11 февраля 1906 года - день рождения Михаила Владимировича Марголина
ЖАР-ПТИЦА МИХАИЛА МАРГОЛИНА
Слепой конструктор, придумав спортивный пистолет, названный его именем <Марголин Целевой>, резко обошел всех других оружейников - как своих предшественников, так и наших современников. Сам гениальный человек за собой никаких особых талантов не признавал, уверял, что очень Родине хотел послужить, вот и сложилось все.
Михаил Владимирович Марголин родился 25 января (11 февраля) 1906 года в Киеве. С ним у него было связано много воспоминаний, особенно, как потом он скупо заметил, по 1919 году. Этот третий год от начала революции был похож на два предыдущих: переворот следовал за переворотом с кровопролитием, мародерством и грабежом населения. Временные власти в жестокости друг другу не уступали, каждая старалась перещеголять другую. Киевляне боялись всех, кто попеременно одерживал верх в жестокой борьбе: Петлюру, белых, красных. Тринадцатилетний Михаил стал очевидцем происходивших событий, в том числе и диких еврейских погромов, творимых как петлюровцами, так и солдатами Добровольческой армии генерала Деникина. Видимо, этот кошмар и стал для подростка особой метой 1919 года и потом склонил, уже повзрослевшего, на сторону большевиков, которые казались ему, по сравнению с другими враждующими, более гуманными. Это только предположение, никаких свидетельств на этот счет не оставлено.
Вообще о детских годах Марголина, о его родителях, о том, где и как проживала семья, сведений в биографических источниках нет. Рассказывая о себе в книге <Я солдат еще живой>, Михаил Владимирович вскользь упоминает, что мать его была художницей, и он в детстве хорошо рисовал, обладал чувством перспективы, цвета, пространства. Мальчик учился в гимназии, окончил несколько классов. Известно, что Марголин работал конюхом, помощником шофера, матросом на шхуне. Был в его жизни военный Всеобуч (созданная в 1918 г. система внеармейского военного обучения населения от 19 до 40 лет перед мобилизацией в Красную Армию, велась эта подготовка 8 недель под руководством военных комиссаров). Потом - ЧОН, части особого назначения, которые формировались при заводских ячейках, горкомах, райкомах, крайкомах, укомах, губкомах для помощи органам советской власти в борьбе со всякого рода контрой, участвовали в организации <красного террора>. В ЧОНе Михаил был пулеметчиком, а в 1924 году командовал в Абхазии взводом. Своих бойцов, кстати, он сам обучал стрельбе из ручного пулемета <Льюис>. Закавказье в то время уже было под кумачовым флагом, но в горах все еще постреливали чуждые Советам элементы. Одна из схваток с ними стала для молодого комвзвода роковой - шальная вражья пуля угодила ему в голову. В результате юноша ослеп на оба глаза. Ему было 18 лет:
<Я растерялся тогда от страшной беды, - пишет Марголин в своих воспоминаниях. - Растерялись и в штабе ЧОН, мои родные и товарищи. Всего могли ожидать, даже смерти, но никак не слепоты>. Михаил едет из Очамчира в Сухуми, в республиканскую больницу. Пустые хлопоты. Врачи бессильны. Оставалась призрачная надежда на излечение в Москве. Друзья собирают деньги на поездку. В столичной Алексеевской глазной клинике, самой известной в то время, специалисты сказали, что случай безнадежный, помочь они ничем не могут. Что ж, он уже знал, куда теперь путь держать: в инвалидный распределитель. Там комиссия решила - раз он родился в Киеве, туда ему и дорога. <В Киеве мне помогли высадиться из вагона, - вспоминал Михаил Владимирович. - Поезд, громыхнув буферами, тронулся дальше, а я остался на платформе один, среди чужих людей. Раздумывать было нечего. Киевский вокзал я помнил хорошо, как, впрочем, и сам город, с которым было связано много воспоминаний, особенно по 1919 году. И я пошел, ориентируясь по памяти и на слух, поводя перед собой легкой бамбуковой тростью, которую вырезали мне сухумские друзья. Передо мной была вокзальная площадь. Я ее знал и был уверен, что перейду, не сбившись с направления. Двинулся осторожно, ощупывая дорогу тростью и пропуская перед собой ломовиков и машины. Вот остановка, звенит трамвай. Кто-то спрашивает соседа: <Кажется, второй?> - <Да, идет на Крещатик, до площади Коминтерна>. Больше мне ничего не надо. Забираюсь в вагон, еду и кажется, будто вижу знакомые остановки:>
Без приключений добрался он до горисполкома, а потом самостоятельно нашел инвалидный городок - тот располагался в Киево-Печерской Лавре. Устроился, но пробыл в нем недолго. В 1925 году ему предложили поехать в Харьков и поучиться на курсах массажа и врачебной гимнастики при Наркомате социального обеспечения. Михаил согласился. Он окончил курсы, но вот работал ли массажистом, нигде им не упоминается.
