ХЕППЕНИНГ (англ. happening - случающееся, происходящее) Хеппенинг развивается как шоу, скорее спровоцированное, чем организованное, однако инициатор шоу обязательно вовлекает в него и зрителей. Действие хэппенинга провоцирует свободу каждого участника и манипуляцию предметами. Все действия развиваются по предварительно намеченной программе, в которой, однако, большое значение отводится импровизации, дающей выход различным бессознательным побуждениям. (Википедия)
Чудовище, семи лет отроду, что мешало мне расстаться с белым цветом, с неохотой откликалось на имя Богдан. При этом, оно больно пинало мой усталый позвоночник через спинку самолетного кресла, выло голодным половозрелым бабуином и одновременно с этим громко мастерски ругалось матом. И поделать с этим было ничего нельзя, существо не имело при себе ни отца, ни матери, оно просто передано ими в Норильском аэропорту на руки одной доверчивой несчастной женщине, которая опрометчиво согласилась доставить его родственникам. Через час полета женщина постарела на двадцать лет и затравленно оправдывалась: - Это не мой ребенок! Я только согласилась отвезти его в Москву! Человек привыкает ко всему, и пассажир рейса 2252 Норильск-Москва, то есть я, не исключение. Я привык к воплям Богдана и его пинкам где-то над Воркутой. Каждое мое майское расставание с Таймыром и белым цветом всегда одинаково: я долго смотрю в иллюминатор тяжело оторвавшегося от мерзлой бетонки, набитого под завязку отпускниками <Боинга> на бескрайне белую тундру, закрываю глаза и почти сразу проваливаюсь в черно-белый калейдоскоп маршрутных воспоминаний. То, что весной пройти здесь на снегоходе за десять дней тысячу километров автономным походом можно, я уже знал, так как в прошлом году намотал на гусеницу своего супервайдтрака тысячу двести километров таймырской тундры за неделю охоты. Планируя самостоятельно многодневные снегоходные охоты-путешествия, я всегда сначала задавал себе пять вопросов: куда? зачем? когда? на чем, и с кем ехать? Ответив на них, отвечал и на главный - что с собой брать? Так было и на этот раз Куда и зачем? На Таймыр, куда же еще! Во-первых, я там, как в сериале <Санта Барбара>, почти всех знаю. Во-вторых, очень удачная логистика - четыре часа полета из Москвы, и здравствуй край вечнозеленых помидоров! Слезайте граждане, приехали, Норильск! Отсюда можно так проложить десятидневный маршрут, что сначала на севере порадовать себя подледной рыбалкой в многочисленных бездонных гольцовых озерах арктической тундры, потом, взяв курс на северо-восток, погонять полярного волка и росомаху среди чахлых лиственниц лесотундры северных Путоранских предгорий, а затем, перевалив с севера на юг плато Путорана, очутиться и в настоящей тайге, где запросто можно встретить следы рыси, лося и медведя. Рандеву с северным оленем, если повезет, возможно в любой части Таймырского света, будь то юг, север, или само плато Путорана. Когда? За волками и на фотосессии ехать нужно в мае. Время коротких ночей и долгих праздников, да и на Таймыре уже нет лютых холодов - батареек для фотоаппаратуры надолго хватит и снегу на юге Путоран по... , в общем, вам будет минимум по-пояс. Именно в это время северный олень начинает свое традиционное длинное путешествие с юга на север, к Ледовитому океану, а следом за ним идут волки, санитаря в стаде ослабленных и больных. С кем? Понятно, что с друзьями! Среди моих, например, сейчас не так уж и мало отмороженных, т.е. тех, кого стал манить российский Крайний Север после посещения Гренландии, Антарктиды, Северного полюса и тому подобных мест. Ведь высокие широты цепляют ничуть не меньше, чем африканские сафари. Но на сафари ты клиент со всеми вытекающими - тебя вовремя накормят, уложат спать в теплую и чистую постель, тебя будут страховать несколько профессиональных охотников, даже если ты охотишься, всего лишь на антилопу Дик-дик, размером с нашего русака с маленькими как у чертенка рожками. Сафари, по моему мнению, это уже индустрия! Да и требует она полного кармана зеленых банкнот с мордатыми, давно почившими в Бозе заморскими президентами. В моих же северных само-стоятельных автономках все не так, здесь нет клиентов и обслуги, здесь все <по-чесноку>. Что и когда ты будешь есть, где и какой найдешь ночлег, зависит только от тебя, поэтому, очень важно, кто с тобой рядом. Мне сильно повезло в этот раз, что со мной поехали четверо: Александр Левандовский - мастер на все руки, уникален еще и тем, что читает инструкции к любому оборудованию и прибору, прежде чем включить его, и обладающий к тому же богатым геологическим, а значит полевым, прошлым. Леонид Кирьяков, в качестве кинооператора и фотографа, с феноменальным чутьем на то, когда надо включить кинокамеру, или достать фотоаппарат И если он это сделал, то жди, что сейчас что-нибудь, да произойдет - внезапно сойдет лавина, у кого-нибудь перевернутся грузовые сани и мы <радостно> будем искать в снегу конфеты, тушенку и прочие вкусности голыми руками (на его фотографиях цветом больше похожими на гусиные лапы), или голец, которого ты уже почти вытащил из под двухметрового льда, вдруг сойдет с крючка и тебе придется ловить его в лунке опять же голыми руками:
