И не только безбрачия. " Легенды передают, что в старину в башнях жили сорок батырты (богатырей). Батырты сменялись и после того, как юноша уходил в батырты, родители не имели права встречаться с ним, пока не пройдет его смена. Передают, что одна мать пожелала повидать своего сына до возвращения, подошла к крепостной башне и стала звать его по имени. Стражники услыхали это, отрубили руку ее сына и бросили матери с башни, крикнув: <Вот смотри на то, что можно видеть у твоего сына>.
Полетела звуковая карта на ноутбуке, а на другом вчерась сынуля экран хлопнул.. поэтому немогу разобратся, кто такой Курбанкадиев ( подскажите если нетрудно кто он и когда там появился), но похоже в 60-80-х там его небыло.. в Амузги тогда работал единственный кузнец Курбан Рабатов, вот о нём и о Амузги глава у моего однофамильца, но чуть более чем на три десятка меня постарше, писателя оружиеведа - А.Кузнецова, его книга вышла в 1984-м в Германии, у нас тогда оружейную тематику не жаловали (или про порочную политику государства, посчитали перебором).. пререиздали книгу в России только через четверть века, в 2009-м.
Я прошу тебя: повремени Вскачь коней бросать, паля из ружей, Амузгинской сталью не звени, Не дыши с вершин каленой стужей.
Расул Гамзатов
- Кавказские сабли и кинжалы самую лучшую сталь имели, дамас+скую и амузгинзкую, - втолковывал мне в автобусе попутчик, жи+тель дагестанско-го селения Уркарах. - Теперь такую не делают. Секрет забыли. Это категорическое заявление несло в себе небольшую долю истины, но только лишь небольшую. Даже даргинцы и кубачинцы ста+ли забывать об ис-кусстве изготовления клинков, искусстве, принес+шем им некогда мировую сла-ву. Булат, дамаск, амузгинская сталь.. . понятия эти со временем стали смеши-ваться, путаться. Лучшими клинками Востока были, конечно, булатные. О бу-латах мы еще по+говорим и довольно подробно. В Дамаске не умели изготавли-вать настоящего булата, там ковали сабельные клинки из индийского бу+лата, привозимого в Дамаск в стальных лепешках, разрубленных на+двое, - в "вутцах". Выковывали, бывало, из индийского булата клинки для сабель, как мы знаем, на Кавказе и даже в Мо+скве, царь Алексей Михайлович был большой знаток и любитель бу+лата. А вот амузгинские клинки, амузгинская сталь в виде свароч+ного булата - чисто дагестанское искусство. Действительно утра+ченное ныне. Но не из-за потери секрета /секрет невелик/ - из-за потери спроса. Когда, подъезжаешь к знаменитому селению Кубачи, знакомому уже чи-тателю, кажется, что дальше дороги нет и не может быть. Селение стоит на са-мо на вершине горы. Куда же дальше?! А мне на+до было в этот раз дальше - в Амузги. Я давно мечтал там побы+вать, но как-то все не получалось.. . Для того чтобы добраться до Амузги, надо было затратить целый день и отнять этот день у Кубачей. А Кубачи настолько интересны сами по себе, что оста+вить их на день совершенно невозможно. И тогда я решил выбрать время и поехать в Да-гестан специально для того, чтобы увидеть, наконец, Амузги. Из Кубачей в Амузги ведет тропа. Она вьется вдоль камени+стых склонов, уводит в другое ущелье. Так что не приходится ни спускаться, ни подниматься, только огибаешь вершины гор. Слева - обрыв, справа - аккуратно выложенная из камней стена. Это для того, чтобы камни со склонов не падали на дорогу. Сколько лет назад, сколько сотен лет назад уложены эти камни? Чьими руками исполнен этот гигантский труд? Чуть ниже тропы лежит старинное кладбище. Ученые расшифровали на могильных плитах этого кладби+ща надписи ХП-ХШ веков. Кладка стены заросла дерном и мхом, и она давно уже стала неотъемле-мой частью самых гор, самой приро+ды. Выходы родников на тропе забраны в каменные ниши, устроен+ные также давным-давно, но служащие людям и те-перь. Неподалеку от старинного кладбища стоит развесистое священное дерево, все увешанное разноцветными тряпочками, словно новогодняя елка. Когда-то эта тропинка была оживленной дорогой, по ней