Снежные бараны Колымского нагорья.

перемещено из Охота

---

Прохладный воздух и раннее утреннее солнце сообщают воздуху необычайную прозрачность. Эту чистоту бессмысленно сравнивать с чем угодно на свете - ни алмаз, ни вода, ни стекло не оставляют такого ощущения. Мягкие пологие солнечные лучи словно облизывают каждый камень, каждое дерево, каждый бугорок, любую неровность рельефа - так что весь пейзаж выглядит предельно объёмным, как будто подсвеченным изнутри.

Это время - самое лучшее для поисков диких животных и наблюдения за ними. Те же солнечные лучи, сообщающие дополнительную объёмность всему сущему, совершенно специфически подсвечивают шерсть и перья живых творений, и они выделяются на раскинувшейся панораме совершенно инородными элементами.

Территория, которую я сейчас оглядываю с высоты, у геологов принято назвать <Страна камня>. Юго-восточные хребты Колымского нагорья являются частью мощнейшей горной системы хребтов Черского. Речные долины здесь располагаются на высоте восьмисот метров, вершины хребтов приподняты над ними не больше, чем на шестьсот-восемьсот метров. Но, тем не менее, основную картину здесь составляет мрачная горная пустыня, с тёмной шерстью кедрового стланика в понижениях, и редкими стволами лиственницы на обширных пологих предгорьях, покрытых белым хрустким лишайником. На первый взгляд, здесь нет и не может жить ничего крупнее мыши, ну, пусть не мыши, а пищухи-сеноставки - зверька размером с мелкую крысу, издающего резкий свистящий писк. К слову, эти зверьки - и не грызуны даже, как можно было бы предположить по их внешнему виду, а прямые родственники зайцев. Эдакие микрозайцы.

Вот и сейчас один из этих <микрозайцев> выглянул в каменную щель в пяти метрах от меня. Я не шевельнулся, мордочка его исчезла, а через пару секунд этот же зверёк выскочил с другой стороны валуна, быстро вскарабкался на вершину, и уселся на ней, впитывая шерстью каждую каплю падающего на него солнечного света.

Я неподвижен. Вообще, здешние места предполагают странную вещь - достаточно тебе присесть на секунду на какой-нибудь кусок скалы, как ты понимаешь, что сам превращаешься в камень. Мысли становятся мудрыми и неторопливыми, движения сами собой сводятся к такому минимуму, что написать хочется - к нулю. Обостряются все чувства - зрение, слух и обоняние, как будто на их поддержку уходит неизрасходованная энергия тела. Поневоле начинаешь думать - а вдруг все эти мистические фигуры - скальные останцы, вертикально стоящие пики, кекуры - окаменевшие со временем живые существа - те, чья энергия ушла в некий внутренний мир, создаваемый этими горами: Поневоле берёт оторопь, когда думаешь, что же они здесь повидали и услышали:

Я продолжаю сидеть так неподвижно, что очень чуткий ко всему на свете пищуховин продолжает воспринимать меня как неодушевлённый предмет. На самом деле я очень, очень активен - просто приложение моих сил, моего внимания, находится очень далеко - как бы не в полутора километрах отсюда.

На пологое плечо ничем не примечательной сопки выползло с десяток светло-коричневых муравьёв.

Муравьями они, конечно, кажутся мне в бинокль. Десятикратный Nikon <на один сезон>, сделанный в Китае. Сейчас он отрабатывает свою последнюю поездку, после чего уйдёт на заслуженный покой в склад моего охотничьего снаряжения. Кроме того, их не десять - так мне казалось, когда они двигались плотной группой, один за одним. А сейчас звери рассыпались по светло-серому с лёгкой прозеленью бугру, удивительно похожему на давно и хорошо заплесневевшую горбушку чёрного хлеба, и я могу их посчитать.

Восемь.

Я продолжаю смотреть.

Гигантский масштаб местности принуждает думать макрогеографически. В ста пятидесяти километрах к востоку от меня - Охотское море, а примерно на таком же расстоянии к западу - долина великой реки Колымы. В такие ясные прохладные дни осеннего антициклона воздушные потоки здесь очень труднопредсказуемы - сталкиваются две тенденции движения воздушных масс - прибрежная и континентальная. Но, скорее всего, ближе к вечеру нагретый воздух будет подниматься снизу, поэтому при подходе мне лучше всего было бы придерживаться господствующих высот.