В должности доктора - двухметровый могучий чингизид Сергей почему-то, носящий украинскую фамилию Сенченко, с руками и силой Голиафа и с таким же огромным желанием в сердце заботится о ближнем, как у матери Терезы. Кстати, да будет ей царствие небесное! Ну и конечно, Олег Федоров. Куда я без него на Таймыре? Спокойный, сильный, надежный и работящий, как японский снегоход <Викинг>. И разговорчивый тоже, как тот же снегоход <Викинг>, только летом в гараже под чехлом. Именно таким в моем понимании и должен быть настоящий друг. К тому же он отлично умеет разводить спирт. Самым слабым звеном, т.е. начальником снегоходного конвоя, по состоянию здоровья, из-за фамилии и возраста, был назначен я. Итак, нас пятеро. Согласитесь, самая оптимальная численность для бутылочки шотландского виски <Лаговулин> после ужина. Еще не хор, но уже и не дуэт, а если застанет пурга, то ее можно всем переждать в одной палатке. В небольших охотничьих, или рыбацких избах в тундре, на нарах, обычно может расположиться тоже не более шести человек. А чтобы комфортно устроить себе в избе ночлег, ее надо сначала откопать, занесенную снегом за долгую зиму по самую трубу, заготовить дрова, растопить печь и приготовить горячий обед. Давно живу, и по своему опыту знаю, что делать это после долгого снегоходного перехода лучше впятером, чем одному, или в вдвоем. Пять-шесть человек в снегоходной автономке - оптимальная численность, ведь разбившись на пары, можно обследовать радиальными маршрутами в поисках следов зверя большую площадь, а в случае поломки одного снегохода, все равно велик шанс вернуться в вдвоем обратно в избу на уцелевшем. Охотиться же за сотни километров от жилья на одном снегоходе в тундре, или горах - занятие для самоубийц. Случись что с техникой, скорее всего родные будут отмечать не ваш очередной день рождения, а девять дней, сорок дней, и со скорбью помянут на годовщину. (По прилету в Норильск, я узнал, что в ритуальном зале проходит панихида по двум тундровикам-охотникам, которые ушли еще в декабре из города на одном снегоходе <Рысь> в тундру, но снегоход сломался в тридцати километрах от избы, в которую они шли. Обратно в город - более сотни километров. Нашли их замершими только в марте. Они не дошли до избы, где в это время были люди и тепло, всего каких-то восемьсот метров: ) Как там у Владимира Семеновича: <Надеемся только на крепость рук, на руки друга и вбитый крюк и молимся, чтобы страховка не подвела> (с) В северных автономках тоже самое, только молиться приходится, чтобы не подвела техника. Поэтому перехожу плавно к следующему вопросу. На чем? Снегоходы у меня были разные. Были красненькие, а были и синенькие. А потом я полюбил почему-то желтые и белые. И это не показатель их сборки, а цвет капотов. Чем же хороши желтенькие, и беленькие снегоходы, кроме того, что они красивые? А тем, что на некоторых из них стоят четырехтактные двигатели. Правда и у них есть недостатки: они тяжелые, как моя жизнь, и они не узбеки. Видно только поэтому, они на морозе заводятся хуже двухтактных, а не из-за того, что у них нет <ручного стартера>. Зато бензина им надо гораздо меньше, чем для двухтактных машин такой же мощности. Согласитесь, это уже не мало, ведь в тундре нет заправок. Я, по крайней мере, не видел ни одной, поэтому, топлива приходится с собой везти столько, чтобы его хватило всем, и желательно, на обратную дорогу. А еще для четырехтактных снегоходов не надо брать с собой галлоны масла для двигателя. Под капотами у четырехтактников легко может находится более сотни лошадиных сил. Но вот вам вопрос, для каких задач нужен такой <табун>? Ведь чем больше лошадей, тем больше им надо овса, т.е. бензина. Оптимальным для похода нам показался выбор достаточно мощных восемьсот кубовых четырехтактных машин с широкой гусеницей (610 мм) на случай глубокого снега.
На новые снегоходы мы сразу же стационарно установили рации и спутниковые навигаторы Garmin 376, что сняло извечный вопрос - сколько же брать с собой батареек? А также значительно облегчило навигацию. (В мороз теперь не надо постоянно прятать GPS за пазуху, чтобы не замерзли батарейки, да и в пургу на большом экране теперь отлично видно карту и маршрут.) Мощные радиостанции позволяли конвою на ходу комфортно вести переговоры не боясь, что внезапно у кого-нибудь сядет на рации аккумулятор Все машины укомплектовали лебедками на случай наледей, промоин и других напастей. К сожалению, мы не успели изготовить и поставить <кенгурины> на все снегоходы. Уж не упомнить, кто первый из заполярных снегоходчиков догадался оборудовать свою машину этим необходимым для северного охотника девайсом, но его удобство неоспоримо. Сразу снимается проблема с перевозкой оружия: пластиковые кофры, применяемые на квадроциклах, громоздки и не удобны, да и не