без конца шли нагруженные железом лошади, сновали вперед-назад оза+боченные, но не поте-рявшие в своих заботах достоинства люди. В Амузги везли железо, а обратно - сабельные и кинжальные клинки. В Кубачах эти клинки приобретали рукоятки и ножны, украшен+ные серебром, глубокой гравировкой, чернью, золотой на-сечкой, эмалью. Кавказу нужно было оружие, много оружия. Ведь каждый кав+казский мужчина, какой бы национальности он ни был, имел несколь+ко кинжа-лов и саблю. Поскольку оружие определяло лицо человека, его богатство, по-ложение в обществе, каждому хотелось иметь ору+жие самое лучшее. И не толь-ко для красоты. Как ни красиво было украшение, все равно больше всего в оружии ценился клинок, каче+ство стали. А лучшей сталью могла быть только амузгинская. Амузгинские клинки шли и на внешний рынок, на Восток, в Ев-ропу, ими пользовалось русское казачество. Вид на селение Амузги открывается сразу же, как входишь в ущелье. Но видно его издалека, при последнем повороте дороги - Амузги как на ладони. Над пропастью, обрывающейся к реке, полу+разрушенная боевая башня, порос-шая оранжевым лишайником крепост+ная стена, развалины древних жилищ. Все это на фоне неба и снеж+ных гор. Сейчас здесь живут всего несколько человек. Внизу у реки и чуть выше по ущелью видно новое селение с одинаковыми двухэтаж+ными домами из бе-лого камня - Шири. Селение Амузги покинуто людь+ми окончательно в пятиде-сятых годах. Г.Сазонов побывал здесь в 1936 году. Селение было еще живо, мастера работали, и хорошие мастера. В тридцатые годы здесь было 40 дворов и более двухсот жителей. Значитльно меньше, чем раньше. В 1880 году тут было 250 дворов, в 1895 - 212, в 1904 - 203 двора. И все жители участвовали в производ-стве клинков. Дети начинали тут работать с семи лет. Еще в годы Великой Отечест+венной, войны здесь ковалось холодное оружие. В 1949 году селение насчитывало более пятидесяти кузнечных мастер-ских. Ничто так не способствует разрухе и запущению как порочная политика государства. Но Амузги еще жило: из рыжих развалин подымался в небо ды+мок. Я пошел на него, вышел к целому жилому дому и познакомился с послед-ним амузгинским кузнецом. Спрос на клинки, оказывается, еще есть, неболь-шой правда, но есть. Кубачинский художественный комбинат изготавливает кинжалы как сувенирные изделия, для по+дарков, для кавказских ансамблей песни и пляски, на выставки, и для экспорта. В общем, нужда в клинках есть. А раз есть нужда, то должны быть и кузнецы. Зовут кузнеца Курбан Рабатов, ему 75 лет. Тем не менее, дом Курбана полон его детей школьного и дошкольного возраста. - Делаете кинжальные клинки для комбината? - спрашиваю я. - Да, я кузнец. И отец мой был кузнецом, и дед, и отец деда. А ты кем ра-ботаешь? - Я писатель. - А кем работаешь? - Писателем и работаю. Старик многозначительно хмыкает: - Какая же это работа?! - Пишу для журналов, книги пишу. Разве это не работа? Курбан пожимает плечами. - Может быть, теперь это и работа, - говорит он, - только работают люди руками. В колхозе, на машине, или в кузнице. - От такой работы у меня осталось только название, - смеюсь я, - моя фа-милия Кузнецов. - Значит, отец твой был кузнецом или дед, - говорит старик и соглашается показать мне свою кузницу. Здесь все как было в старину. Горн, раздуваемый вручную ме+хом. Не-сколько необычно для нас выг+лядит место кузнеца: возле стоящей на земле низкой наковальни вырыто две ямы. В одной из них сидит кузнец, а в другой помеща+ется его помощник. Помощником у Курбана его шестнадцатилетний сын Шахмардан. Наковальня располагается на уровне пояса масте+ров. Курбан показал мне свой обильный инструмент, называя его на своем языке. К сожалению, я не записал эти названия. Это были напильники, зубила, точило, молоты и молоточки, щипцы для вынимания раскаленного металла из горна, приспособление для прорезывания в клинках дол, специальный камень для шлифовки дол и деревянные бруски с углублением для клинков. В