Однако здесь меня подстерегает другое, серьёзное препятствие. Звери, к которым я собираюсь подходить, в основном, при поиске врагов, руководствуются зрением, а не обонянием:

Эти звери - снежные бараны.

Я поднимаюсь с камня, и испуганный пищуховин спрыгивает со своего насеста, издавая громкий, звенящий писк.

Мысли становятся мудрыми и неторопливыми, движения сами собой сводятся к такому минимуму, что написать хочется - к нулю. Обостряются все чувства - зрение, слух и обоняние, как будто на их поддержку уходит неизрасходованная энергия тела.

Хорошо передано.

Прошу прощения, были проблемы с сайтом в момент выкладывания статьи. Продолжаю.

<Иной> копытный зверь.

Когда мне приходится объяснять другим охотникам все сложности охоты на снежного барана, я чаще всего использую внедрённый в нашу речь фантастом Лукьяненко термин <иной>. Правда, <иным> этот зверь оказывается по отношению к подавляющему большинству нашей северной дичи, которая, как я уже писал ранее, привыкла руководствоваться обонянием и слухом. В таком случае, баран оказывается гораздо ближе к нам, приматам, потому что, выражаясь словами замечательного зоолога Ф.Б.Чернявского, <к глазам привязан бинокль>. Даже более того - бинокль сам по себе подразумевает ограниченный обзор, а выпуклые, огромные бараньи глаза, безусловно, имеют такое же поле зрения, что и у человека. При этом всём у барана не очень хорошо развито обоняние. Тот же Ф.Б. утверждал, что в определённой ситуации к этим зверям можно подходить <по ветру>, если не попадаться им на глаза, конечно. Беспокоятся, конечно, но подойти можно. Я не Чернявский, который четыре полевых сезона прожил бок о бок с баранами в Корякском нагорье, поэтому так подходить не рискую. Стараюсь учитывать все факторы. Все факторы, как правило, учитывать не удаётся, но стараюсь по максимуму. А <по максимуму> - это значит, надо проложить маршрут подхода к группе таким образом, чтобы: выйти. по возможности, на них сверху; и, во-вторых - производить как можно меньше шума. Ибо если Господь или Мать-Природа (уж кто там кому ближе - не знаю) и обделил этого зверя нюхом, то уж в слухе им совершенно не отказал.

Но здесь вступает в силу другая особенность снежного барана. Та самая, которая делает их для неторопливого и внимательного человека достаточно доступной дичью. Дело в том, что этот зверь очень консервативен. И обитает на крайне ограниченной территории. Он (я говорю о взрослых баранах - подрастающей молодёжи это не касается) занимает, ну, маленький горный узелок, иногда - систему отрогов горного узла, иногда - несколько километров скалистого морского берега. потому баран и пострадал больше всего при столкновении с представителями человечьего племени бродяг. Если стойбище оленеводов, или лагерь геологической экспедиции располагались возле горного узла, населённого баранами, то за короткое время люди изводили всех обитателей ближайших скал подчистую. Особенно гибельным для баранов было сочетание такой экспедиционно-съёмочной партии с базирующимся у неё на базе вертолётом Ми-4. Собственно, именно этой комбинации мы были обязаны катастрофическим снижением снежного барана на Северо-Востоке в шестидесятые - семидесятые годы.

Но консерватизм барана простирается гораздо глубже. Этот зверь осваивает настолько малопитательный растительный корм, что при пастьбе он способен оставаться на одном месте чрезвычайно долгое время. В плане освоения территории он являет собой прямую противоположность северному оленю - у баранов малочисленные группы живут всю жизнь на одном месте, там рождаются, размножаются, и умирают. Потому, выйдя на пастбище поутру (а баран, как и северный олень - дневной вид), он постарается получить с него максимум. Что значит - с девяностопроцентной вероятностью останется на нём до самого вечера.

Это и есть второй ключик к успешной охоте на нашего зверя. Сейчас - семь часов утра, но я никуда не тороплюсь. Я осматриваю соседние склоны, изучаю подходы, думаю, в конце концов. Практика показывает, что подход к баранам на хороший выстрел может продолжаться целый день, всё равно они останутся в радиусе трёхсот метров от того места, где их заметил утром. Главное - не торопиться.