рассчитаны они на перевозку карабинов с оптикой, а в горах за спиной долго ствол не повозишь. А если их два? С кенгурином же, оружие всегда под рукой в мягких чехлах с поролоном: справа дробовик с картечью и дробью, а слева нарезное. И оптика не сбивается и не запотевает. Еще <кенгурин> отлично спасает капот снегохода от не запланированных встреч с деревьями, и с ним он так же легко проскакивает густой кустарник и подлесок, как ледокол шугу. <Овса> для снегоходных лошадей на 1200 километров мы припасли действительно много - 800 литров. Но в чем везти все это богатство? Металлические двухсотлитровые бочки отмели сразу - перевернуть сани в горах, дело не хитрое, ворочать тяжеленные бочки, удовольствие не из приятных, а если хотя бы две из них еще при падении получат пробоины о камни, то своевременное возращение домой своим ходом вообще маловероятно. Поэтому, мы решили разлить топливо по пятидесяти и тридцати литровым толстостенным пластиковым канистрам, но когда увидели внушительную батарею из двадцати пузатеньких канистр, встал вопрос, на каких санях всех их разместить? А ведь кроме топлива нам надо брать с собой еще палатку, продукты, личные вещи, генератор для зарядки спутниковых телефонов и аккумуляторов фото и кино аппаратуры, посуду, бензопилу, две газовые печки и баллоны к ним, лопату, бензиновый ледобур, масло, ремонтный набор с инструментами, и реанимационный раствор, т.е. спиртное для себя, любимых. В мой <черный гробик>, пластиковые волокуши, вошло только четыре канистры, двести литров бензина, а всего выходило на каждый снегоход под триста килограммов общественного груза. Еще четверо самодельных саней приобрели у тех же опытных норильских снегоходчиков - полозья и амортизаторы из полиэтиленовых труб, площадка из клееной финской сантиметровой фанеры, обитой по краям алюминиевым уголком. Весь крепеж на болтах, водило с санями соединено транспортерной лентой. Конструкция проверена годами и тундрой - никакой сварки, иначе развалятся! Сняв со снегоходов пассажирские сидения и установив на их место фирменные дополнительные багажные ящики, разместили все то, что может потребоваться на маршруте немедленно: личные теплые вещи, если оделись не по погоде, вейдерсы и лебедки с веревками на случай наледей, термосы с горячим кофе и чаем, продукты на перекус, фото и кино аппаратуру, электронасос для перекачки топлива и аптечку с ремнабором. Остальной скарб полдня сортировали на двадцатиградусном морозе при неласковом майском северном ветре по алюминиевым ящикам различного размера и привязывали их веревками к саням. Перекрестились, выпили по пятьдесят граммов <на посошок> и тронулись. Семьдесят пять километров по озеру Пясино мы <промчались> за шесть часов. Сигнальная лампа перегрева двигателя единственного в конвое старенького двухтактного <баклажана-поляриса> через каждые пятьсот метров загоралась красным цветом, выводя из себя Сашу Левандовского, словно быка на корриде плащ матадора. - Дайте же мне снег! - кричал в рацию Саня. Ну, как такое может быть - кругом все белым-бело, но это не снег, а бетон! Хочу маленький сугроб настоящего снега! Но лед Пясино был сплошь покрыт застругами - частыми застывшими снежными волнами полуметровой высоты, такой твердости, что снегоходные гусеницы не оставляли на нем и следа, а не то, чтобы кидали его протекторами на радиатор охлаждения под снегоходной подножкой. Желтым и белому снегоходам заструги перегревом двигателей были не страшны, они имели кроме водяной еще и принудительную воздушную вентиляцию радиаторов охлаждения, но для наших позвоночников и снегоходных подвесок это была настоящая пытка. Еще невыносимой пыткой были издевательства Лени по рации. Конвой шел по озеру широким веером, а Леня был позади в метрах ста от нас <смотрящим> и постоянно выходил в эфир с иезуитскими вопросами: - Мужчина Владимир, почему вы думаете, что нам больше не понадобится сто литров бензина? Зачем же мы тогда его брали с собой? Ваш <черный гробик> опять легко расстался с двумя синенькими покойниками. Оглядываюсь назад - так и есть, из волокуш от тряски на застругах выпало две канистры с бензином. Вроде же привязал надежно. - Доктор! Я тоже считаю, что рассказы начальника конвоя про здешний двухметровый лед на озерах в мае, это сказки. И уверяю вас, на вашем месте я бы поступил точно также - т. е. незаметно от командора выбросил бы этот идиотски длиннющий шнек от ледобура! - Олег! Я не был с вами в бане, но мне кажется, что вы мусульманин! Иначе, откуда у вас такая ненависть к салу? Один из ваших алюминиевых ящиков на бетонной волне опять выкинул свое содержимое на радость здешним песцам. На Пясино скучать не приходилось - мы постоянно подъезжали к Саше, который уже заученным движением сначала открывал снегоходный капот для скорейшего охлаждения двигателя <баклажана>, потом разливал по рюмкам из фляжки высококачественный австрийский абрикосовый шнапс, а мы топорами рубили бетонные заструги, чтобы бросить горсть снега на подножку его снегохода. Затем