, и только говорил ради другой порции спирт-ного.
То, что среди нас было несколько шпионов в наших собственных рядах, не вызывает со-мнений. Один из тех, о которых я знал, был сержантом, отвечавшим за колонну грузовиков снабжения, которые осуществляли подвоз грузов из базы в Сент-Омере [St. Omer]. Я говорю, что он был шпионом. Ладно, так или иначе, он был на жалованье у противника, но его основ-ной работой было передавать сообщения от настоящих шпионов обратно в штаб и передавать их другим оперативникам в конце своего маршрута, который в то время находился в деревне Ля-Клит, где у нашего батальона был бивак, когда он находился не на передовой линии. Это был благообразный, порядочный парень, очень популярный среди [военнослужащих] всех чи-нов. Я не буду упоминать его имя, поскольку он был выявлен спустя долгое время во Фран-ции, и я думаю, с ним сделали обычное дело, хотя я никогда не слышал что-либо определен-ное по этому вопросу после того, как он был арестован, и его увезли. Хуже всего было то, что он был настоящим канадцем, что затрудняет понимание того, каким образом он стал на <ту сторону>. Слава Богу, он не был военнослужащим из нашего батальона.
У нас были хорошие, из первых рук, доказательства того, что враг был хорошо осведомлен о наших передвижениях, поскольку они приветствовали нас по номерам наших батальонов сразу же, когда мы прибыли на передовую и довольно часто делали это впоследствии. Я со-мневаюсь, что наша сторона когда-либо была равна им в этом отношении. Там, где большин-ство населения было настроено против нас и других товарищей, это было почти безнадежным делом. Возможно, это одна из причин, почему они не пытались осуществлять рейды в траншеи ради захвата военнопленных, как это делали мы. Это был единственный способ, найденный нами, с помощью которого мы могли узнать, какие войска нам противостоят. Они (немцы) осуществляли рейды в траншеи во Франции, возможно потому, что там у них не было такой хорошей системы шпионажа с помощью мирных жителей.

На этой мажорной ноте пока кланяюсь.... Но продолжение обязательно будет

CMS-UA 22-04-2012 04:13

Великолепное чтиво, спасибо.
С Ув.
SergWanderer 23-04-2012 10:25

Траншеи_часть 1

Я организовал хорошее снайперское гнездо в развалинах старой фермы, названных <Снайперским амбаром>. Я предполагаю, что такое название было дано, потому что когда мы впервые туда пришли, мы обнаружили тело французского солдата, лежащего с винтовкой, дуло которой было вставлено в маленькое отверстие в кирпичной стене, и восемь убитых немцев, лежащих перед ним. В конце концов, они достали его, но он, безусловно, получил хороший счет в свою пользу, прежде чем они это сделали. Это место, как и все хозяйственные здания в этой части страны, представляло собой преимущественно кирпичное здание, вернее, группу зданий, состоящей из жилого дома, конюшен, сараев и всего остального, все они соединялись и были построены вокруг своего рода внутреннего дворика - открытого пространства или двора для хранения навоза. По частым обстрелам, которые пережила ферма, было очевидно, что немцы считали, что она непрерывно использовалась и используется нашими войсками, в то время как на самом деле она не была занята в течение почти года. Поэтому, когда мне сказали выбрать хорошую позицию для беспокоящего пулемета, я решил, что <Снайперский амбар> был достаточно хорошим местом. Он находился всего примерно в четырех сотнях ярдов за нашей передовой линией и менее чем в пятистах от немцев, но стоял поперек узкой долины, которая ставила его на один уровень, а в некоторых местах, и на несколько метров над окопами противника. Это был идеальный наблюдательный пункт, так как оттуда мы могли наблюдать, по крайней мере, милю местности за позициями наших товарищей, в то время как из нашей передовой линии, мы могли видеть только узкую полоску нейтральной полосы между двумя траншеями.
Когда я проверял место в первый раз, немцы сделали то, что в дальнейшем мы знали как их <ежедневную ненависть>. То есть, они положили пятнадцать или двадцать снарядов на это ме-сто. Ну, это не выглядело слишком здорово, но после небольшой разведки вокруг, я заметил, что, в то время как здания несут признаки частых и тяжелых обстрелов, на земле перед ними практически полностью отсутствовали воронки. Осторожно передвинувшись ползком вниз к забору, который окружал участок сада перед домом, я быстро решил, что это место для пулемета. До этого, в Мессине (Messines), я заметил, что когда у нас был пост для ведения беспокоящего огня перед группой зданий, противник упорно обстреливал здания, но никогда, за ис-ключением случаев <недолетов>, снаряд не разрывался рядом с нами.
Между оградой и ближайшим зданием было не менее ста ярдов, и способ, которым стреляли немцы в те дни, характеризовался изобильной тратой снарядов. Если они захотели бы, они могли класть каждый снаряд в пятифутовую траншею.
Мы немного обкопались и отстроились буквально за оградой, и сделали хорошее небольшое гнездо, достаточно большое для двух человек и пулемета. (Не скапливайте полдюжины людей в одном месте, где один снаряд может вывести из строя целое подразделений.)