Одна из главных помех при выходе на заранее присмотренное стадо баранов - будь то стадо рогачей (в американской традиции - <пул холостяков> ), или маточное стадо - это наличие неподалёку другой группы этих животных, которую вы просмотрели. А просмотреть барана несложно. Несмотря на то, что в местах его обитания в высокогорье отсутствует не только древесная растительность, но и кусты (на морском побережье это не так, но о баранах Охотского берега наш разговор - впереди), местность изобилует узкими и закрытыми долинами ручьёв, скалами, изломами, и цирками. В общем, как сказал Г.Федосеев о подобных местах - <застывшие судороги Земли>. При этом, ваша возможная добыча вполне может находиться в радиусе досягаемости сигнализации этих, вами не обнаруженных баранов. Так, зачастую, и получается - трудишься целый день, ползаешь по чёрт его знает каким крутякам, оказываешься уже метрах в пятистах от выбранного стада - как вдруг, буквально из под самых ног, лёгкими скачками выносятся три или четыре овцы с ягнятами, выстраиваются в линию, и перемахивают соседний отрог - только пыль столбом, и мелкие камешки из под копыт. Откуда что взялось?

Срочно выглядываешь на место, где ещё, ну вот десять минут назад паслись вожделенные рогачи - и что же? А ничего, только ветер посвистывает, угнетая скудные северные злаки:

Стадо настороже.

Вообще, система сигнализации у снежных баранов настолько хорошо развита, что я склонен объяснить её только вмешательством свыше, или, на худой конец, особо ужесточённым естественным отбором:
Ну, во-первых, над пасущимся стадом или группой холостяков стоит <часовой>. Это - баран, который постоянно занимает верхнюю точку, и поглядывает по сторонам.

Во-вторых, пасущиеся бараны, как правило, поглядывают в разные стороны. Большие знатоки бараньей охоты утверждают, что все звери имеют свой угол обзора, но я в этом сомневаюсь. Ибо противоречит тем наблюдениям, о которых я буду говорить в дальнейшем. Но фактом является то, что все звери время от времени поднимают голову и оглядываются. Как только кто-либо из группы замечает что-либо подозрительное (а торчащую из-за камней голову человека баран видит метров за пятьсот), этот зверь поднимается и издаёт очень короткую дробь копытами. Иногда эта дробь бывает столь коротка, что я даже не до конца уверен, что это происходит всякий раз при объявлении <тревоги второй степени>. Возможно, достаточно одному зверю резко подняться, как всё стадо встаёт и замирает. Здесь бараны обычно пялятся в том же направлении, что и встревожившийся первым зверь, но уши сканируют пространство по всему радиусу. Наконец, кто-то из зверей приходит к выводу, что тревога была напрасной - и примерно половина стада возвращается к своим делам минуты через четыре, а остальная его часть может просуществовать в <режиме готовности к бегству> до получаса. Об этом долгоиграющем эффекте тревоги тоже нужно помнить обязательно. При малейших признаках тревоги необходимо замереть на месте, лучше - закрыть глаза, и приготовиться к достаточно долгому ожиданию. Ну и после того, как всё стадо более или менее успокоится, лучше постараться уйти из радиуса их обнаружения, и постараться продолжить обход.

Скрадывание.

Правда, это возможно только тогда, когда вы не приступили к собственно скрадыванию, а находитесь в стадии предварительного подхода. В любом случае - подход к баранам - это занятие для очень терпеливого человека.

Я знаю одного замечательного охотника, латвийского фотохудожника Андрейса Вайводса, который первую сотню добытых снежных баранов взял из двустволки ТОЗ-БМ 16 калибра. Он подкрадывался к стаду на расстояние 30 - 40 метров, и иногда успевал взять двух и даже трёх животных за один подход. Когда я его спрашивал, сколько времени это у него занимало, он отвечал: <бывало целый день подходишь - с темноты до темноты. И чем ближе, тем медленнее - несколько часов иногда двести метров ползёшь. Бывает, замёрзнешь, как собака, думаешь - вот, уже пора - вскакиваешь и подбегаешь вперёд, при этом стреляешь. Метров десять можно выиграть>. Один ствол Андрейс заряжал картечью, другой - пулей. Пулей Бреннеке или Блондо - из его ружья они летели получше всего остального.

О жизни баранов.