них они шлифовались. Курбан сказал, что инструмент еще дедовский. Посмотрел я и клинки. В форме этих кинжальных клинков, в вырезанных чуть сбоку долах, в узком жале да и во всем их обли+ке сохранены амузгинские традиции. Просто поразительно, до чего же живучи традиции! Хорошие клин-ки, но ни в какое сравнение со старыми они, конечно, не идут. Какие-то они блестящие, легковес+ные, несерьезные. О самой стали, о рабочих качествах этих клин+ков и говорить нечего. Курбан выковывает их из железных <уголков>, ко-торые ему привозят из Кубачей. Да качество стали и не имеет значения в суве-нирных изделиях, был бы вид. А вид есть. Я стал расспрашивать кузнеца о том, как изготавливались зна+менитые амузгинские клинки "сварочного булата". Он подробно рас+сказал мне об этом. В старое время клинок, прежде чем выйти из рук мастера, дол+жен был пройти тринадцать стадий обработки. Сначала выковывали "сварочное железо". Для этого брали три сорта стали. Крепкая сталь для лезвия называлась "антуш-кой", обозначим ее буквой "А". Мягкая сталь, употребляемая: для оплошной части клинка, называлась "дугалала" /"Б"/. А самый крепкий сорт стали, упот-ребляемый на подложку, назывался "альхана" /"В"/. Сталь эта выкладывалась по+лосами в порядке А-Б-А-В-А.. . и т.д. Зажав щипцами стопку сложен+ных в та-ком порядке стальных полос, кузнец клал их в горн, и рас+каленными переносил на наковальню. Полосы сковывались и получа+лось "сваренное железо". Даль-нейшая многократная перековка давала уже "сваренную ветку". Затем выковы-валась форма кинжала, его жало и узкий стержень для рукоятки. Особым стальным резцом выструги+вался вручную желобок с двух сторон, но не один над другим, а чуть сбоку. Курбан показал мне, как это делается. Дальше шла обточка и чистка железным скребком до зеркального блеска, прокаливание и закалка в воде, налитой в деревянное корыто. После закалки клинок получал синеватый тон. Шлифовка, чернение купоросом и по+лировка, деревом. После всех этих операций на клинке проявлялся крупнорисунчатый "дамаск" - узор в виде извилистых и круто завер+нутых в отдельные клубки линий. Такая сталь была чрезвычайно крепка и в тоже время эластична. Саблю можно было но-сить, обер+нув вокруг пояса, и ею же рубить кости. При ударе такого клинка о клинок с плохой сталью на амузгинском клинке не оставалось ни+каких следов. Работа была весьма трудоемкой, на выработку одного хорошего сабель-ного клинка мастер затрачивал восемь дней. Делалось на со+весть. Ну и, понят-но, у каждого кузнеца имелись свои секреты, один умел придавать различные оттенки стали, другой - варьиро+вать рисунок "дамаска" от самого крупного до самого мелкого, тре+тий - лучше других знал секреты сочетания стальных полос и т.д. Стоили такие клинки дорого и были вечны. У меня есть нож амузгинской стали, неказистый нож, с обломанной рукояткой из старой кости. Я легко от-крываю им консервные банки и никогда не точу, он и так всегда острый. Уходя из Амузги, я испытывал чувство удовлетворения: во-пер+вых, я увидел, наконец, это знаменитое селение; во-вторых, узнал кое-что новое и, в третьих, было приятно, что Амузги еще живо, маленький огонек единственной кузницы еще теплится. И думаю, не погаснет: спрос на сувенирные кинжалы растет. Современные кубачинские кинжалы, прекрасны так же, как и все ос-тальные ювелирные изделия аула. И как приятно, что, беря в руки такой кин-жал, замечательное произведение ювелирного искусства, мы можем сказать так же, как сотни лет тому назад: "Отделка кубачинская, клинок амузгинский". В моем представлении, счастлив тот человек, который может над своей кроватью повесить кинжал, шашку и пистолет кубачинской работы. Они укра-шают дом ничуть не хуже кар+тин известных художников и напоминают нам о нашей истории, о русских поэтах и писателях, служившихъ на Кавказе в сере-дине Х1Х века. Человеку же, обладающему некоторой фантазией и воображе-нием, такая вещь говорит куда больше, чем иная картина.