возвращались за вновь потерянными мной канистрами с бензином, а потом снова укладывали продукты в ящики к Олегу. Проделывая все это десятки раз, мы все тихо ненавидели Леню, потому, что у него ничего не выпадало, так как он извел двадцать метров крепчайшего капронового шнура, предназначенного для вытаскивания снегохода из наледи, на крепление груза в своих санях, которым и оплел их, словно паук зазевавшуюся муху. Белый Яр - моя промысловая фактория слева от истока реки Пясины, встретила нас занесенной снегом по верхний косяк дверью, безлюдьем, беспорядком в избе и двумя сырыми мерзлыми лиственничными поленьями возле печки. Нашим усталым телам сил хватило только на приготовление кипятка на портативной газовой плите для корейского <Доширака>, рюмку породистого виски под бородатый сальный анекдот, и на то, чтобы завалится в холодной избе на нары в спальники. Но я герой! Я просто Гагарин! Я еще и успел таки прошептать своими обветренными губами под начавшийся снегопад за окном, прежде чем провалится в забытье: - Олечка! Любимая женушка! Забери меня отсюда! Теперь я точно знаю, что Рай пахнет виски <Лаговулин>, яичницей и кофе. И еще там будет бритый наголо Саша Левандовский, (но пусть он туда не торопится!) который нам этот рай и сотворил с утра в холодной избе, что стоит на стылой таймырской земле за шестьдесят девятой параллелью в безжизненной тундре. После завтрака еще час ушел на неторопливые сборы, и конвой тронулся на гольцовые озера. По пороше катилось веселей, с саней целых сорок километров ничего не падало, но Леня все равно всю дорогу в микрофон рации жизнерадостно орал две строчки зловещей песни: - <Прощайте красотки, прощай небосвод. Подводная лодка, уходит под лед>. По GPS найти среди бескрайней тундры знакомые озера, мне было так же легко, как мохноногому канюку, увидеть с высоты не успевшую вылинять белую куропатку в июльской бесснежной тундре. Черные ледяные чашки озер напрочь были лишены снежного покрова - весь снег сдуло ветром. Конвой остановился в десяти метрах от кромки льда, и я по рации предупредил ребят, что сейчас начнется ледовое шоу. - На лед выезжать только по одному, скорость не снижать и не ускоряться, дистанция между снегоходами минимум тридцать метров, рулем не крутить, на тормоз ни в коем случае не нажимать! Курс на середину озера! Первый пошел! Сенченко держался указаний целых сто метров, потом не выдержал и: оглянулся. Этого было достаточно, чтобы его снегоход изменил курс, а сани продолжили движение по прямой. В итоге три с половиной оборота вокруг своей оси, и Док, на беспомощно буксующей на месте, машине наблюдает, как на встречу ему мчатся снегоходы Левандовского и Кирьякова. Действия ребят были предсказуемы, рефлексы автомобилистов, заставили их одновременно нажать на тормоза и повернуть руль одного вправо, а другого влево. Полюбовавшись с Олегом на замысловатые белые вензеля, оставленные <фигуристами> победитовыми коньками снегоходных лыж на черном льду, мы спокойно доехали до середины озера, спешились, и, покуривая пошли помогать ребятам, так как тронуться с гружеными санями без посторонней помощи их снегоходы на гладком льду уже не могли. Вот и пришло время Хуцкварны! Это не поэтичное название полнолуния по-нганасански - это производитель лучшего бензоледобура из всех, что у меня были. Заводится при любом морозе, что говорится <с пол тычка>, мощный, как и положено настоящему скандинаву. Прикрутив к нему бур длиной 220 см, Олег забрался на снегоход и начал сверлить черный лед, часто поднимая бур, и внимательно следя чтобы шнек выкинул на лед излишек ледяной крошки. иначе запросто можно намертво засадить бур. Вот пробурено <два двадцать>, а воды все нет Бывший геолог Левандовский угрюмо изрек: - Сухая скважина. Здесь ни рыбы, ни нефти не будет. [
Олег топором (забыли пешню) отколол еще двадцать сантиметров льда сверху лунки, три оборота шнека, и вот он, долгожданный фонтан воды! Ну, как это не отметить?! Пока Саша приступал к обязанностям виночерпия, Леня нарезал украинского сала и готовил бутерброды. Олег передал ледобур Доку, который за пять минут, без всякого снегохода, легко один пробурил две лунки потом размотал удочку, опустил на дно блесну и тут же вытащил на лед первого гольца. Пришлось Левандовскому готовить сагудай. Вы знаете, что такое настоящий сагудай? Нет? Скорблю о том, как мало вы успели! Саня в мгновения ока выпотрошил еще трепыхающегося гольца, умело порезал его на тонюсенькие пластинки, посолил, поперчил, сложил в глубокую миску из нержавейки, и сбрызнул, если только это слово применимо, оливковым маслом, которое на двадцатиградусном морозе было больше похоже на солидол. Затем очистил и мелко пошинковал в тарелку мерзлую луковицу, разрубил на льду топором лимон, которым запросто можно было разрушить крепостные стены Измаила, Как могучий великан, выжал из этого желтого булыжника, на рыбу несколько капель сока и уже через пять минут от сагудая и бутылки водки остались только приятные воспоминания.
