Ни о чем.

Для всех бродяг с форума.
Давно написал, но че-то не хотелось выкладывать: а тут <сытый, удовлетворенный и нагулявшийся> отчет Сани Онемена раздразнил. Пока он рождает продолжение, выложу. Не все сейчас могут сорваться в заветные ебеня: может еще кому соли на сахар насыплю )))

Куда-то уже зачем-то хочется. Непонятное беспокойство просыпается к исходу зимы у перелетных птиц и некоторых представителей вымирающего племени диких путешественников. Не дает покоя, зовет куда-то в непонятную даль непонятно зачем, ведь ничего материального оттуда не притащишь, просто убъешь время, ноги и деньги; обыватель посмеется или покрутит пальцем у виска - больной человек. И черт с ним, с обывателем.
Прямо сейчас в эту самую даль, конечно, не попасть; но кто может запретить побывать там хотя бы виртуально: погуляем?

В горах лето. В горах цветет багульник. Багульник бывает не только в песне, он и вправду цветет на сопках. На самом верху. Маленький, словно игрушечный, такой хрупкий и уязвимый, он цветет, открыт всем ветрам.. . приятно.

Гребень издали кажется острым; на самом деле это роскошная широкая седловина, сложенная мелким щебнем, прикрытым мягким ягелем жемчужного цвета. Вправо и влево седловина, плавно закругляясь, валится вниз, переходя в осыпь; посредине твердая звериная тропка, на ней оставили следы и медведы и бараны, и волки и зайцы - да-да, зайцы тут горные; а теперь иду я, беспечно-настороженно поглядывая по сторонам: Чего бы еще наглядеться?

Долина. Серебристой ленточкой, начинающейся где-то высоко в расщелине и расчеркивающей долинку надвое, течет ручеек, впитавшийся в камни.

Даже отсюда я чувствую, какой он свежий и чистый.

Где-то далеко в горах идет ливень, сверкают молнии, но гром не слышен - по прямой километров сорок; слева, где гроза уже миновала, видно радугу. Вообще дух захватывает, как далеко видно. <Весь мир на ладони!> Хочется дойти вот в тот горный узел, и в тот, и в этот; я знаю что там те же самые гребни, курумники и скалы, бараньи лежки и ягель; те же, но другие - нагорье бесконечно и неисчерпаемо как жизнь, досыта не нагуляешься, только стопчешь обувь и вымотаешься в хлам.

Внизу темно-синее глубокое озеро. Цвет вспыхивает бирюзой. Спуститься вниз успею, мне нравится обходить его вЕрхом - присядешь в одном месте, в другом; с каждого ракурса оно разное и притягивающее. Озеро Медведя. Это я его так зову, на самом деле туземное название обозначает что-то другое.

Вот он, Медведь: хотя вообще образ собирательный. Данный конкретный зверек просто подвернулся.

Вечереет. Пора подумать о хлебе насущном. В воду летит блесна. Рыбы? Сколько угодно! Тут вам не равнина.

А потом новый день; и новый маршрут; и то же самое озеро открывается еще одним роскошным видом. Я сижу на теплом камне. Стланик нагрет солнцем, вдыхать чуть пахнущий хвоей воздух очень вкусно. В затишке за ветром закипает на горелке вода. Сейчас будет <кофе с пейзажами> - такого вам не подадут даже в самом дорогущем кабаке. Хоть в Москве, хоть в Милане.

Лето не вечно. Скоро будет осень и Охота. А когда ты на охоте, сразу появляется оправдание твоему шастанию: дело серьезное, понятное.
Стало холоднее, ходить легче и приятнее; горы часто хмурятся туманом. Пойдем в туман. Между сопок - вход в ущелье. Путь туда неблизок и непрост. Идем осторожно - все же мы пришельцы, и нас тут не ждут. Моренная терраса изрыта ямами, заросла стлаником, медвежья тропа неудобна человеку, ведь мохнатый абориген ходит на четырех лапах и проскальзывает под нависшими кустами, мы так не можем: ну как-нибудь. На кустах свежесломанные ветки. Мишкина работа, не хотел косолапый вставать на дыбы и тянуться за шишкой. Где ты, морда? Тут его не увидишь, пока не подпустит вплотную. А он не настроен подпускать. Если залезть на горку и биноклить, рано или поздно найдется. Но у нас другая цель, можно сказать географическая, время ограничено, и медвед, если получится, будет попутной дичью.
Туман все ближе.