Полетела звуковая карта на ноутбуке, а на другом вчерась сынуля экран хлопнул.. поэтому немогу разобратся, кто такой Курбанкадиев ( подскажите если нетрудно кто он и когда там появился), но похоже в 60-80-х там его небыло..
""Клинок идет не к каждому" В кузнице за сто. Эту температуру представить нельзя, ее буквально осязаешь. Кажется, что плавится все вокруг - и ты сама. Размеренно бьет молот по наковальне. Кузнец набирает в легкие раскаленный воздух и шумно выдыхает в такт ударам. Вверх - вдох, вниз - выдох. Если он собьется с ритма и неправильно выдохнет - просто сгорит изнутри, во всяком случае, так когда-то считали его предки. Для меня и пять минут в кузне - подвиг. А для кузнеца здесь начинается день и здесь же день заканчивается. Каждый месяц в огне рождается новый клинок. Для кузнеца его клинки - живые. Они рассказывают ему о людях, которым будут принадлежать. Иногда дело спорится - клинок варится легко, заточка и обработка идут быстро и чисто. Значит, человек, заказавший клинок, достойный. Бывало и наоборот. А однажды случилось небывалое - клинок сломался под молотом. Работа была отложена. Заказчик снова пришел через месяц с просьбой все-таки выковать кинжал. И снова сталь лопнула. Тогда кузнец сказал: "Клинок к тебе не идет, я не буду его мучить". Кузница - это храм. Сюда нельзя заходить со спиртным, и если выпил, даже немного,- тоже нельзя. На наковальню можно класть только хлеб или Коран. Здесь нельзя не только ругаться, но и думать о плохом. "Если работаешь, надо освободить себя от мыслей,- говорит кузнец.- В горне 1200 градусов, в помещении - 100-120, и в этой температуре ты должен быть чист, как младенец. Я объяснить не смогу, почему это так, но это так и не иначе". Когда-то профессиональный фотограф Гаджи Курбанкадиев, отдавший фотоделу 21 год, и представить себе не мог, что он когда-нибудь не то что выпустит из рук фотоаппарат - забудет о нем навсегда.
История мертвого села
Я давно уже поняла, что Дагестан - место уникальное. Не потому, что здесь начался российский ваххабизм и здесь его впервые в мировой истории стали давить танками, и не потому, что как раз в Дагестане началась вторая чеченская война. С тех пор, как у меня появились там друзья, я узнала, что в республике проживает около 100 диаспор и что каждое дагестанское село действительно уникально. В одном, к примеру, жители - первоклассные канатоходцы (видимо, это связано с многовековой историей народа, поселившегося высоко в горах). В другом на протяжении тысячелетий ткут драгоценные шали - говорят, сегодня цена одной такой колеблется от двух до пяти тысяч долларов. Есть кубачинцы, которые издревле слывут превосходными ювелирами, их предки еще в бронзовом веке делали украшения умопомрачительной красоты - сейчас этот промысел воссоздают местные мастера. И есть амузгинцы, еще в VII веке прославившие свою родину кузнечным ремеслом,- амузгинская сталь считалась аналогичной дамасской, только более редкой. Говорят, амузгинские клинки имели Чингисхан, Батый и Александр I. Еще в начале XX века этим ремеслом промышляло все селение. В 1937 году амузгинцев, которые жили на равнине, выслали в Чечено-Ингушетию, на двухкилометровую высоту. Перемена климата погубила около 70% переселенцев. Оставшиеся в живых амузгинцы стали возвращаться на родину. Среди них был и дед Гаджи Курбанкадиева. "Когда мой дед увидел, что род вымирает, он повел всех назад, но в Амузги их не пустили. И тогда все пошли в Огульский район и в другие районы. Так амузгинцы ассимилировались с разными народностями Дагестана. А потом мы уехали в Киргизию. Там я вырос и получил образование. А наше Амузги стало мертвым селением",- рассказывает кузнец. Примерно тогда же, в 60-х годах, были утрачены древние секреты ремесла (амузгинские клинки сравнивают по качествам с легендарными японскими). Амузгинцы так и не поняли, за что их род подвергся репрессиям. "Может быть, за редкий талант, а может, за связь с холодным оружием,- говорит Гаджи.- Тогда ведь везде видели заговоры и перевороты".