DEATHMAn 24-04-2012 14:08

С нетерпением жду продолжения
CMS-UA 24-04-2012 18:40

Читаю и просто получаю хорошие эмоции...мой дед добровольцем с 1914-го...воевал и слово "чемодан" мне знакомо с детства...
С Ув.
-SEA- 24-04-2012 20:09

Очень интересно. Спасибо!
SergWanderer 24-04-2012 22:40

quote:
Originally posted by CMS-UA:
мой дед добровольцем с 1914-го...

Респект! Мой прадед (отец моей бабушки) на фронте с 1915-го, 8-я армия ЮЗФ, два Георгиевских креста... Память и Слава!

Немного вернемся назад и посмотрим на общее расположение канадского экспедиционного корпуса...

Сражение при Лоос [Loos] происходило в тот период, который оказался нашим последним пребыванием в этих окопах возле Плугштирта [Ploegsteert]. Когда мы выступили снова, в ту же ночь мы прошли далеко на север. По рядам прошел слух, что нас направляют в <Чистилище> и после обычного тяжелого марша под дождем, мы остановились днем в городе Ля-Клит [LaClytte], который оказался нашим местом постоя на протяжении многих месяцев. Пехота осталась там и отдыхала несколько дней, но мы, пулеметчики, пошли дальше и заняли не-сколько позиций вдоль дороги Ипр-Нёв-Эглиз [Ypres-Neuve Eglise] и возле Гроот Фирстраат [Groot Vierstraat], сменив кавалерийский полк короля Эдуарда, который, как и вся кавалерия, действовали как [обычная] пехота.
В начале октября начались дожди, которые продолжались, с небольшими перерывами, до апреля следующего года. Мы читали о том, как солдаты герцога Веллингтона <проклинали грязь во Фландрии>. Нет сомнений в том, что они это делали, но я буду держать пари, что если бы некоторые из этих ветеранов услышали, что мы говорили во время марша от Дранутрэ [Dranoutre] к Ля-Клит, они бы повесили головы от стыда. Проклятия, как и большая часть все-го остального, со временем улучшались и наша современная лексика гораздо богаче, чем у наших предков. Дождь как раз припустился, когда мы получили приказ двигаться. Конечно, была ночь. Передвигаться по дорогам в дневное время не было шансов. Мы пошли через Кеммель [Kemmel], как я хорошо помню, потому что это была деревня, в которой мы сделали короткий привал для отдыха и я просто <повалился> на спину, посередине дороги, закинул голову на рюкзак, и мгновенно провалился в крепкий сон. Я не был в одиночестве, большинство других сделали то же самое. Я полагаю, остановка длилась самое большее десять минут, но за это время я получил ночной отдых, и не был <поющим под дождем>, а спящим под дождем. Затем мы поднялись и пошли дальше.
Наша позиция, когда мы все, наконец, добрались до нее, была угловой в юго-восточном <углу> ипрской дуги, наш левый [фланг] находился напротив деревни Сен-Элуа [St. Eloi] и наш фронт протяженностью около одиннадцати сотен ярдов на батальон, простирался до дороги Фоормезееле-Висшаетт [Voormezeele-Wyschaette]. Справа от нас находился девятна-дцатый батальон, занимавший примерно такой же фронт. Прямо напротив нас был Bois Quarante, перед которым находились передовые немецкие траншеи. Расстояние между нашими позициями варьировалось от примерно семидесяти метров справа, до более чем двухсот метров слева, где немцы занимали господствующую высоту, обозначенную (на наших картах) как <Ферма Пикадилли>, которая соединялась с возвышенностью в деревне Сен-Элуа, которая была обозначена как <Курган>. Позади нашей передовой линии, на расстоянии от четырехсот до шестисот метров, находилась наша линия поддержки, которая не была действительно линией как таковой, а представляла собой лишь ряд редутов, или, как мы их называли, <опорных пунктов>, с отрезками тут и там готовой траншеи. Эти редуты были скрыты среди деревьев Bois Carre и других лесов, названия которых я забыл. Позади нее, на расстоянии от восьмисот до тысячи двухсот метров, было то, что называлось как линия G.H.Q. (главного командования), которая являлась нашей последней оборонительной линией. В то время, когда я был там, эта линия была незанятой, но это было место, где немцы были остановлены во время их большого <рывка> в марте 1918 года. Сразу за ней находился Риджвуд, большой лес, где находился штаб батальона и где мы создали кладбище. Я вдаюсь в подробности об этих вещах потому что, поскольку мы создали в этом месте свой дом на восемь месяцев, я время от времени буду ссылаться на эти места [по мере того], как мы идем дальше.
Двадцатый и двадцать первый батальоны действовали совместно, чередуясь друг с другом на передовой линии и линии поддержки, восемнадцатый и девятнадцатый батальоны делали то же самое справа от нас. Эти четыре батальона составляли 4-ю бригаду 2-й дивизии Канадских экспедиционных сил (Канадский армейский корпус).
В течение первых нескольких дней, после прибытия на эту новую территорию, пулеметы были расположены в отдельно стоящих зданиях (я должен сказать, руинах) непосредственно за линией G.H.Q., где мы сменили подразделения кавалеристов полка короля Эдуарда. В то время я являлся первым номером, имел почетное звание ланс-капрала и отвечал за один из пулеметов. Наш пулемет был расположен в руинах нескольких зданий фермы, которые на наших картах были обозначены как <Капитанский мостик>. Внутри руин было создано несколько хороших пулеметных гнезд и, хотя мы часто вели [из них] сильный огонь, потерь у нас не было. На самом деле, в течение последующих месяцев, пока мы оставались в этом секторе, мы использовали их в качестве места отдыха, предпочитая идти туда, а не возвращаться обратно в деревню Ля-Клит, где часть имела так называемый <Лагерь отдыха>. Что это была за шутка. Наиболее напряженная работа, которую мы когда-нибудь должны были делать, выполнялась, когда мы возвращались в лагеря отдыха. Правда, был шанс побывать в бане и получить не-много чистой одежды, но вскоре мы устроили нашу собственную баню возле <Капитанского мостика> и организовали собственную помывку. Некоторые из солдат могли пойти в город, но некоторые из нас предпочитали оставаться <дома>, хотя он являлся объектом довольно тяжелых обстрелов через неравные промежутки времени.