Зато есть рассказ о том, как встретил в ком. ячейке наркомсобеса знакомого парня, который втянул его в общественную работу. Выступал перед комсомольцами с докладами, пионерам помогал оформлять стенгазеты - вот где пригодились полученные в детстве художнические навыки. Да и зрительное воображение и зрительная память остались при нем. Мысленно представляя себе, как должна выглядеть газета по содержанию и форме, он излагал свое видение ребятам. Они под его диктовку записывали, как расположить материал, как орнаментировать колонки, какими рисунками оживить тексты.. . По сути, он вслепую конструировал макет, и, возможно, это подспудно натолкнуло его на мысль использовать свои способности в более значимом деле. После полутора лет новой для себя жизни - без зрения - Михаил понял, что и теперь может приносить людям пользу.
В 1926-м он переехал в Москву. Вопрос чем заняться молодого человека не мучил. Вот райком комсомола, там что-нибудь непременно предложат для начала. С этой структурой, кстати, у Михаила была крепкая спайка. Он не упоминает, когда и при каких обстоятельствах вступил в молодежную организацию. Но свою причастность к ней зафиксировал так: <Я и мои сверстники, комсомольцы двадцатых годов, были воодушевлены идеей защиты социалистического Отечества. Несчастье помешало мне стать красным командиром. Но если не мог быть в рядах славной Красной Армии, то можно принести пользу на работе в комсомоле:> Так вот райком командировал Марголина на курсы комсомольского актива. Здесь он познакомился с одноруким чертежником-картографом. Вспоминая его, Михаил Владимирович написал: <При общении с ним я еще раз убедился, что физические возможности - это далеко не все. Есть у человека еще воля и ум, и именно они дают силы преодолевать то, что в обычных условиях кажется совершенно непреодолимым>. Этими качествами в полной мере обладал и он сам, а еще невероятным упорством и жаждой действовать.
В 1927 году Марголин предложил в Замоскворецком райкоме комсомола организовать военный кабинет. Так как Всеобуч упразднили, то, по его словам, нужны были новые формы работы с молодежью. Идею поддержали, оргбюро появившегося в тот год ОСОАВИАХИМа (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству) обещало содействие. И вот месяца не прошло, как в большой комнате Центрального дома комсомола появился большой стенд с моделями разных боевых машин и кораблей. Михаил Владимирович оставил подробное описание этого помещения: <На полках по стенам были аккуратно разложены сумки с противогазами, всякие учебные пособия, макеты гранат, разные саперные инструменты. Ниже, вдоль стен, стояли в пирамидах учебные винтовки. Угол комнаты занимал большой ящик с песком, на котором можно было проводить военные игры и тактические занятия, а рядом учебный <Максим> и миномет Стокса. В другом углу, за маленьким канцелярским столом, было мое место - место начальника кабинета>. С открытыми, но незрячими глазами начальник, он же военорг (военный организатор), учил молодежь разбирать и собирать находившиеся на вооружении Красной Армии средства индивидуальной защиты, стрелковое оружие.