Быстро засверлив пять лунок, наловили за два часа гольцов на полноценную жареху и кастрюлю ухи, которую прямо на льду, прикрыв газовую печку от ветра санями, мастерски приготовил все тот же Саша Левандовский. Завели генератор Honda и через пять минут электрический чайник, по-домашнему запарил кипятком. На божественный запах ухи прибежал песец. Наглый белый незваный гость вообще ничего не боялся - таскал рыбьи потроха прямо из под ног и обиженно тявкал на нас, если мы отгоняли его от целых рыбин. Позировал он, как заправская фотомодель, правда погода была не для фотосессии, пасмурно и пурживо. Отведя душу подледной рыбалкой, сытые и довольные, уютно и в тепле заночевали на моей старой базе на озере Муксунах, а утра, заправив под завязку бензином машины, задымили снегоходными выхлопами на Черную речку, правый приток реки Пясина. Семьдесят километров тундры огорчили своей безжизненностью - никаких следов волка и росомахи. А ведь именно здесь в прошлом году я взял росомаху, встав на ее след, и пройдя за ней на снегоходе, пять часов. Вернулся в избу на одних бензиновых парах и с в хлам разбитым застругами позвоночником. Ни куропаток, ни зайцев, коих в этих местах в прошлом году было просто как прапорщиков в Советской армии. У зайцев в это время свадебный период, и можно было бы поснимать на камеру их любовные игрища. Впечатляющее зрелище, когда они, заслышав звук снегохода, из любопытства выбегают десятками из ближайших распадков на бугры и стоят на фоне голубого неба ушастыми столбиками, ласково барабаня друг друга по мордочкам передними лапками, а над всей этой свадьбой, белой фатой проносятся стаи куропаток! Видно все-таки прав был знакомый местный охотник, когда говорил, что прошел заячий мор, он нашел по осени возле избы два десятка мертвых зайцев. Да еще все увеличивающийся песцовый пресс. Этого зверька действительно развелось не мыслимое количество, после того, как он перестал быть промыслово-привлекательным - у охотников возни и времени обход капканных путиков занимает много, а песцовая шкурка стоит копейки. Зайчата же для песцов лакомая и легкая добыча. Черная речка. Рыболовецкая и отстрельная фактория с, пожалуй, самым лучшим на Таймыре ледником для хранения добытого северного оленя и рыбы. Останавливаться в избе не стали, решили отобедать на речке Икен через пятнадцать километров. Прошли только десяток и, наконец, вот они, волчьи следы! Свежие! Два очень крупных и один поменьше. Отцепили сани, и охота началась! Вернувшись, начали готовить обед. Я <шуршал> за троих, выполняя любую просьбу, прятал глаза, нарочито громко гремел чайником, суетливо строгал сало и молчал. Было неловко перед ребятами. Виноват, к чему уж тут слова. Три часа погони по застругам сквозь мерзлые ветки лиственниц. Пустой желудок, в конце концов, заставил нас вернуться к саням. Даже водка не помогала заглушить горечь - не взяли волков! А ведь могли, взгляни я хоть раз на GPS! Волки, почуяв нашу погоню, сделали круг диаметром восемь километров, встали позади нас на наш след, прошли по нему за нами два километра, сделали еще одну восьмикилометровую петлю и снова ушли на старую. На GPS маршрут смотрелся идеальной восьмеркой. Так и представляю себе, как серые, сидя на бугре, угорали со смеху, наблюдая за нами. На ночевку, до базы, что на озере Собачье, мы угрюмо тащились сорок километров по темноте сквозь буераки и начинающуюся низовую пургу еще пять часов. Ста тридцати пяти километровый дневной переход надолго запомнится нам своей усталостью. Подъехав к фактории, сил не осталось даже на то, чтобы накрыть снегоходы чехлами. Пошатываясь, валились в избу. Тепло! Иван Степанов, хозяин базы, понял все с одного взгляда - разлил по стаканам водку и поставил на стол тазик с гольцовым сагудаем. -Вижу малость умаялись. Пейте, закусывайте, чем Бог послал и спать! Освобождая для нас место на нарах, выборочно растолкал прибывших ранее громко храпящих гостей (Конец майских праздников, на базе аншлаг, двадцать семь человек!), и отправил их спать по молотящими дизелями на улице вездеходам и <Трэколам>. Сил, чтобы даже шептать у меня уже не осталось. Как только моя голова коснулась теплой, пахнущей чужим перегаром подушки, я просто подумал: <Олечка! Любимая женушка! Забери меня отсюда!> и умер почти на сутки. Воскресал я медленно, почти вечность. Сначала ко мне вернулось обоняние, запахло жареной рыбой. Потом слух, звякнули в торопливом тосте <На посошок!> стаканы - гости прощались с хозяином. Затем пришла боль. Болело все, спина, руки, ноги и шея, Не болела только голова. В нее я и подумал: - Дневка! Никуда сегодня не пойдем! Вторым ожил Сережа Сенченко. Он, кряхтя, достал под нарами свой баул с личными вещами, нашел там несессер с зубной щеткой и с трудом выдавил из не оттаявшего еще тюбика хилого трехцветного червяка зубной пасты. <-Дневки мало. Даже Дока подкосило, а у него за спиной Гренландия!> - подумалось мне. <-В тундре с утра зубы пастой собрался чистить!> -Серега! Правильную <зубную пасту> возьми у меня в рюкзаке. <Лаговулин> называется. Или забыл? Буди ребят, действительно пора чистить зубы. На столе вкусно парит горячая шурпа из оленьих ребрышек, пожарен только что выловленный муксун - Иван Степанов всегда был хлебосольным хозяином. Олег пошел к саням за украинским салом и сырокопченой <материковской> колбасой. Через минуту даже в избе были слышны его громкие чертыханья. Если уж Олега что-то так вывело из себя, то дело действительно серьезное. Подходим к саням, Олег открывает крышку ящика с продуктами - пусто! - Замки крышки ящика тут не причем, я их завязал проволокой, а ящик пустой, потому, что дна нет. От тряски и ерзания по саням хлипкое алюминиевое дно отвалилось и выпало, а следом за ним и продукты. - Что в нем было? - Картошка, капуста, репчатый лук, сало, колбаса и: весь спирт. Пять литров! Сборы были быстрыми, оделись и по GPS вчерашней дорогой назад. Колбасу и сало не нашли - все успели растащить прожорливые песцы. На снегу, редкими верстовыми камнями только мерзлые зеленые капустные кочаны, да коричневая галька из картошки и лука. Канистра со спиртом, по закону подлости, нашлась в двух километрах от