CMS-UA 25-04-2012 01:45

8-я армия 40-й Донской полк пеший казачий батальон, с сентября 1916 конный казак этого-же полка, то-же два Георгия.
С Ув.
Хох 25-04-2012 02:02

Благодарю!
SergWanderer 25-04-2012 23:34

Возвращаемся в траншеи, часть 2

Однако вернемся к нашей истории о делах, происходивших на <Капитанском мостике>. Однажды утром, вскоре после того, как мы заняли там позицию, я находился на чердаке с сеном вместе с Бушаром, осматривая местность, когда мы услышали выстрел, очевидно сделанный поблизости, а затем услышали крик из траншеи на небольшом расстоянии справа от нас (это был ход сообщения, называвшийся <Маковая линия> ) и увидел несколько человек, несущих другого к дороге. Бу схватил меня за руку и сказал: <Он там, Мак, это человек, который выстрелил в него, этот --------- сын>. Я посмотрел туда, куда он указывал, и, конечно же, кра-дущаяся фигура спускалась вдоль изгороди, которая скрывала его от людей, находившихся в <Маковой линии>, но делала его заметным с нашей позицией. Я взял свои очки и увидел, что он не был в униформе, но у него была винтовка и безусловно он пытался избежать обнаружения. Он смотрел туда, где вокруг входа в траншею собралась группа, и, пока смотрел на нее, сунул винтовку под кучу мусора и кусты, которые росли вдоль изгороди, а затем начал ползти в сторону леса - думаю, что он назывался <Кленовой рощей>. У меня не было времени, что-бы подумать, просто я действовал под влиянием импульса. Тщательно прицелившись, я выстрелил в середину [туловища], и он упал.
Тогда я начал чувствовать себя немного неуверенно. Внизу, в моем сердце, я знал, что я был прав, но все произошло так быстро и все вокруг было настолько странным на несколько мгновений, что я был в растерянности относительно того, что делать. Результатом было то, что я поклялся Бушару хранить тайну, и мы пошли вниз и присоединились к остальным на завтраке. Позже в тот же день, пришел Нортон-Тейлор. В то время он был сержантом, но он был хорошим солдатом и моим личный другом, и я рассказал ему все об этом, и поскольку начало темнеть, мы вышли, чтобы посмотреть. Конечно, мы обнаружили мертвого парня. Он был одет в обычный костюм, который носили местные фермеры, и кроме его одежды, больше при нем ничего не было. Вскоре я обнаружил винтовку, которую он спрятал, ею оказалась французская служебная винтовка Лебеля. Он даже не извлек пустую гильзу, и в магазине было еще три патрона. Хью, то есть Нортон-Тейлор, согласился со мной, что чем меньше говорить об этом деле, тем лучше, так что мы просто перекатили тело под изгородь и оставили его там вместе с винтовкой. С того дня и по сей день я никогда никому не говорил об этом. В последующие дни имели место многочисленные случаи такого убийственного снайпинга позади нашей линии, и некоторые из преступников были пойманы и казнены toute de suite.
Пятнадцатого октября весь батальон выдвинулся на передовую (я запомнил эту дату, потому что это был мой день рождения), и на следующий день меня отправили на поиск хорошей огневой позиции, с которой мы могли беспокоить противника пулеметным огнем. Такой спо-соб работы пулеметов был новым, но затем в течение последних нескольких месяцев был развит канадцами. Очень скоро это стало обычной процедурой и каждое пулеметное отделение устанавливало один или два беспокоящих пулемета, где бы они не находились, если против-ник был в пределах досягаемости.