Оружейная тематика явилась продолжением прежнего увлечения Михаила Владимировича. Потеря зрения не отняла у Марголина любви к оружию, умения владеть винтовкой, пистолетом, пулеметом. Про него рассказывали, что он, слепой, стрелял из пистолета на шорох, быстро и без промахов. С дистанции 10-15 м бросал финку и попадал в цель. И еще одним восхищал бывший взводный - хорошо разбирался в системах оружия, знал их, и свои познания постоянно расширял: <Знакомился я с пулеметами, танками, самолетами на выставке ЦДСА, в Покровско-Стрешневском лагере ОСОАВИАХИМа - везде, где только было можно. Эту работу не прекращал и позднее, в ОСОАВИАХИМе. Бывал я и в музее научно-исследовательского полигона, директором которого был Маркевич. Он часто рассказывал мне о системах, о людях, создавших их. По мере рассказа он обычно извлекал из своих бесконечных ящиков новые и новые штатные и экспериментальные образцы: то пистолеты, то пистолеты-пулеметы, то старинные, то современные системы.. . А главное то, что можно было брать в руки, разбирать и изучать каждый образец, получать подробные и исчерпывающие пояснения>.
Под приглядом опытных товарищей Марголин разбирал до последнего винтика попавшую в его руки систему, тщательно исследовал пальцами детали, узлы, механизмы, отслеживал их работу, потом собирал все обратно. И так делал до тех пор, пока не запоминал всех тонкостей.
В военном кабинете дело было поставлено на серьезную ногу. Занятиями и строевой подготовкой руководили командиры из Реввоенсовета, из стрелкового полка и кремлевские курсанты школы ВЦИК, приходившие сюда по вечерам. Часто заглядывал в кабинет комбриг Смирнский - первый конструктор советского спортивного малокалиберного оружия. Созданные им системы этого класса - винтовки и револьвер <малокалиберный наган> занимали почетное место среди боевого арсенала кабинета. Однажды между ним и Марголиным состоялся такой диалог:
- Сейчас уже никто не сомневается в необходимости развития стрелкового спорта в нашей стране, - говорил комбриг. - Уже есть и конструкторы-оружейники: Токарев, Коровин. Правда, пока основная цель - боевое оружие, но и спортивное уже ждет своего часа: Откуда сегодня знать, кто пойдет по этому пути. Может, вы, а может, кто-то из ваших товарищей?..
- Что вы, Александр Александрович? - Возражал собеседник. - Куда нам - малярам, а мне уж тем более я ведь не вижу.
- Конечно, это вопрос серьезный, но вспомните Эйлера - хоть и ослеп, а каким был математиком! Так что не зарекайтесь:
Пройдет время, и Михаил Владимирович вспомнит эту беседу. А тогда у него и в мыслях не было становиться оружейным конструктором, совсем другое изобретал. Пытался, к примеру, усовершенствовать противогаз, придумал подводную лодку с гребным винтом вокруг корпуса, предлагал снабдить дирижабль самолетными крыльями, заменить балласт воздушного шара установкой для получения водорода.. . И каждый раз оказывалось, что кто-то уже занимался этим или предложения не имели практического смысла.
Много сил у него уходило на то, чтобы найти общий язык с чертежниками и рабочими. Почти не удавалось словами объяснить устройство задуманного механизма, принцип его действия. Он стал лепить детали, узлы, модели и макеты из пластилина, потом из воска - в общем, из таких материалов, которые позволяли некую абстракцию перевести в наглядное изображение. Моделировал затем из дерева, металла, пластмассы.. . В общем, преодолевал преграду за преградой, но удовлетворения это приносило все меньше и меньше. Он все чаще задумывался над бесплодностью своих усилий. Не в том направлении, видно, двинулся, в тупик попал. Тут-то и припомнилось, что говорил комбриг в военном кабинете. Найти точку опоры помогло и общение со стрелками-спортсменами, которое окончательно убедило его: стрелковое оружие именно та область техники, которая нуждается в конструкторских новинках. К тому же она более других ему знакома. Однако открывшаяся перспектива сразу требовала ответа на несколько вопросов. Положим, он мог сделать деревянную или металлическую модель подручными средствами, а где и как - действующую, тем более образец? Нужны производственные условия. А кто предоставит безопасное место для отладочной стрельбы? А базу для хранения оружия?