Три грани, покорившие Париж
В начале 90-х известный фотограф Гаджи Курбанкадиев удивил весь Каспийск, в котором к тому времени жил около десяти лет. Он бросил работу, друзей и почти перестал выходить из дома. Впрочем, несколько раз его видели в городском парке - Гаджи обходил деревья, стучал по стволам, гладил кору - как выяснилось позже, таким вот образом искал древесину на уголь. А потом фотограф вообще исчез. Городок маленький, и говорили разное - что он сошел с ума, что его бес попутал, что тяжело болен.. . А Гаджи с раннего утра до поздней ночи работал в плохо оборудованной кузнице, ища рецепты предков-кузнецов и пытаясь понять, что же он делает не так. Больше года семья жила только на детские пособия. Жена Хадижат, молодая, веселая и энергичная, мужу не мешала, а соседям и родственникам, осуждающим "бездельника Гаджи", говорила одно: "Он знает, что делает". - Мне было за 40, когда я начинал,- вспоминает Гаджи.- Надо мной смеялись все. Я никогда не занимался ремеслом и, кроме фотографии, ничего не умел. Отец сказал, что это бесполезно. Брат сказал: "Скорее ишак на дерево залезет, чем ты станешь мастером". Я никогда не учился кузнечному делу. Но в один день меня как осенило - я каким-то внутренним зрением увидел это: металл в огне и молот в моей руке. И у меня что-то перевернулось внутри, я понял, что должен делать именно это. Как будто всю жизнь я жил под стеклянным колпаком и только сейчас вдохнул воздух. Может, это все потому, что я с детства впитывал информацию об амузгинцах, слушал разговоры взрослых об этом искусстве. Иначе объяснить все равно не смогу. Я работал интуитивно - ковал, ковал и ковал. Я смотрел сначала в себя, внутрь и видел там то, что должен делать. Поначалу я приспособился привязывать молот к руке, чтобы не выпадал - рука слабая, к фотоаппарату только и была приучена. Наконец он выковал свой первый клинок. Точно такой же, с каким его дед в 1936 году ездил в Париж на выставку ЭКСПО-36. - Я многое открыл тогда для себя,- вспоминает Гаджи.- Понял, что сначала должен найти огонь в себе самом, внутри. И потом послать его в горн. Когда начинаешь варить сталь, надо погрузиться в себя, увидеть клинок в трехмерном виде и только после этого приступать. Знаете, что в переводе означает слово "Амузги"? Оно означает "три грани". Понимаете? Целый род был назван в честь трех граней клинка.
Природное чутье
Первые два года кузнец свои клинки дарил, потом продавал за бесценок. Один знакомый купил у Гаджи кинжал за 8 рублей, а спустя несколько лет, узнав о славе мастера, продал его за $800. На самом деле зря - сейчас булатный клинок производства Гаджи Курбанкадиева стоит от $1500. Что особенного в этой стали? Об этом могут долго рассказывать специалисты и фанаты-коллекционеры. Например, что технология изготовления амузгинской стали на 95% идентична японской. Что для сварки одного клинка необходимо наложить одну на другую 300 тончайших пластин металла. Что при тысячекратном растяжении на металле не образуется швов и трещин. Что амузгинский клинок выдерживает любые нагрузки, например поперечный удар, а также перерубает гвозди и болты, при этом на лезвии не остается зазубрин. Что любой заводской нож, даже очень высокого качества, ломается с двух ударов молота, а булатная сталь Гаджи только гнется, и форму ножа можно быстро восстановить. То, что эта сталь никогда не теряет своих свойств,- ее главное достоинство. Официальное признание пришло к Гаджи в 1998 году, когда он уже был известным в Дагестане мастером. Кузнеца вызвал к себе председатель госсовета республики Магомедали Магомедов и спросил: "То, что про тебя газеты пишут,- правда?" Газеты писали, что кузнец-самоучка открыл рецепт древней амузгинской стали. В результате Магомедов распорядился создать специальную комиссию, которая должна была изучить амузгинский кинжал VII века, хранившийся в краеведческом музее, и сравнить его с новеньким клинком из горна