Пока идем, туман рассасывается. Пригревает вечернее солнце. За очередным холмом долина распахивается от края до края. Я поедаю ее глазами, уделяя внимание каждой ложбинке, каждой лужице воды, каждому сочетанию осенних красок; долина лежит, как роскошный огромный пирог, которым невозможно насытиться. Ох и панорама: ох и место: правильное место. Как там говорили классики движения хиппи? <В правильном месте, с правильными людьми>. Да. Сейчас все именно так.

Ночлег. Дождя быть не должно, сильно морочиться с навесом не будем. Главное - костер. Когда-то тут горело, сухого стланика сколько хочешь. На склоне сопки краснеет спелая брусника. В озере рыба - сколько хочешь. Есть оленина на шашлык, немного коньяку. Нормально. Что еще нужно бродягам? Тем, кто понимает?

Сегодня мы проговорим до глубокой ночи, и я услышу от опытного товарища много такого, чего стоит послушать. О былых временах. Об одиночных зимних походах, с нартой, запасом оленины, постелью из оленьего меха, парой собак, за сотню километров в горные верховья дикой речки. О ночевках зимой у костра в сорокоградусный мороз. О выстрелах в упор в нападающего раненого мохнатого бога; о соболе, сидящем под собаками черным клубком на голой листвянке в редкой щетке прибрежного леса; о редких картинках, которые дано увидеть только проводящему большую часть жизни в тундре и горах оленеводу и охотнику. Вот лось бредет сухой протокой-канавой поодаль от основного русла реки; его хорошо видно с нависающей над долиной сопки; с высокого берега канавы по лосиному хребту со страшной силой бьет лапой сидевший в засаде медведь. Короткая схватка - и мишка начинает деловито возиться с тушей (хрен я еще буду ходить по каменному дну таких проток: только поверху).
Вот стая крупных полярных волков загоняет молодую медведицу на курумную осыпь, крутит ее во все стороны, она выдыхается, застревает лапой в расселине, молниеносные броски, рывки мощных челюстей - и медведица с разорванным горлом, орошая осыпь алой кровью, оседает на камни: а эта история вообще из раздела <Необъяснимое и аномальное>: Я почти ничего не говорю, зачарованно слушаю, изредка задаю наводящие вопросы: Спать не хочется совсем. Жаль, ночь коротка. Взгляд притянули багровые угли; по ним бегают синие огни, сквозь которые мерещится уродливая шаманская маска; она пристально смотрит черными непроницаемыми глазницами - чужое лицо из другого времени и мира.. . Полешко в костер, прямо в это древнее, искаженное злобой лицо; наваждение исчезает, стайкой искр взлетая в небо, <к верхним людям>. Еще по глотку. Еще кружка чая. Еще история: Чайник пуст, я ухожу вниз, в черноту ночи за водой. Немного морозит. Холодные искорки звезд, желтый диск луны над чашей озера. Я молча впитываю цвет, вкус, запах этой ночи - запах хвои, листьев морошки, смолистого дыма, сырого замшелого камня. Когда-то <мир был юн>; здесь он сохранился юным до нас. Где вы, огни большого города? Есть ли вы вообще на свете? Я уже не уверен.
.. . Вам хочется к этому костру? Мне тоже.

Утро зачем-то пасмурно и сонно. Надо умыться; трогать стеклянную поверхность воды жалко, от прикосновения легкие волны убегают по спокойной глади к дальнему берегу; вода ледяная, вкусная, обжигает лицо и бодрит. Из ущелья выходит важенка с теленком; неторопливо, останавливаясь попастись, звери минуют наш костер и уходят, держась под склоном. Вообще оленьих следов полно. Как и лосиных, и медвежьих. Нам сейчас не нужно мясо: мы на разведке.
Цепочка озер, соединенных протоками-ручьями, уводит нас вглубь горного массивчика. Где-то в дальнем конце этой щели раньше был бараний <детский сад> - стада молодняка. Вообще много чего было. А по вот той боковой разложине еще лет семьдесят назад проходил санный путь (то есть три-четыре раза за зиму проходил обоз из нескольких оленьих упряжек), перегоняли и стада. Он шел далеко, за сотни километров к большой сибирской реке. Это было давно, и нам туда не надо. Мы то бредем крупнокаменными развалинами, то продираемся ольхово-стланиковыми заграждениями, которыми зарос буквально каждый стекающий со склона засевший в глубоком овраге ручьишко. Склоны только издали смотрятся идиллически: чтобы дойти до поворота, надо помучиться.