И снова на помощь ему пришел комсомол, все тот же Замоскворецкий райком. Там посоветовали обратиться в фабзавуч им. Орджоникидзе в Садовниках. Директор этого училища разрешил в неурочное время изготовить образец задуманной Марголиным малокалиберной винтовки. В то время все конструкторы спортивного оружия в основном занимались переделками известных боевых систем, так как считалось, что только такие системы пригодны для тренировок стрелков и не помешают им, в случае необходимости, пользоваться боевым оружием. <Винтовку, которую можно было переделывать не жалея, - рассказывал Михаил Владимирович, - я легко достал в ОСОАВИАХИМе. Работали мы по вечерам до поздней ночи, а были случаи - и до утра. Эскизы делали инструкторы по моим деревянным моделям или слепкам из пластилина. Винтовка была сделана самозарядная с переводом на автоматический огонь. Десять патронов укладывались в приставной, как для пистолетов, магазин>. В марте 1934 года Марголин показал действующую модель этой винтовки председателю ОСОАВИАХИМа Роберту Эйдеману. Тот был поражен: <Вот ведь как получается, - говорил. - Знаю вас довольно давно по работе в Центральном совете, считал неплохим организатором, но никогда в голову не приходило, что вы, оказывается, еще и конструктор. Как вам это удается?> Вскоре после этого Эйдеман просит специалистов Главного артиллерийского управления разрешить Марголину поработать в <стенах> научно-исследовательского полигона. Он трудится там несколько месяцев. Малокалиберная винтовка получилась настолько удачной, что, по заключению специалистов полигона, на ней можно было испытывать качество патронов, включая и иностранные. Но судьба ее складывается несчастливо. Хвалили все, а брать никто не хотел. Некоторые эксперты считали, что самозарядная, тем более автоматическая, винтовка для спорта ни к чему и приведет только к излишнему расходу патронов. Так и пролежала она среди экспонатов выставки ОСОАВИАХИМовской испытательной стрелковой станции в Вешняках под Москвой. А тем временем появились более простые и дешевые системы малокалиберных самозарядных винтовок.
Михаил не отчаивается. Работа на полигоне, по его словам, дала ему очень много: он получил большой запас знаний, у него появились знакомые среди изобретателей стрелкового оружия, широко образованных инженеров, прекрасных товарищей. Он вскоре получил при центральных экспериментальных мастерских отдельный оружейно-конструкторский цех и двух оружейных мастеров.
Здесь он создает четыре свои малокалиберные системы: самозарядный малокалиберный пистолет, однозарядный тренировочный пистолет калибра 4,5 мм, малокалиберный образец пулемета Дегтярева для обучения стрельбе без расходования боевых патронов и малокалиберный карабин.
Современники Михаила Владимировича поражались его силе воли, результативности его работы. <Вспоминая Михаила Владимировича Марголина, - отмечает выдающийся конструктор ХХ века Михаил Калашников, - я думаю, какой же силой воли, страстностью и преданностью делу надо обладать, чтобы переступить через <не могу> и заниматься работой, выполнять такие обязанности, взвалить на себя такой груз ответственности, какой не всякому зрячему по плечу!>
В 1938 году Михаила Владимировича командировали в Тулу, назначив инженером-конструктором КБ, где им был создан самозарядный пистолет. Его испытания проводились весной 1941 года. Пистолет показал себя хорошо. Было решено просить Наркомат разрешить серийное производство этого оружия, но началась война.
Во время войны Марголин занимался спортивным оружием урывками. Он вернулся в Москву и был начальником ПВО жилого сектора. Воздушные тревоги в Москве начались во второй половине июля 1941 года. Однажды во время налета две фугаски попали в соседний дом, начался пожар. В бомбоубежище собрались 120 человек, в том числе жена Михаила с трехлетним сынишкой Сережей. Марголин выводит людей в безопасное место и организует тушение пожара. К слову сказать, он обладал повышенным уровнем пространственной ориентировки. 7 ноября 1928 года шел во главе комсомольского батальона Замоскворечья по Красной площади и провел роты, ни разу не сбившись, парадным маршем. Теперь вот стал поводырем людей, попавших в беду.
После эвакуации в Сибирь он работал на военной базе, на заводе и, наконец, в конструкторском бюро артиллерийского арсенала. Его главный подвиг был впереди.