Человек, хотя бы немного знакомый со снежными баранами в природе (или даже просто внимательно читавший литературу об этих животных) определяет места их возможного обитания с полувзгляда. Естественно, большая часть Колымского или Анадырского нагорий предстаёт перед ним как нагромождение невысоких каменистых гор, словно нагребённых пьяным бульдозеристом из серого и желтоватого щебня. Только в роли бульдозериста выступали многочисленные мелкие ледники Северо-Востока. Там, где располагался т.н. <узел> ледника, обычно возвышаются резкие острые уступчатые горные гребни. Именно на них накапливались массы снега, смерзавшиеся потом в <тело>. И это ледниковое тело потом начинало ползти по долинам, погребая под собой мелкие отроги и уступы, и выглаживая их, будто шпателем.

Так вот, о баранах. При осмотре раскинувшейся перед вами гигантской горной страны, вы сперва стараетесь углядеть на ней зелёные, или, по крайней мере - серые или жёлто-коричневые пятна. Пятна, которые означали бы для вас травянистую растительность. Это и будут горные луга - основное местообитание снежного барана.

Называя эти крутые, поросшие редкими травинками участки склонов <лугами>, мы, конечно, довольно сильно грешим против истины. Любого жителя Главного Кавказского хребта или чабана с тяньшанских джайляу при виде этих лугов неминуемо хватит сердечный приступ. Но именно эти скромные травостои в летнее время привлекают к себе нашего героя. Зимой ему приходится довольствоваться гораздо более скудной диетой.

Вообще, зимняя жизнь снежного барана - это отдельная история. Начать хотя бы с того, что именно зимой - с конца октября по январь у этих зверей происходит сезон любви. Сезон любви в северной Якутии или на средней Колыме в ноябре - декабре - видимо, на самом деле нечто совершенно экстремальное. Особенно, если учесть, что он проходит в горах. И не просто в горах, а там, где в этих зимних горах остаются куски обдутого от снега грунта. А почему они там остаются - можете спросить вы совершенно законно. А остаются они там потому, что по этим гребням и увалам постоянно гуляет сильнейший ветер. Так что ни ветер, ни мороз, ни снег не в состоянии остудить горячую страсть баранов к продолжению своего рода.

Ну и питаются бараны в это время - ягелем, мелкими кустарничками и морожеными былинками не съеденных за лето трав.

Но это - зимой. Летом же местонахождение этих зверей угадывается по мягким зелёным лугам, продольными языками протянувшимися вдоль горных склонов. Иногда эти луга питаются водой из лежащих на горах снежников. Так что местонахождение зверей можно в самом первом приближении прикинуть по оставшимся с весны грязно-белым пятнам, <зависшим> на крутоярах.

Но здесь есть одна очень важная деталь.

ТОЛЬКО одних лугов недостаточно для того, чтобы этот участок сопки, или горный узелок безоговорочно подходил для баранов. Кроме них, здесь должны присутствовать и <отстои>.

Отстои.

Классические отстои представляют собой вертикально стоящие каменные глыбы, на которые можно подняться только с одной стороны. Или более того - на которые может подняться ТОЛЬКО снежный баран.
Инстинкт <ухода на отстой> у зверя развит взаимодействием с волками, росомахой, медведем, и возможно - рысью. При малейшей тревоге животное вихрем взлетает вверх по кажущейся недоступной каменной свечке, высотой четыре, а то и десять метров. И застывает на вершине, как памятник самому себе, готовый отбиваться копытами от любого, кто посягнёт взобраться вслед за ним на вершину его <монумента>. Собственно говоря, ни волку, ни даже росомахе не удаётся зацепиться лапами (тем более, устойчиво зацепиться) там, где нашли свою опору крохотные, но очень крепкие копыта снежного барана. Специалист по экологии баранов, изучавший их в Кроноцком заповеднике, Володя Мосолов, показывал мне снимок, где самка барана стояла на вершине останца вместе с детёнышем. При этом детёнышу на камне не хватало места, и он наступал копытцами на копыта своей матери, чтобы удержаться:

Понятным здесь становится и другое.

Есть хищник, по отношению к которому эта тактика защиты является абсолютно проигрышной. И хищник этот - человек.

Собственно, на использовании этой особенности снежного барана - его постановке на <отстой>, построены два варианта охоты на этого зверя, которые чаще всего использовались северными аборигенами. Это - охота с собакой, и охота на верховом олене.

В первом случае на поиски баранов пускается собака. Увидев её баран становится на отстой. Потом собака отвлекает внимание зверя, и не даёт ему спустится вниз, а человек подходит к нему на недалёкий выстрел и сбивает с камня.