Понемногу облачность редеет, небо становится перламутровым. Краски нежны. Камни серо-голубые, стланик изумрудный. В воздухе разлит покой. В ущелье тихо; зеркала-линзы озер и стоячих луж неподвижны; стук камней разносится далеко; наш медведь удирает: черт, подшумели: а если бы взяли? Два дня волочь на горбу шкуру: хорошо что не взяли (должно же быть оправдание); я не даю стрелять по бегущему - уже слишком далеко, и выковыривать подранка из сплошных зарослей без собаки не улыбается. Медвед занимал стратегическую позицию на стланиковом плато на повороте ущелья, полностью его контролируя, отъедаясь кедровыми шишками и карауля зазевавшегося оленя. <Вкусное сало, на орехе пасся>, говорит напарник, с сожалением (и явно меня осуждая) глядя мишке вслед и вешая СКС на плечо. Вдали долго трясутся кусты, указывая на ход зверя, который, похоже, знаком с человеком и больше не хочет иметь с ним никаких дел. До свидания, толстый.

Щель сужается. На противоположном склоне в бинокль видны оленьи тропы. Если засесть тут до вечера, олешков мы увидим. Но некогда. И так продвигались медленней, чем хотели. Цейтнот. Жаль. До баранов в этот раз не дойти.
На озере лениво всплескивает хариус. В прибрежных камнях валяется мумия соболя. Лед здесь явно растаял не так и давно, соболек погиб скорее всего еще по снегу и сохранился на холоде. Сурово тут зимой: лед и камень: наверняка и лавинки кой-где стекают.
Чай, пара жареных на рожне хариусов и назад. Время. Проклятое время.

Где охота, скажут охотники? А чуть позже и поближе к реке, по которой можно сплавить мясо. Тут же все надо делать рационально, примеряясь к природе и используя ее силу, а не борясь с ней и <бросая ей вызов>.
Ну чего тут рассказывать - сидишь: дождался: бежит: целишься: стреляешь: упал: разделал: вынес. Вот, пожалуйста, лежит. После выстрела - жалость. Я люблю читать об охоте, но уже не люблю стрелять.

А сентябрь продолжается. И нагорье продолжается. Чем хорошо виртуальное путешествие - не нужен вездеход, вертолет, и прочие дорогие механические чудища, не надо бить ноги, уматываться до дрожи в ногах и в спине, тратить день на подход и еще целое утро на подъем к понравившейся вершине. Налил рюмку, раскрыл фото и ага: хотя чего уж в нем хорошего, в этом онанизме. Лучше бы наяву, и черт с ними с ногами.
Бинокль сжимает пространство. Все близко. Седловины, останцы, гребни - ни конца, ни краю. Страна камня, ягеля, евражек и орлов. Зверья не видать. Сколь долго и добросовестно ни води окулярами: не видать и все. Раньше я думал, что стоит залезть на горку, осмотреться как следует и тут же увидишь стадо. Раньше я много чего думал, пока не попал сюда: нет, халява что-то очень уж редка. Если не на вертолете.

А вот та горка, что загораживает рассвет: она поперспективнее. И как мы сразу не додумались к ней завернуть? Жаль, все не охватишь: и повыше там, и гребень позазубристее, останцов побольше.. ах, какая вкусная горка. Черт.

Есть они тут, рогатые, есть. Немного. Это немного ухитряется оставить столько следов, что создает впечатление изобилия. В осыпях порой попадаются заплесневелые кости. Ловкие зверьки все же гибнут под обвалами, да и косолапые приспособились к горной охоте. Под ногами медвежий помет, целиком состоящей из бараньей шерсти. Морда браконьерская: Стены ущелья круче. Осыпь становится крупнее. Что-то в мире меняется, и мне это не нравится: что? Осыпь, вот что. Мха на камнях нет, их грани блестят. Ущелье перегораживает свежесколотый камешек размером с самосвал. На склоне иззубренным огрызком торчит полуразрушенная скалка. Камни под ногами дышат. Все это - следы серьезного обвала. Лучше тут не шуметь: хотя я и так не шумлю. Выше: выше.. складкой за перегиб, к солнцу из мрачной тени ущелья, немного высунуться: Ага. Вот они.
Это маленькое стадо козочек (хотя они, наверное, все же овцы. Но почему-то местные их так не зовут). Видите, как цвет их шкур сливается с цветом камней? Вот и попробуйте разглядеть, когда звери неподвижно лежат в своих лунках.