В 1943 году Михаил Владимирович перешел в опытное конструкторское бюро при Артарсенале ГАУ (Главное артиллерийское управление). Это бюро занималось разработкой и практической проверкой вышедших из строя оружейных механизмов. Здесь он приступил к реализации конструкций, задуманных еще в Туле. Уже в 1946-м изготавливается целая серия малокалиберных пистолетов Марголина, переделанных, как и 10 лет назад, из боевых пистолетов Токарева образца 1933 года. Они сильно отличались от своих предшественников. Вот как объясняет разницу сам конструктор: <В 1937 году я крепил ствол осью затворной задержки и никак не мог добиться достаточно прочного крепления, такого, чтобы ствол был закреплен намертво, а это необходимо, чтобы получить достаточно высокую кучность боя. Теперь я решил вопрос совершенно иначе - приварил ствол к раме пистолета двумя симметричными электросварочными швами, дерзко нарушив тем самым правило, запрещающее какую-либо сварку на стволе в зоне патронника. Но это правило касалось боевого оружия, а в данном случае я рассчитывал, что стенки ствола достаточно мощны и выдержат давление, возникающее при сгорании порохового заряда малокалиберного патрона. И я не ошибся. Затвор нового пистолета при сборке вводился сзади и соединялся с возвратным механизмом при помощи замыкателя>.
Испытания пистолета проводились на <Динамо> и дали хорошие результаты. Эта конструкция понравилась в ОСОАВИАХИМе, оттуда полетела просьба в министерство разрешить массовый выпуск пистолетов. Министерство отказало: мол, произведено огромное количество пистолетов другого конструктора, которые стрелково-спортивные организации не берут, ссылаясь на плохую кучность боя. У Марголина тоже переделка, зачем им еще одна?
Получив от ворот поворот, Михаил Владимирович огорчился, но, поразмыслив, пришел к выводу: действительно, для спортивной стрельбы нужны именно спортивные пистолеты, а не копии боевых. Он рассуждал так: у пистолетов, переделанных из боевых, резкий и тяжелый удар курка, шероховатый и тяжелый спуск, масса других недостатков для точной стрельбы, устранить которые не удается. Какие бы хитроумные штучки ни придумывали изобретатели, форма оружия, ударно-спусковой механизм и прицельное приспособление остаются прежними. Он ставит перед собой цель: создать новый, простой, удобный в обращении пистолет с высокой кучностью боя.
Осенью 1947 года началась напряженная работа над оригинальной автоматической системой спортивного класса. Михаил Владимирович прокручивал в голове все известные ему конструкции пистолетов, придумывал разные системы, варианты механизмов, сравнивал, анализировал, комбинировал, отбрасывал то, что находил неподходящим самозарядному спортивному пистолету. Никаких чертежей, никаких эскизов, только память и зрительное воображение.
Механизм и ствол, подача патронов и сам выстрел - все вырисовывалось у будущего пистолета. Только с прицелом ничего не выходило. Он решил делать пистолет, полагая, что в процессе работы что-нибудь придумается: <Первым делом на стальной пластине выцарапываю контур задуманного пистолета, сверлю в ней отверстия для осей ударно-спускового механизма. Завинчиваю в эти отверстия стальные оси, и надеваю на них детали. Способ такого <изображения> не нов, еще в Туле я не раз пользовался им. Ставлю пружины, проверяю механизм - работает неплохо. Достаю детали, какие надо - меняю, отлаживаю весь механизм до тех пор, пока могу спокойно сказать себе: все в порядке, искомое найдено>.
Потом он пойдет в механический цех и будет битый час обсуждать с разметчиком, как сделать разметку без чертежей. Целлулоидная выкройка им отвергается, слишком на ней все приблизительно. Тогда конструктору принесут два стальных бруска таких размеров, чтобы фрезеровщик мог сделать рамку и затвор, на них будет монтироваться все остальное. Потом он встанет около станка <Деккель> рядом с мастером фрезы, диктуя, насколько отступить от базиса, какой глубины и какой ширины делать паз, где какие соблюсти допуски и тому подобное. Ни чертежей, ни технологии, ни последовательности операций - только устное творчество. Память Марголина не подвела, ни одной ошибки не сделал, диктовал коротко и уверенно, да и мастер оказался не промах - точно выполнял каждое указание. Когда рамка и затвор были готовы, конструктор своими руками обработал рукоятку, просверлил отверстия для осей, сделал пластмассовые щечки и снова - в цех, только теперь токарю наговаривать длину и диаметральные размеры малокалиберного ствола, его Михаил Владимирович позаимствовал у немецкого <Вальтера>, поскольку его калибр - 5,4 мм - и 6 нарезов в канале полностью соответствовали тому, что он задумал. У стволов отечественных винтовок было 4 нареза и более свободный диаметр канала, что понижало кучность боя. Вот так вкратце выглядит рождение концептуально новой и необычной конструкции Михаила Владимировича Марголина.