bloodye 26-04-2012 12:08

SergWanderer, спасибо! подпишусь.
SergWanderer 26-04-2012 10:46

Этот фрагмент можно назвать "голь на выдумку хитра"

Кроме пулемета, я всегда имел под рукой винтовку, и много времени тратил на проверку дальностей до разных точек за неприятельской линией. То же самое я делал с пулеметом. Во-круг было великое множество воронок, наполненных водой, и было достаточно просто выстрелить, чтобы всплеск показал попадание. Хотя нужно было быть осторожным, и выбирать подходящий момент. Делать это рано утром было нехорошо по двум причинам: мы стреляли на восток и условия освещенности были очень плохими и, как правило, воздух был достаточно прохладным, чтобы вызвать видимый выброс пара возле дула - как легкий дымок. Поскольку у врага, несомненно, были хорошие наблюдатели, это привело бы к тому, что они выкурили бы нас оттуда. Но во второй половине дня, когда свет играл в нашу пользу и температура была умеренной, мы делали это очень хорошо.
С самого начала этого боевого путешествия, мы могли видеть много отдельных людей и групп. Иногда, в последнем случае, мы хотели бы дать им очередь из пулемета, и, возможно, два или три раза в день, могли выстрелить по одиночному человеку с винтовкой, но мы не предпринимали никаких попыток начать регулярную снайперскую кампанию по той причине, что наша линия фронта была в плачевном состоянии разрухи и наши люди должны были под-ставлять себя при передвижении от линии или к линии, как только враг внешне успокаивался, мы делали то же самое. Однако ночью мы регулярно обстреливали перекрестки, траншеи ос-новной линии и насыпи, которые, как показывали наши ежедневные наблюдения, использова-лись регулярно. Поскольку наша позиция была на виду у противника, было необходимо разра-ботать какие-то средства, чтобы скрыть вспышки пулемета. Сначала мы просто повесили экран из мешков с песком около двух футов перед дулом, но это было не очень удовлетворительно, поскольку вскоре пули пробили отверстие, достаточно большое для того, чтобы неко-торые искры выходили наружу. Тогда наши оружейники сделали множество приспособлений, которые выглядели (и являлись) очень похожими на обычные глушители, использовавшиеся на бензиновых двигателях. Они хорошо останавливали вспышку, но были настолько тяжелы-ми, что будучи установленными на дуло пулемета, они не только изменяли все наши установ-ки прицела на превышение, но и делали оружие очень неточным. У меня были некоторые мои собственные идеи и я, рано или поздно, нашел время для похода на наш оружейный склад и провел некоторые эксперименты и, в конечном счете, сделал устройство, которое прекрасно работало. Оно было немного сырым по конструкции, но работу оно выполняло.
Я сделал его из гильзы от снаряда от французского 75-мм орудия. Сначала я отрезал полосу шириной около двух дюймов с одного бока - начиная от донца и до дульца - а затем при-клепал узкую полоску из листовой стали вдоль противоположной стороны; эта полоска выходила за край дульца гильзы, и трансформировалась в обычный замок для крепления штыка, наподобие таких, которые использовались на мушкетах времен Гражданской войны. В донце гильзы я вырезал отверстие около одного дюйма в диаметре, непосредственно на одной оси с дулом пулемета. После этого внутри гильзы я приклепал три фланца, изогнутые сверху вниз и к переду примерно на полдюйма. Это все, что было достаточно на первый взгляд. Спереди вспышки отсутствовали, но мы обнаружили, что иногда некоторые из искр, которые отклонялись вниз и вылетали из открытой нижней части устройства, давали слабый огонек. Затем я добавил два небольших крюка, приклепав их спереди (в донце) гильзы и повесил на них полосу мокрой мешковины из-под мешка с песком, завернув углы назад и прикрепив их к ногам треноги. С таким устройством, я сидел на вершине нашего парапета в пределах семидесяти пяти ярдов от линии Хейни и стрелял в свое удовольствие. Оно не было настолько тяжелым, чтобы нарушить точность и оказывало слабое влияние на превышение траектории, и мы очень скоро исправили это. Я не знаю, делались ли они еще. Одной ночью наш полковник вышел вместе с группой офицеров, чтобы посмотреть на его работу, и они дали свое одобрение.