Гаджи. В комиссию вошли академики, доктора технических наук, научные сотрудники кафедры технологии металла Дагестанского университета и центра высоких технологий Института физики, сотрудники Министерства культуры, историки и художники-ювелиры. Специалисты, потрясенные результатами исследования, спрашивали кузнеца: как он, не имеющий технического образования, смог разработать рецепт столь потрясающего сплава? "Наши деды работали без формул, природным чутьем и никогда не ошибались" - примерно так отвечал Гаджи. Заканчивался трехстраничный отчет комиссии следующим выводом: "Вышесказанное позволяет сделать заключение об идентичности технологии Гаджи Курбанкадиева технологии изготовления контрольного образца, представленного Дагестанским краеведческим музеем". Так кузнец-самоучка стал знаменитым. С годами рука окрепла, а пальцы научились видеть - именно так называли древние амузгинцы умение на ощупь определять состав стали и "ловить" десятые доли миллиметра (разумеется, в ходу были другие термины). За последние пять лет в его доме побывало много коллекционеров, в том числе из Европы и США. Несмотря на то что куется клинок примерно три недели, клиенты ждут выполнения заказа четыре-пять месяцев. На амузгинскую сталь - очередь. К тому же Гаджи стареет, сил все меньше, и времени на работу уходит все больше. В Дагестане Гаджи Курбанкадиева знают все, гордятся им и говорят: "Дай Аллах Гаджи прожить сто лет". Но ничто не вечно. Не станет кузнеца Гаджи - и, может статься, не будет и искусства Амузги. Законы рода запрещают мастеру обучать своему ремеслу чужаков - только амузгинцам разрешено перенимать древние секреты. А их осталось мало, и еще меньше тех, кого прельщает тяжелая работа кузнеца. Трое старших сыновей, давно покинувших родной дом, интереса к кузнечному ремеслу никогда не проявляли и занятие отца воспринимают скорее как хобби. Только жена Гаджи, пережившая с ним самые трудные годы, часто вспоминает о том, как увлечение мужа, казавшееся поначалу странным, спасло семью от нищеты. - Жили у нас в доме двое ребят-амузгинцев,- рассказывает Хадижат.- Гаджи их учил, но они нетерпеливые оказались. Хотели сразу научиться ковать и деньги зарабатывать. Когда поняли, что это дело не одного года, ушли. Впрочем, кузнец сильно не расстраивается - у него подрастает младший сын, тоже Гаджи. И в кузницу каждый день они уходят вдвоем. Гаджи-младшему занятие отца нравится. - У моего народа есть предание,- говорит кузнец Гаджи Курбанкадиев.- Когда-то на полях Корана в древнем Амузги кто-то написал, что село умрет два раза - от болезней и злой силы. И два раза возродится. Первый раз это было, когда в 1958 году в мертвое село вернулось несколько десятков семей, в том числе и наша. Три года прожили, новое поколение амузгинцев появилось. Потом село назвали бесперспективным, и нас снова изгнали. Я не знаю, может быть, возрождение еще будет - сейчас в Амузги, кроме развалин древней крепости, ничего нет. Но иногда мне кажется, что найденное мною ремесло и есть новое рождение Амузги. Сталь рождается в огне, и Амузги, получается, возродилось в огне. И я очень хочу, чтобы больше моя родина не умирала."
Добрый день Марат!Впервую очередь хочу выразить большое УВАЖЕНИЕ ВАМ за то что продолжаете и чтите традиции своих предков, в нынешнее время всё меньше людей задумываются об этом, так держать!!!! Звать меня Николай, мой земляк( Алексей-Карагоз) посоветовал к вам обратиться. У меня есть кавказский клинок(преобрёл не так давно), рукоять и ножны я делаю сам, мне нужны оковки на ножны,скоько это стоит?, материал?. С УВАЖЕНИЕМ Николай.
"Даян-Дулдурум, как рассказывал нам немногословный старожил Хасбулат, в те дни сразу примкнул к партизанам и стал ковать знаменитые и по сей день шашки из дамасской стали. Недаром, значит, он причисляет себя к потомкам знаменитого кузнеца Али-Асхаба, донесшего до нас секрет дамасской стали, утраченный и самими арабами.