Как появилась главная общепризнанная изюминка пистолета - прицельное приспособление? В изложении это выглядит так: Михаила осенило в трамвае, когда он ехал на работу. В голове вдруг возникла готовая и собранная система. Марголин едва дождался своей остановки и помчался в цех, где с помощью слесаря Евгения Федорова поставил, наконец, в работе точку. Прицел был установлен на основание, намертво закреплен на рамке пистолета, по которой свободно двигался затвор. Через несколько дней пистолет был испытан в тире, кучность удовлетворила стреляющих. И он <пошел по рукам>. Начальник Главного артиллерийского управления генерал-полковник Волкотрубенко, держа новую модель в руках, сказал: <Поймал-таки жар-птицу Марголин!>
И вот утверждены технические требования к спортивному пистолету, оформлен и отправлен заказ в Ижевск. Первая опытная партия - пять экземпляров - была готова в самом конце 1947 года и успешно прошла заводские и полигонные испытания. Пистолет получил официальное наименование - <самозарядный спортивный пистолет калибра 5,6 мм конструкции Марголина>. Это произошло осенью 1948 года. Тогда же Михаил Владимирович получил авторское свидетельство. Пистолет понравился всем: точностью боя, простотой конструкции, тем, что удобно <сидел> в руке, легко разбирался и собирался, из него было легко стрелять и попадать. Для знатоков преимущества этой оружейной системы перед другим оружием такого рода были очевидны и неоспоримы. Но его запуск в массовое производство неожиданно застопорился. Ходят байки, что внедрение нового перспективного оружия саботировали чиновники, которых потом наказал сам Берия. С этим связана такая история: некто положил однажды на стол товарища Берии опытный образец <Марголина МЦ>, а с ним вместе и справку о его боевых качествах. Лаврентий Павлович любил пострелять, хотя мазила был еще тот. Опробовал он пистолет в тире и обнаружил, что сразу попал, куда стрелял. Это ему понравилось, и остаток дня он палил, изведя гору патронов. Правда это или выдумка, как знать, однако пистолет в 1949 году был запущен в серийное производство и прочно вошел в спортивно-тренировочную практику.
Блестящее <боевое>, точнее спортивное, крещение Пистолет Марголина прошел в 1954 году на чемпионате мира по стрельбе в Каракасе. На его счету мировой рекорд и золотые медали, оставленные далеко позади <кольты>, <вальтеры> и <хеммерли>. Сенсацией на чемпионате стало известие, что разработчик уникального пистолета - слепой конструктор.
По замечанию Михаила Калашникова, дружившего с Марголиным, тот <почти никогда не рассказывал о том, сколько неудач довелось ему пережить на тернистом пути конструирования, сколько обидного недоверия пришлось перенести от чиновников>. И в его воспоминаниях об этом - ни слова.
Специалисты утверждают, что Михаилу Владимировичу Марголину удалось создать такую оружейную систему, какую не смог придумать никто ни до, ни после него. Перечисляя все ее особенности, они отмечают идеальную сбалансированность пистолета. И объясняют это рядом свойств, характерных для незрячих людей, в частности, обостренным пространственно-координационным чувством равновесия. Кроме того, Марголин, по их словам, благодаря слепоте развил в себе потрясающую способность ощущать силу пороха, сопротивляемость металла, чувствовать импульс массы каждой детали, смещающей оружие при стрельбе. Интуитивно улавливая взаимодействие этих импульсов, он их состыковал так, что они поглощали друг друга при движении деталей во время выстрела. Это, в свою очередь, позволило ему безукоризненно подогнать стальную конструкцию к руке человека: ну, и т. д. Много красивых слов о <рефлексе преодоления преграды>, <мобилизации внутренних ресурсов>, <таланте высшего уровня>: Сам-то Михаил Владимирович относился к этому проще. На вопрос, как это удалось, говорил: <Иные ищут ответа в какой-то одаренности. Дело вовсе не в этом. Передо мной была совершенно ясная и отвечающая моим убеждениям, моему мировоззрению цель, и я со всей силой, со всем упорством добивался ее осуществления. Цель была в том, чтобы принести больше пользы Родине на конкретном участке - в оборонной работе: и жить в полную мощь человеческих сил, не допуская ни малейшей скидки на инвалидность>.