CMS-UA 06-05-2012 12:07

Просим продолжения
SergWanderer 07-05-2012 21:55

quote:
Originally posted by CMS-UA:
Просим продолжения

Скоро будет...

upd:
Многие (но не все!) переводы и другие материалы будут также доступны на моем блоге bravo055.livejournal.com

Хох 08-05-2012 09:47

quote:
Originally posted by SergWanderer:
... bravo055.livejournal.com

Зафрендил

Али-Баба 08-05-2012 12:50

Спасибо. Интересно.
lal-1 08-05-2012 14:14

Спасибо, увлекательно, поучительно.

------
С уважением Захар

mackar20093105 11-05-2012 17:03

благодарю, очень интересно, давно не читал подобного, жалею что детям не интересно вовсе..
SergWanderer 06-11-2012 19:30

С вашего позволения, продолжим качаться на волнах воспоминаний с Гербертом МакБрайдом.

Первая встреча со снайперами

В то время, когда мы обучались в Канаде и Англии, я никогда не видел телескопического прицела и не знал ни о каких определенных попытках обучить людей его использованию. Мне также не было известно ни о каких школах для целенаправленного обучения снайпингу. Но однажды в сентябре я изучал окрестности в тылу наших боевых линий напротив хребта Мессине в поисках подходящего места для оборудования огневых позиций для наших пулеметов, и набрел на снайперский пост, на котором находился офицер и два снайпера из <Баффс> (жаргонное название солдат суррейского полка Британской армии - прим. переводчика). Это был первый раз, когда я столкнулся с попыткой использовать снайперов с нашей стороны, и будучи очень заинтересованным в подобного рода работе, я, разумеется, застрял у них. Я оставался там пару часов, но то, что я увидел, не придало мне большого воодушевления от такого рода снайпинга.
Эти ребята из <Баффс> работали с обычными короткими винтовками Ли-Энфилд, на которых они установили телескопические прицелы, сделанные фирмой Stanley-London. Эти прицелы имели короткую латунную трубку длиной около десяти дюймов и диаметром три четверти дюйма. У прицелов были устройства для изменения установок по вертикали, но не было механизма внесения боковых поправок, и для корректировки по горизонтали они должны были выносить точку прицеливания. Я не помню кратность, но припоминаю, что поле зрения было очень ограничено, хотя видимость была отличная. Поскольку они были достаточно далеко за нашей линией, то им не было необходимости сооружать какие-то замысловатые укрытия, и предпринимать какие-либо особые меры предосторожности, чтобы избежать наблюдения. Все, что они сделали, это отрыли ячейку с одной стороны старого заброшенного хода сообщения и набросили несколько веток сверху.
Такое снаряжение, которое они использовали, могло быть очень хорошим для разумных дальностей, но эти ребята находились так далеко за боевой линией, что невозможно было помыслить о ведении какой-либо определенной и точной стрельбы. Ближайшие вражеские цели находились, по крайней мере, в одиннадцати или двенадцати сотнях ярдов, но они вели стрельбу в основном по целям на хребте Мессине, и я знал, что дальность до этих точек составляла около двух тысяч ярдов. С помощью пулемета можно было дать очередь по цели или группе людей на такой дальности и разогнать их, попав, возможно, в одного или двух людей. Но мой личный опыт показывал, что стрельба одиночными выстрелами по индивидуальным целям на дальность более 1000 ярдов является просто тратой времени и боеприпасов. Я пробовал делать это сам и видел многих других, кто пытался пробовать, но не видел никаких признаков того, что цель была поражена.
Но снайперское снаряжение <Баффс> было убийственно серьезным для их усилий, направленных на поражение чего-то там в <Германии> (имеется ввиду за линией германских окопов - прим. переводчика), и я просто должен был восхититься их боевым духом, хотя само их решение было плохим. Я поговорил с лейтенантом, которого только что перевели из Территориальной армии, и он сказал мне, что соревновался в Бисли, и я полагаю, что он был действительно хорошим стрелком; двое солдат также могли быть хорошими стрелками. Когда я сказал им, что я тоже стрелок и стрелял в Кэмп-Перри, меня пригласили попробовать свои силы. Они протянули мне винтовку, которая, как уже говорилось, имела прицел, и сказали мне, чтобы я попал во что-либо, находящееся на немецкой линии на расстоянии около 1200 ярдов. У них было две замечательных подзорных трубы и люди смотрели, как я стрелял. Ветра не было, поэтому я прицелился прямо на одно из разрушенных кирпичных зданий, просто чтобы почувствовать предмет, и нажал на спусковой крючок. Выстрел вызвал поздравления и аплодисменты со стороны моих зевак, поскольку я действительно <попал в стену дома>.
Тогда я взял одну из подзорных труб и наблюдал, как стреляли другие. В целом, можно было видеть попадание пули, когда они стреляли по ближайшей цели, поскольку кирпичные стены давали во время попадания заметную <вспышку>. Но никто из нас не мог определить место попадания дальних выстрелов при стрельбе через долину. На таких дальностях они стреляли просто в пустоту. Довольно хорошо узнав к тому времени солдатскую массу, я отважился спросить офицера о том, что он думает о смысле стрельбы по целям, расположенным в миле или более того, и он ответил, что они действуют по приказу. Это были типичные <имперцы>: просто делайте, как вам говорят, и не думайте об этом. Поэтому я пошел дальше, и я полагаю, что снаряжение находилось там в течение многих дней, и продолжало использоваться для такого бесполезного труда.