того места, где обедали на Черной речке. Намотали семьдесят шесть километров, голодные, но довольные вернулись в избу. GPS - великое изобретение американского народа, без него в тундре ну, никак! Впрочем, как и без русского спирта. А потом была пурга. Долгая и злая, какой и положено быть на Таймыре последней майской пурге. На вторые сутки вынужденного избушечного заточения и безделья я чуть не получил <черную метку>. Сергей, Саша и Леня понимая, что мы безнадежно выбились из графика, и ни о какой тысячи миль уже речи и быть не может, требовали тронуться сейчас же, и по GPS, по пурге, прийти в избу на той стороне Путоран моим прошлогодним маршрутом. А когда закончится пурга, радиальными выходами искать по пороше следы волков на плато. Все мои и Олега доводы, что это возможно, но зачем такой героизм? Ну, пройдем в пургу по горам пятьдесят километров, ну найдем избу? Ведь ее еще надо будет откопать, заготовить дрова и натопить. И что дальше? Сидеть в ней и ждать пока закончится пурга? Так мы и так сидим и ждем, когда она закончится, только в уже теплой и уютной избе. Да и что мы увидим в такую погоду, если выйдем сейчас? А тронемся после пурги, можно будет поохотиться, если встретим свежие следы. Ничего не помогало, ребята настаивали, пользуясь своим большинством, и я согласился, но прикинулся больным и забрался на нары, с просьбой поднять меня, когда они подготовят снегоходы и такелаж к выходу. Когда мужики оделись и пошли готовить снегоходы, на меня обрушился праведный гнев Олега: - Я тебя не узнаю! Что за демократия? Мне-то к чему тебе что-то доказывать? Ведь знаешь сам лучше меня, что ползти будем минимум часов семь, причем, уткнувшись в фаркопы друг другу, чтобы не потеряться, и придем в занесенную и холодную избу убитыми. А оно нам надо? Я попросил Олега налить мне горячего чайку, а самому попить холодной водички и забраться на нары. Через сорок минут вернулись ребята, больше похожие на снеговиков и сказали, что машины заправлены, груз надежно упакован и закреплен в санях, вся матчасть готова к выходу. Можно ехать! Вот их приговор: мое предложение переждать пургу здесь, они находят слабовольным и: весьма заманчивым. Мело и дуло еще трое суток. Пурга закончилась так же внезапно, как и пять литров спирта. Откопали и завели снегоходы, прогрелись и поехали.
Кунга. Речка и озеро. На берегу маленькая избенка, местоположение которой выдает только коротким пеньком торчащая из снега ржавая труба. Все, как мы любим - лопаты, два часа поиска и раскопок двери, полный тамбур снега и стылые стены в инее. Еще через час горячая печка, солнцем подвешен к потолку светодиодный фонарь, на маленьком столике на газовой плитке скорой сытостью шкворчит на сковородке запаренный <Доширак> с тушенкой, и вкусно булькает чайник. На второе я приготовил гольца по зимнему рецепту, который рассказал мне один ворчливый носатый финн из далекой Лапландии: потрошеный голец солится, перчится и закладывается в походную коптильню. На дно коптильни кладется три кусочка сахара рафинада, и коптильня ставится на газовую печку на медленный огонь. Через пятнадцать минут рыба готова. А запах! По-моему, именно так должно пахнуть мужское счастье в теплой маленькой избушке на семидесятой широте: усталыми телами друзей, горячим карамельным дымком копченой рыбы, дорогими сигарами и породистым виски. Три дня охоты на Кунге пролетели незаметно, но не принесли результата. Мы видели свежие следы волков на плато, но звери успевали спуститься в ущелье и уходили по каменистым ручьям, мы гонялись за ними по озеру, но они успевали подняться по крутому лесистому склону к подножьям скал и становились недоступными. Требовалось много времени, чтобы безопасно, не свернув себе шею и не угробив снегоходы, спуститься на озеро, снова подняться по ущелью на плато и искать, искать следы. За три дня почти триста километров погони и ни одного трофея. Такая <результативность> огорчит кого угодно.
Только пришло время думать о возвращении, наладилась погода. Полное безветрие, солнце и минус пять!
Когда с перевала спустились на южные склоны Путоран, исчезли и заструги. Снега стало в самый раз, снегоходы за собой оставляли приятные глазу следы, а не царапины, или траншеи. Пообедать остановились на месте старого долганского стойбища на берегу речки Южный Икен. Когда-то это место понравилось и орлам, и они совсем не боясь нас, то и дело подлетали к своему гнезду. От хорошей погоды, от красоты Путоран и от принятых за обедом для аппетита пятидесяти граммов я как всегда начал мыслить гениально: может не стоит так спешить с возвращением в цивилизацию, до <благ> которой по такому снегу осталось всего-то максимум часов семь хода? Заночевать на перевале в знакомой избе в верховьях речки Аякли, заодно попробовать добить до тысячи километраж, утюжа в поисках следов тайгу и плато. Наконец, пофотографировать горы. Покуривая, озвучил свои мысли о завтрашнем дне - оказалось, что все только и думали, как бы продлить удовольствие. Еще раз убедился в том, что все сытые гении под хмельком мыслят одинаково.
Все-таки, в холодных и ненастных днях, что накрывали почти весь наш маршрут, нашелся один неоспоримый плюс - благодаря аномально холодному маю, мы без особых мер предосторожности проходили речки и ручьи, не боясь, что под снегоходом внезапно рухнет снежно-ледяной мост, а с виду крепкий речной лед на деле окажется коварной наледью. Хором горланя припев любимой Лениной жизнерадостной песни: <Прощайте красотки, прощай небосвод, подводная лодка уходит под лед>, конвой беззаботно и весело переправился и через речку Аякли. Почти сразу же наткнулись на свежие росомашьи следы в тальнике. Следов было много, похоже на то, что три росомахи только что устраивали здесь загон на зайцев. Следы вели вверх по руслу, поэтому, решили не отцеплять сани, чтобы потом не возвращаться за ними. Олег. Леня и я гоним пару росомах по руслу Аякли, а Саша с Сергеем идут за третьей, следы которой ведут в ближайший распадок. Ребята забивают в свои GPS координаты избы на перевале. Договариваемся, что выходим на связь через час, а если по какой-то причине связи не будет, то встречаемся у избы. Все, поехали!