Упорство должно вознаграждаться.
Если ты достаточно долго, день за днем поднимаешься на сопки, бьешь ноги по развалам ненадежных, как болото, курумов, пробираешься звериной тропой по гребням, на которых покрытые пятнами плесени камни дышат и отваливаются, не давая надежной опоры, откуда вправо и влево падают в пропасть сыпучие, а иногда и обледенелые склоны,

если ты очень стараешься, включаешь мозги и пытаешься думать как зверь, заходишь из-под ветра, мерзнешь в ледяном, словно в погребе, тумане, если до боли в глазах всматриваешься в останцы и ложбины, рано или поздно тебе повезет. Повезло однажды и мне.

Хороший кадр для постера-призыва. <Вперед, товарищи, куда-то там!> Осталось подставить - куда.

Да, вот так. Толстые. Дикие. Рогатые. Хорошо, когда они есть. Мертвые горы - это грустно.
...
Весной начинает сниться Сон; о белых или не белых, но все же северных горах.
Неведомое Оно все равно тебя туда рано или поздно уволочет. Будет таскать по кочкам, осыпям и кустам, натрет плечи лямками, намочит дождями или свалит вместе с рюкзаком в бурный ручей, пропитает дымом костра, обожжет ледяным ветром на вершине горы, которая по альпинистским понятием вовсе и не гора; припалит неожиданно горячим солнцем в обеденное затишье под склоном сопки; бросит в выматывающий, задыхающийся от напряги и азарта обходной бросок на подходе к несчастному рогатому/мохнатому созданию, не подозревающему, что за тридевять земель явилась его Судьба с дальнобойным карабином; омоет диким и вольным простором высокого неба и бескрайнего нагорья; внезапно и остро, при подъеме на гребень, пронзит чувством первопроходимства, и ты злобно покосишься на маячащий невдалеке ржавый триангуляционный знак:понаставили тут: а потом чувством одиночества в бескрайней горной пустыне: а потом случайно, в потоке фоновых мыслей вспомнишь город, работу, нервы, начальство, Бравого Солдата Швейка - <ну что он такое, этот полковник, по сравнению с величием природы>: и тут же забудешь, вдохнешь ветра, осмотришься и ага, вот ручеек, а вот и стланик, и тут сегодня будет чай: и все хорошо.
:
Цветные сны. Весна. Еще один год. Что-то там ждет, за поворотом: надеешься, конечно, на новое Приключение. Жизнь зажимает нас в городскую клоаку. Если ты не готов уйти с концами в <счастливые люди>, дела и обстоятельства виснут на ногах, как собаки. Посмотрим. Будем бороться за свободу. Ну хоть так погулял - и стало веселей.

Панеслась..... .

Ага.

Красиво... . и рыбка наверное вкуснаяяя.. .

Пять баллов!

хороший стиль. надо продолжать.

Цветные сны. Весна. Еще один год. Что-то там ждет, за поворотом: надеешься, конечно, на новое Приключение. Жизнь зажимает нас в городскую клоаку. Если ты не готов уйти с концами в <счастливые люди>, дела и обстоятельства виснут на ногах, как собаки. Посмотрим. Будем бороться за свободу. Ну хоть так погулял - и стало веселей.

Ну ты этааа, без дороги и приключений не останешся уж точно. Привет тебе от САБа одного известного аэропорта, увидел он меня и спрашивает, шо,опять?

Дима.. . Ты знал. Такой день выдался, вот из тех когда хуже уже только если копать. Зашел на форум, прочел... . и "настроение улучшилось" (с)Гришковец

Спасибо тебе.

Спасибо, парни.

без дороги и приключений не останешся уж точно. Привет тебе от САБа

ето не те приключения. Медведы лучше

Дима.. . Ты знал.

Крепись, Андрей! Горы нам помогут!

А продолжать нечем, увы.. . только из пальца высасывать.

Повествование и фотки супер.

Потрясный очерк! Нет слов...
Помнится по-молодости у меня в это время (примерно с начала апреля) спальничная болезнь начиналась - на балкон и в спальник, иначе не уснуть. Ну а уж в мае - в поля(!) на полгода .
Сейчас тоже зудит, хотя теперь поле - круглый год, только дверь открой...

Спасибо, Чак. В поля на полгода - мечта.. . сбудется ли. Хоть бы на месячишко.

Как всегда здорово.

Как всегда здорово.

А рыбка ваще потрясно вышла!

Стесьняюсь напомнить автору, Дима потерпи уж 1.5 месяца, а там Путораны.

Скорее бы

Впечатляет.. . !
Просто отлично!

Отлично!!! Искреннее Спасибо, вам, за такие темы!!!!