DEATHMAn 07-11-2012 03:02

Долгожданное продолжение
Koshey 07-11-2012 07:01

Спасибо, очень интересно.

------
С Уважением,
Константин.

Oleg25 07-11-2012 09:59

Спасибо, очень интересно.
SergWanderer 07-11-2012 11:44

quote:
Originally posted by DEATHMAn:
Долгожданное продолжение

Думаю, что сегодня выложу еще фрагмент.

SergWanderer 07-11-2012 14:05

Очередной фрагмент, посвященный пистолету на войне (перевод - уважаемого dzin, за что ему большое спасибо!)

Серьезных боевых действий все еще не было. Немцы постоянно пытались нащупать слабое место в нашей обороне, а мы со своей стороны старались отплатить им за испытываемые нами неудобства. Мы устраивали рейды для захвата одного или двух языков, но скорее их цель заключалось в том, чтобы потревожить противника и разнообразить повседневные будни.
К этому времени многие из пулеметчиков избавились от своих винтовок и обзавелись пистолетами. Не могу сказать, чтобы я хоть как-то осуждал их за это. Винтовку можно было носить только наискосок за спину, так как обе руки были заняты цинками с патронами, инструментами, стволом пулемета или его треногой. При этом она доставляла кучу неудобств, вызывала раздражение и, что хуже всего, не могла быть быстро приведена наизготовку. Хотя некоторые из нас старались, чтобы винтовка всегда была под рукой, несмотря на то, что особо стрелять из нее (за исключением моих снайперских экзерсисов) не приходилось.
Посему, давайте-ка сменим тему и для разнообразия поговорим о пистолетах. Оружие <одной руки>, несомненно, разрабатывалось в интересах кавалеристов, чтобы они могли стрелять по противнику, в то время как другая рука использовалась для управления лошадью. Из них делался один выстрел, после чего они становились бесполезными, пока их не перезарядят, поэтому пистолеты сперва создавали большими и увесистыми - это позволяло пользоваться ими как дубинкой до момента перезарядки. Это были фактически <конные пистолеты>, ибо из-за габаритов нормальный человек их бы просто не стал таскать, передвигаясь пешком. Где и когда они были изобретены, должно быть знает какой-нибудь специалист по истории оружия - мне это неизвестно, да и непринципиально, поскольку я не пишу трактат о совершенствовании оружия.
Тем не менее, боюсь, что время от времени я буду делать исторические экскурсы. Я фанат огнестрельного оружия, и все связанное с ним - да все, связанное с предназначенными для убийства орудиями, будь то каменный топор или духовушка - вызывает мой острый интерес и желание узнать больше. Я сын кавалериста, рожденный вскоре после окончания Гражданской войны, и пистолетная тема мне близка изначально. Мне с детства было доступно все, начиная от кремневых пистолетов Тауэра и заканчивая револьверами Старра и Кольта. Пеппербоксы, дерринджеры - я пробовал все, и естественно, вырос с мыслью о том, что каждый американец должен уметь пользоваться пистолетом так, чтобы при необходимости успеть обезвредить противника, прежде чем он расправится с тобой. Я никогда, ни в то время, ни позже не стремился к демонстрации выдающегося мастерства в стрельбе из пистолета по мишеням. Так что конкуренции участникам соревнований по пистолету я никогда не составлял, хоть и старался находиться в надлежащей форме и быть уверенным, что выхвачу пистолет не медленнее, и выстрелю не хуже любого соперника.
В общем, так обстояло дело, когда в 1914 началась война, и я отправился в Канаду, дабы принять в ней участие. Штатное вооружение офицеров канадской армии, по крайней мере, во 2-м дивизионе, включало в себя автоматический Кольт .45 - точную копию нашего Кольта модели 1911. Естественно, я был хорошо знаком с этим пистолетом, и в качестве инструктора огневой подготовки лично присутствовал при получении их офицерами 21-го батальона.
Офицеры сразу испытали их в нашем импровизированном закрытом тире, с результатом, который я бесчисленное число раз наблюдал в армии США. Дистанция составляла 50 футов, целью служили стандартные мишени для коротких дистанций, используемые пехотой при стрельбе ослабленными патронами при тренировках в помещении. При первых попытках многие пули угодили в бетонный пол на расстояниях от 15 до 40 футов от стрелков. Можете представить себе, какое впечатление это произвело на них. Мне потребовался весь дар убеждения для того, чтобы некоторые из этих офицеров поверили, что им не <подсунули барахло>. К счастью, это продлилось недолго. После небольшой лекции, подкрепленной практической демонстрацией возможностей с их же пистолетами, они быстро усвоили все необходимое, и стреляли вполне <на уровне>.
Я сказал, что эти пистолеты были штатным вооружением. Это, в общем, верно в том смысле, что соответствующее количество их было закуплено для оснащения офицерского состава, но подход был достаточно гибок. Желающие могли выбирать между Кольтом .45, Уэбли или револьвером Смит и Вессон. Я хорошо помню одного парня, у которого были 2 Кольта под патрон .455 Уэбли и, кстати, он отлично с ними обращался. Уэбли никогда не нравился мне из-за громоздкости. Однако эта штука шикарно стреляла, и могла использоваться как прекрасная дубинка, чтобы утихомирить несговорчивого <языка>.
Так вот, поскольку я был неплохо знаком с .45 Кольт Автоматик, мне удалось помочь офицерам привыкнуть к нему, и вскоре они уже привыкли к особенностям пистолета и научились им пользоваться. Имевшие опыт обращения с револьверами относились к пистолету с предубеждением - даже странно, с каким трудом мы расстаемся со старыми привязанностями в пользу новых (я имею виду стрелковую жизнь, в обычной почему-то это бывает проще). Но даже самые стойкие консерваторы были все же вынуждены признать реальные достоинства нового оружия. Я устроил несколько демонстраций, включавших в себя быструю перезарядку в темноте и подобные вещи, что обратило большинство в <новую веру>. Что же касалось вопросов надежности - особой разницы между пистолетом и револьвером не было. При одинаковом уходе что один, что другой функционировали правильно. Вероятно, случаи заклинивания пистолета были, но я лично на протяжении всей войны с этим не только не сталкивался, но и не слыхал о таком.