Пару километров росомахи шли след в след, мы тоже. Видно почуяв неладное, звери разделились - одна продолжала идти вдоль основного русла, а вторая свернула по ручью в распадок. За ней и поехал Леня. То, что росомахи идут вверх, на плато, не могло не радовать: через три-пять километров буераки закончатся, тогда можно будет увидеть зверя метров за триста. Да и до избы совсем недалеко. Вот же свезло, в конце похода будет сразу три трофея росомахи! По следам видно, что мой с Олегом зверек уже знает, что снегоходный рокот позади именно по его душу: вверх на махах, вниз кубарем свернувшись клубком. Росомахи пока не видно, но мы уже рядом. Еще минут двадцать погони и дело будет сделано!
Черт! Как же незаметно пролетел этот час! Время выходить на связь с ребятами. Сергея и Сашу слышим отлично, а вот Леню не слышит никто. Обменялись координатами для того, чтобы понять, где кто находится. Посовещавшись в эфире, решили, что Саша с Доком возвращаются по своим следам на место переправы у речки Аякли, а потом по нашим следам двигаются вверх по руслу до того места, где Ленин след уходит с реки в распадок. Я с Олегом по своим следам спускаемся к ним. Если наши переговоры слышит Леня, но выйти на связь ему не удается, то пусть возвращается в то место, где мы расстались.
К распадку, куда за росомахой уехал Леня, мы подошли одновременно, но его здесь не было. Молчала и рация. Если все нормально, и проблема только со связью, то он направляется сейчас к избе, где и будет нас ждать. А если нет? Чего гадать-то? Поехали по следам. Видно, что километра три он шел за росомахой на плато, грамотно огибая буераки, ведь застрять на подьеме с санями плевое дело. Потом, зверь изменил маршрут своего бегства и начал сваливаться ручьями вниз, назад в тайгу, уводя за собой и Леню.
Нашли мы его живым и здоровым под бугром. Хрестоматийный случай: газ до отказа, все внимание на следы и вот он, снежный карниз. Полет через лобовое стекло при приземлении, перевернутые снегоход и сани.
- Что, Леонид, лошади понесли ?
- Даже не успел испугаться, как оказался в сугробе в трех метрах от машины. Вот, уже час, как подкапываю снегоход с одной стороны. Без этого, одному поставить его на гусеницы невозможно! Тяжелый, гад! И с рацией что-то случилось.
Перевернули снегоход - завелся! Олег разобрался с рацией - просто оборвало провод. Покурили и вперед на плато, к избе! Там рассчитывали перекусить бутербродами с чаем, отцепить сани, заправить снегоходы и снова в погоню за росомахами!
Но, как только увидели избу, поняли, что мы уже никуда не поедем
После первого же скребка лопатой по фирну, становиться понятно, что откопать избу на плато, это совсем не тоже самое, что откопать избу в лесу. Ветер и стужа превратили снег на перевале в бетон, просто совковой лопатой его теперь не возмешь, придетсья еще и ножовками пилить.
Был я в этих местах давно и совсем забыл, где у этой избушки зад, а где перед. Сделав умный вид, просто ткнул начальственно пальцем себе под ноги: - Копать здесь! Тут должна быть дверь! А сам разгрузил сани, взял бензопилу и поехал с перевала назад в тайгу за дровами. Возвращаясь через час к избе, еще издали заметил совсем маленький свежий сугроб и бездельничающих на крыше <таджиков>. - Что, копать разучились? За час вырыли мышиную норку и успокоились? Чего загораете? Такими темпами и до утра не откопаемся. А ну, за работу, лодыри! - Зачем кричишь, начальника! Сначала смотри, однако. Хммм... . В том месте, где по моим расчетам должна быть дверь, <таджики> откопали окно и сверля меня усталыми глазами ждали объяснений. - Ну, ошибся чуть-чуть. Но, это даже к лучшему! Похоже, в избе всю зиму никого не было. Дует на перевале постоянно, значит, снег через малейшие щели забил тамбур под потолок. Найди мы сразу дверь, пришлось бы копать колодец до самого крыльца, чтобы ее открыть, а потом чистить еще и тамбур, выкидывая снег через отрытый двухметровых колодец. Иначе не откроем вторую входную дверь. В избе, уверен, снегу будет тоже предостаточно. При любом раскладе выходит часа четыре ударной работы. А так, снимаем сейчас аккуратно оконную раму и мы сразу в <дамках>! Понимая, что кому быть первой <дамкой> вопрос даже не стоит, бывший геолог Левандовский, включив налобный фонарь, кряхтя полез через окно исследовать недра погребенной под снегом избы. Вслед за ним, в темную стылость, с двумя ножовками щучкой нырнул и Леня. Через минуту в окне показалась Сашина <радостная> физиономия и доложила: - Командор! В избе холоднее, чем на улице! Работы на восемь лет! В общем, нарядно все! На нарах лежит пласт снега с метр толщиной, стол, лавки и печь, все под снегом! Что делать будем? - Пилите, Шура! Пилите! Попроси Леню, чтобы он тебе спел, в темноте все будет веселее. Можете петь дуеэтом. Если будет хорошо получаться, то обещаю, попрошу свою жену и вас заодно забрать отсюда. Подавая в окно первый снежный блок, Леня, почти не фальшивя затянул: Шестнадцать тонн, умри, но дай, Всю жизнь работай - весь век страдай. Но помни, дружище, что в день похорон Тебе мы сыграем 16 тонн: Вскоре из трубы повалил дым, и из окна вкусно запахло жареным салом. Поужинали, и, как положено джентльменам, задымили сигарами, сыто размышляя за виски, за что же мы любим такую жизнь. Выпив по три, пришли к выводу, что наша бессмысленная для многих тяга к добровольным лишениям и самостоятельное преодоление внезапно возникших трудностей на охотах вдали от цивилизации, есть подтверждение нашей исключительности больше не как охотников, а как мужчин. Лишь немногие стремятся в наше время к диким "охотничьим страданиям" в горах, или в тундре. После пятой, решили, что этот мазохизм является исключительно индивидуальной особенностью избранных. т.е. нас.