Слух об этих шашках прокатился по горам, как гром, и всем стало понятно, что не мужчина тот, кто ими не владеет. И, конечно же, на всех знаменитых базарах, таких, как цудахарский, хунзахский, акушинский или кубачинский, цена на кинжалы и шашки других мастеров сразу упала. А дядя мой - да продлятся годы его! - гордился этим и продавал оружие с личным клеймом, на котором были вычеканены слова: <Лучше умереть со славой, чем стать на колени перед врагом!>
Но вот некий Чупалав из Харбука ухитрился подделать это клеймо и стал продавать свои изделия, выдавая их за шашки Даян-Дулдурума. Как-то на цудахарском базаре мой дядя случайно услышал слова: <А вот кому шашки, кованные Даян-Дулдурумом!>
Взял одну из них дядя, вытянул из ножен до половины, посмотрел на клеймо с арабскими письменами и сразу узнал подделку. Не зря же знатоки говорят, что арабская грамота удивительна: стоит мухе оставить свой след на букве, как весь смысл меняется.
- Сколько же стоит эта шашка? - спросил Даян-Дулдурум, не выдавая себя.
- Всего в три раза дороже обычной! - ответил Чупалав из Харбука.
Дядя заплатил запрошенную цену, потом на виду у зрителей выхватил из ножен собственную шашку и, держа в левой руке только что купленную, одним ударом перерубил ее пополам вместе с ножнами.
Зрители только ахнули. А дядя, обращаясь к лжекузнецу, сказал:
- Я не упрекаю тебя за то, что ты бессовестно спекулируешь моим именем. Не говорю и о том, что ты бесстыдный лжец и обманщик. Но мне горько, что, когда враг стучится в наши двери, ты вооружаешь воинов негодным оружием."
В серебряном поле на тройной зеленой горе с плоскими вершинами - черная наковальня с пылающим на ней червленым пламенем между стоящими на боковых вершинах червлеными же мурованными зубчатыми башнями с черными окнами; вверху все сопровождено черным орлом с распростертыми крыльями, держащим в лапах два опрокинутых золотых кинжала накрест, причем их касается пламя. Щит увенчан муниципальной короной установленного образца.
Ну и герб Дахадаевского района в который входит оружейный треугольник.
Герб района представляет собой круглый двухцветный (лазоревый и зеленый) щит, в центральной части на фоне лазоревого неба изображен золотой орел в полете, удерживающий когтями золотой кинжал в ножнах. Над ним - золотой диск солнца, окаймленный спиральным орнаментом. В нижней части щита изображены зеленые горы с тремя снежными вершинами. Щит увенчан башней с пятью зубцами. Обрамление герба (то, что не входит в герб): по кругу проходит темно-зеленая лента с надписью золотыми буквами: <Дахадаевский район 1929 и кубачинским орнаментом>. Вокруг ленты изображены два рога, из которых выходят пальметта, колосья пшеницы на зеленом ростке. Между рогами внизу изображена голова коровы.
Отойдем немного от даргинского треугольника в Аваристан. Вот про аул Гоцатль, там правда клиночников нет одни отделочники. tushisvet.livejournal.com А вот и усто Магомед Магомедов за работой. "- Я вам знаете, что скажу: Ювелир богатым никогда не будет, но и бедным не станет, семью прокормит, - Магомед говорит, склонившись над незаконченным кинжалом. На пальцах правой руки специальные чехольчики, чтоб не пораниться, остроту штихеля привычно проверяет на ногте, - Люди сейчас потянулись к старине, женщины просят грубоватые браслеты, какие носили их прабабки, тяжелые серьги. А многие мужчины заказывают перстни-печатки со специальным рисунком, который наносится в пятницу с утра до обеда. Это такие типа защищающие знаки. Как говоришь? Обереги? Да, они. Еще пистолеты, ружья заказывают, кинжалы, сабли. Клинки мы сами не делаем, везем из Харбука, Амузги, от тамошних мастеров, а наше дело - ножны и рукоять. Аварский орнамент - чем отличается, знаешь? На кубачинском все мелочью идет, смотри, а у нас крупный и только внутри этого крупного уже эта мелочь. Я вообще-то стараюсь рисунок не повторять, каждая работа - новый орнамент, у меня несколько общих тетрадей с рисунками... "
Хоть что-то написал, другие и такого не напишут а тут все таки пара фото по теме прибавилось. А так, хIянчи хIясибли уста вала - что про него писать, он сам про себя в металле напишет.
Пойдут такие имена ? Верхний и нижний твоего тезки Тимура работа. Средние Алмасова Ахмедхана и Алиханова Ахмеда слева направо.