strrannik 03-12-2012 05:50

Спасибо.Очень интересно.
Kerr_G 05-12-2012 08:12

Отмечусь,интересно.
Спасибо за перевод.
Amidamaru 22-04-2013 12:31

Сергей, как дела с переводом?
SergWanderer 24-04-2013 16:10

quote:
Originally posted by Amidamaru:
Сергей, как дела с переводом?

Отложен до лета

Andrey G 12-07-2013 23:17

Сергей Привет!

Если не против... Вставлю в твою тему небольшой рассказ (без перевода на русском )) опубликованный в нашей городской газете о стрелке который ушел на войну со студенческой скамьи Исторического факультета Киевского Государственного Университета, когда она застала её на практике в Одессе. Закончив до войны курсы снайперов записывается стрелком-добровольцем и в составе 25-й Чапаевской дивизии участвует в 72-дневной обороне Одессы и 250-дневной обороне Севастополя.
Становится одним из известных снайперов Великой Отечественной Войны: (309 уничтоженных фашистов в том числе и снайперов).

Ко Дню Рождения... Дню Памяти - Людмилы Михайловны Павличенко.

click for enlarge 800 X 529 136.9 Kb picture

__________

"24 часа из жизни Людмилы Павличенко."

Как всегда, до рассвета Людмила прокралась по кустарнику к минному полю, проползла по меткам, оставленным сапёрами, и заняла одно из своих 'гнёзд'...

А потом солнце встало над серыми скалами блестящим кругом.
В низине еще стоял туман, окопов впереди не видно, и только слышно было как немцы умываются. В это утро было холодно, времени, пока разойдётся туман было много и Людмила подползла ещё вперёд и заняла новую позицию прикрытую большой грудой сухих веток.

Цели небыло. Цель может появится к вечеру когда оживают окопы.
Так Павличенко пролежала восемь часов не сделав ни одного выстрела. Болела шея. Взглядом она ощупывала уже сотни сомнительных бугорков, бурьян ржавые каски и много трупов. И вдруг: среди них в сухих крючьях коряги метнулись живые глаза: и тотчас выстрел ожег Люду и она упала лицом в песок.
'Поспешил', подумала Павличенко выждав все сроки, когда могла почувствовать что ранена. Нет пуля только горячо дохнула.
-Запальчивый какой! - тихо сказала она.
Это, наверное был тот фашистский снайпер, о котором ей говорили что накануне убил младшего лейтенанта.
Она приподняла лицо от земли и так с прилипшим к щеке песком, всматривалась в немца. Теперь ей не нужен был бинокль. По положению коряги она поняла что пока лежала ничком, фашист немного отполз. Шло время, но никто ни каких действий не предпринимал...

После четырёх часов дня ветер изменил направление. Облака шли со стороны моря, воздух посырел и помутнел. Люда посчитала новую поправку и отметила что если бы впервые заметила фашиста сейчас, она бы ошиблась в определении расстояния метров на пятьдесят: сейчас он казался ей дальше:
Враг снова зашевелился. Или ему не хотелось оставаться под начинающимся дождём: Или захотел вызвать врага на выстрел?
'А ведь, дурак, старше меня наверное', -подумала Павличенко.
Но дождь уже моросил, и затылок Люды стал мокрым, ей сделалось холодно, и появилась тревожная мысль: вдруг зачешутся мокрые руки...?