Мы уважаем друг-друга? Значит, мы уважаемые люди! Основная масса охотничьего люда не выбирает. и вряд ли выберет добровольно для своих настоящих и будущих охот голод, холод и опасность вместо безопасности, и сытости в тепле. Так что мы просто герои! Гордые собой забрались в спальники и не строя никаких планов на завтра мгновенно уснули. Встали поздно. С грустью сознавая, что вот и наступило время расставания с Путоранами, долго собирались и лениво покатили в сторону проколотого трубами покрывала смога над Норильском. Напоследок, заехали в ущелье Красные Камни, сфотографировались на память у ледопада, позвонили родным, сообщив, что прошли 974 километра, все закончилось, скоро будем дома. Разбудил меня очередной пинок Богдана, который. дрыгая во сне ногами, через спинку самолетного кресла продолжал ненавидеть мой позвоночник. Я поднял шторку иллюминатора и посмотрел вниз. По отвыкшим от зеленого цвета глазам ударило майской листвой Подмосковья. Я подмигнул обветренному загорелому лицу в иллюминаторном отражении. Лицо довольно ухмыльнулось, понимая, что вернется. Вернется туда, где его ждут. В белые Путораны.. .
чего кричишь-то? достал меня интернет. дописал давно. но вот подвесить все не мог вешаю на за хвостами - добавляеется в лучшем случае одно слово. а в худшем стирается пара обзацев. вешаю на ганзе - пишит временные трудности куды бедному карибу подаццо а скажи прикольно получилось с видеоклипом в тексте? думаю. может еще вконце текста поместить с ютубу слайдшоу с зимними фотографиями путоран?
Спасибо, Карибу. Я раньше не читал, только клип с гольцом видел. Жизненно, прям представил себя на твоем месте. Это очень приятно делать.. . с рюмкой кальвадосика на диване
Originally posted by КАРИБУ: по што глумитесь над старым копытным?
Му не глумимся над КАРИБУ. Мы завидуем черной завистью. Сидим в своих вологодских лесах и деньгу копим чтоб к КАРИБУ поехать на волков и оленев северных. А если не накопим - будем носильщиками просится, снегоход там потолкать, лед двухметровый просверлить, избушку откопать
БОЯНИЩЕ! Скучно на асфальте? Давно усё прочитано, пусть и по не регулярно обновляемым частям, но внимание публики привлечено творчеством северного копытного, не лемминга! http://zahvostami.ru/blog/KARIBU/2165/ Свеженького давай, ждём.
Аффтор, буду тебя расстраивать.. . Прилетел мой кореш с Севера, пьём по этому поводу(я если честно уже устал, хорошо хоть выехали за город на чисто Масковскую охоту, чутка передохнул, но не о том я.. ). Попёр ДСО, Владимир,попёр.Снега нет, не все речки встали, но он идёт и идёт очень хорошо. Идёт пока в высокие сопки.
одинчилавег! я спокоен. как белое безмолвие разведка каждый день мне докладывает о перемещении дсо. в том числе и вертолетная. это идут не правильные олени печалит только одно - снег только через неделю
Прости аффтор, легло у нас не много снегу, гоняют ДСО уже во фсю.. . Снега не много, снегоходы гробятся канечно ,но гоняють.. . Была оттепель до +4 ,Реки открылись, снег слегка уплотнился. Я смалодушничал, попросил свежатины.. .
гонной небось? я понимаю. что земля маленькая, но пока он от вас до нас доберется, я уже буду там а мне вот хаша захотелось из голеней. первую кружку выпью одного жира! соскучилсо,
Саш, завтра буду звонить, но одно знаю точно, КАРИБУ встретит уже пощипанные нашими людьми стада.
ну. ваши люди пощипают не интересные для карибу стада. ведь таймыр ведет разговор скорее всего про хатангу. это совсем другое стадо з.ы. на агапе появился. но еще очень мало.
Сорри за оффтоп, но хотел спросить. Вот КАРИБУ писал в каком то отчете, что одевает на копыты только Баффин Титан -100 градусов. Сегодня в нашем сельмаге видел такие за 4300 рублёф. Это подделка китайская или реально столько стоят?
Originally posted by dimcheg: Сорри за оффтоп, но хотел спросить. Вот КАРИБУ писал в каком то отчете, что одевает на копыты только Баффин Титан -100 градусов. Сегодня в нашем сельмаге видел такие за 4300 рублёф. Это подделка китайская или реально столько стоят?
вешаю на за хвостами - добавляеется в лучшем случае одно слово. а в худшем стирается пара обзацев. вешаю на ганзе - пишит временные трудности 