Марголин сконструировал 28 оружейных систем, в серийное производство пошли не все, но в каждой его разработке было всегда что-нибудь оригинальное, он мыслил нешаблонно и всегда придумывал что-то свое. Так, получив в 1955году под свое начало небольшое конструкторское бюро в Тушино при научно-исследовательской стрелковой станции ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту), Михаил Владимирович осуществляет несколько интересных работ. Создает однозарядный пистолет <Заря> для начинающих. Впрочем, на нем тренировались и многие спортсмены-разрядники. А затем из-под его рук выходит духовой пистолет МГ-60, который много лет потом <работал> в различных тирах.
Вокруг личности Марголина сложилось множество легенд. Рассказывали, что он получил высокое воинское звание генерал-лейтенанта. Что его изобретение было удостоено не то Государственной, не то даже Ленинской премии. На самом же деле Михаила Владимировича наградили, но всего лишь званием "Заслуженный изобретатель РСФСР".
Его главная удача - спортивный малокалиберный пистолет калибра 5,6 мм - стал неотъемлемой принадлежностью спортивных секций в школах, ДОСААФ, военкоматах, в структурах боевой подготовки армии, милиции и контрразведки. Ведущие спортсмены СССР и России несколько десятилетий подряд успешно защищали честь нашей страны, выполняя упражнения из этого пистолета.
С середины 50-х годов начался выпуск варианта пистолета для особо точной стрельбы - с компенсатором на конце ствола, так называемый пистолет МЦ. С того же года выпускался вариант пистолета для скоростной стрельбы по нескольким силуэтам. Эти изделия под названием МЦУ применялись в спортивной практике с заводскими и самодельными компенсаторами. Скоростное стрелковое упражнение, которое выполнялось по олимпийской программе (оно так и называлось <Олимпийка> ) было очень сложным и ответственным. Попытки создать для скоростной стрельбы другие пистолеты предпринимались и у нас, и за границей. Но мастера-стрелки, поработав с этими системами, заявляли, что оружие неплохое, но чего-то в нем не хватает. И возвращались к <Марголину>. Особенно хорошего качества были пистолеты выпуска конца 50-х - начала 60-х годов. Они изготавливались из высококачественной стали при очень строгой обработке канала ствола.
В наше время пистолет Марголина производится только под маркировкой МЦ в упрощенном варианте, без предохранителя. По технической схеме пистолета Марголина сейчас выпускается газовый пистолет ИЖ-77. Имеется также вариант короткоствольного пистолета под названием <Марго>, стреляющий патронами кольцевого воспламенения. Автоматические малокалиберные пистолеты появлялись и на Западе - они имели красивый и грозный вид, но как спортивно-тренировочное оружие не годились. Выплывали и малокалиберные револьверы - бой их был точнее, но конкуренции с <Марголиным> они не выдерживали. За границей не любят упоминать про русское оружие, но пистолет Марголина есть почти в каждом спортивном тире. Кстати, простой и удобный прицел Марголина тихо и спокойно перекочевал на немецкий спортивный Вальтер. А также на малокалиберную итальянскую Беретту, на ряд моделей спортивного оружия бельгийского, французского, испанского производства. Владельцы оружейных магазинов в западных странах с удовольствием закупают пистолет Марголина для реализации. В Латинской Америке, где в шоу-бизнесе не запрещены смертельные номера, этот пистолет используется цирковыми артистами для демонстрации номеров сверхметкой стрельбы.
Марголин: Во всем мире не было слепых оружейников, кроме него. Но и по мужеству, силе духа, целеустремленности это был редкостный человек.