Как только поредела сетка дождя снова раздался выстрел.

-Горячность! - отметила Люда.

Никогда ещё не испытывала она такой внутренней борьбы - неукротимой воли к действию, заточенной в этой тюрьме ожидания, в ногах и руках, в этом теле, скованном многие часы.
'Вся сила - в терпении!' - ободряла себя Люда.

Наконец, Люда приказала глазам отдохнуть: перевела взгляд в мир мелких предметов вокруг себя, рассмотрела винты бинокля, скрытые в соломке, комочки глины и крошки сухарей. Но оба мира - огромный и маленький - сплылись в усталом взгляде, и длинный жучек висящий на стебельке, показался её связистом поправляющим на телефонном столбе провода.

Смеркалось. И в то же время небо серебряно светлело. Воздух потеплел, и после дождя запах мокрой шинели смешался с чудесным отдающим теплотою кофе запахом взопревшей земли.
Луна постепенно поднималась, и вся земля построилась из черных теней и яркого блеска битого стекла, дождевых капель, плетеных жестяных жаровен, оставшихся от зимы. В этот час немец мог уползти. Люда не была уверена в том, что не просторожила его. Ей и себя было трудно сторожить.
Но фашист не собирался уходить, и даже неосторожно показал спину- видать, устраивался поудобнее. И хотя Люда не выстрелила, но она успокоилась.
'Вот он. Мой жданый!', - усмехнулась она.
На снайперской позиции она никогда не вспоминала о мирной жизни, о матере, о брате, как будто их и не было вовсе: она боялась, что если вспоминать, то воевать будет нельзя.
Но сейчас она больше всего боялась уснуть.
'А там, позади, зевают часовые', -подумала она.
Теперь Луна повисла в небе - маленькая и очень белая.
Чтобы не заснуть, Люда вспоминала обо всём, что позади: там пулеметчики в боевом охранении покуривают. А где-то дальше наша землянка.
Вдали, за Северной бухтой была слышна канонада береговых батарей. Потом пролетели наши ночные бомбардировщики, и скоро злобно, скороговоркой, заговорили вражеские зенитки. Минут пятнадцать выкрикивала какие-то угрозы фашистская звуковещательная станция. Потом был час полной тишины, когда Люде было слышно, как кашляет часовой вдали и казалось даже что слышно как стучит где-то далеко позади на командном пункте пишущая машинка.
Заканчивались сутки, как Люда лежала в маленьком каменном гнезде.
Светало. Ворона прошла в дали по камням. Где-то в стороне немцев раздался протяжный петушиный крик. Мина шарахнула между Людой и фашистом:
Солнце уже почти просушило шинель, прогрело камни. Так и тянуло расстегнуться, положить голову на руки и заснуть, тут же, не сходя с места:
День разыгрывался ещё теплее вчерашнего. После дождя пошли в рост мелкие травинки. На изрытой, прожженной земле шевелилась ранняя севастопольская весна. И вдруг фашист пополз.
Люда привыкла, что он лежит ничком и не дышит, и теперь его грубые движения, суета ползущих ног- ошеломили ее. Она не стала стрелять, а только взглядом стерегла его длинную спину, волнисто ползущую между корягами.
- Он просто не выдержал!
Люда ещё немного следила за ним, опасаясь что это ловушка, манёвр, что он не хочет уйти.
Нет, он полз с такой же торопливой растратой всех сил, с какой, задыхаясь, подплывает к берегу неопытный уже хлебнувший воды пловец.
Палец Люды слегка нажал на крючек, ещё мгновение- огонь! - и взбугрилась спина, так и осталась застыв навсегда.
И вдруг разрыв! Разрыв! В пыли от разрывов харкающих как кашель немецких мин Люда рванула к своим окопам. Ноги служили плохо.
Она залегла на минном поле когда заговорил немецкий пулемёт.
- Людка-а-а!.. Бери праве-е! Кричали наши.
И вот уже в сторону немцев полетели снаряды. Долину заволокло дымом...

В окопе Павличенко сняла шинель, а бойцы стягивали с неё сапоги и разматывали портянки. Дали флягу. Командир роты, усмехнувшись спросил.
- Ну как фашисты, жалуются?
И она ответила ему в тон:
- Есть жалобы, товарищ лейтенант.

CMS-UA 13-07-2013 04:08

SergWanderer 13-07-2013 14:53

quote:
Originally posted by Andrey G:
Сергей Привет!

Если не против...
Ко Дню Рождения... Дню Памяти - Людмилы Михайловны Павличенко.

Всегда считал, что Людмила Михайловна одесситка. А она родом из Белой Церкви.
Память и слава!

Высокоточная Стрельба

Герберт МакБрайд - Стрелок ушел на войну