Охота <с подъезда> основана на том странном для нас факте, что баран человека, сидящего верхом на олене не воспринимает как человека вообще. всадника верхом на олене он воспринимает, видимо, как чудовищного оленя, и подпускает его практически в упор. О том, насколько близко бараны подпускают стрелка свидетельствует тот факт, что основное оружие, из которого аборигены стреляют этих животных - малокалиберная винтовка под патрон кольцевого воспламенения.
Памятником таких охот остаются лежащие под отстоями черепа снежных баранов с отрезанными концами рогов - их чукчи и коряки традиционно используют на ножевые рукоятки. Эти черепа сохраняются в холодном и сухом северном климате многие десятилетия и служат свидетельствами их существования спустя много лет после того, как последние эти звери бывают перебиты оленеводами или изыскателями. Я помню, как спрашивал бригадира пастухов в хребте Уш-Урэкчен о том, жили ли там когда-нибудь снежные бараны. Пастух - очень внимательный жилистый мужчина, лет сорока - сорока пяти, пожал плечами и сказал, что никогда их там не было. То же самое свидетельство я получил от геологоразведочной экспедиции, года три назад покинувшей этот район. На вопрос же о баранах меня натолкнули наблюдения с борта вертолёта, когда я подлетал к оленеводческой стоянке. Дело в том, что сами места мне показались очень благоприятными для этого зверя, и более того - под гребнями сопок протянулись очень характерные ниточки троп.

Однако, и пастухи, и геологи говорили правду. Баранов в этих горах не было.

Позднее, ведя маршрутные работы, я поднялся на один очень привлекательный лужок со стоящими над ним останцами. И там, в каменной россыпи обнаружил то, что искал - полтора десятка характерных <треугольных> черепов с огромными кольцеобразными глазницами. Роговые чехлы на пеньках рогов рассыпались в прах, и по костям поползли серые пятна лишайников. Лишайники автоматически обозначали, что эти останки лежат здесь больше тридцати лет. Так что, вполне возможно, я стоял над последней <братской могилой> популяции снежных баранов этого хребта.

Солонцы.

Ещё одним специфическим способом охоты на снежного барана (впрочем, на любого копытного зверя) является охота на солонцах. Солонцы эти, как и везде, бывают искусственные; и естественного происхождения. В классической охоте закладка солонцов происходит с применением крупных массивов соли-лизунца. Сейчас этот вид - значительная редкость. Вообще, на Севере практически отсутствуют сложные традиции закладки солонцов, поэтому все солонцы для охоты на снежного барана (два других вида крупных копытных - лось и северный олень не требуют их применения), виденные мной, выглядели одинаково. Это была огромная масса соли (от 500 кг до трёх тонн), сваленная на косогор между камнями, оболочки мешков были разорваны, и расплавленная атмосферной влагой масса соли стекала в грунт. Грунт и поедался подходящими к этим <солонцам> снежными баранами, пока те оставались живы. Этот способ привлечения животных в таких масштабах, к сожалению, оказывается совершенно губителен, если территорию, прилегающую к <солонцу>, специально не охранять. Применение этого метода ведёт к полному уничтожению этого зверя в целом очаге обитания - в горном узле, или на небольшом хребте.

Естественные солонцы выглядят немного иначе. Как правило, это выходы глинистых почв светло-серого цвета с голубым оттенком. Животные вылизывают и выедают эти обнажения, при этом образуются обширные полости, куда животные залезают даже на коленях.

В принципе, засада на солонцах, как естественных, так и искусственных, приводит к добыче снежного барана хороших трофейных качеств с очень высокой вероятностью.

Тропы.

Вообще, когда говоришь о неотъемлемых признаках обитания снежных баранов в тех или иных местах, нельзя упускать из виду такой очень характерной детали, как тропы. Тропы снежных баранов, с точки зрения подавляющего большинства северных млекопитающих - это как древнеримские или парфянские дороги. Они служат гарантированными путями сообщения и оленям, и медведям, и лисам, и росомахам, и вообще - всем тем животным, которые нуждаются в тропах многие тысячелетия. Иногда эти тропы представляют собой едва заметные стёжки - как на каменных россыпях, которые они пересекают наискось, или поперёк; иногда это пробитые до суглинка тропы по краю кустарников, тянущиеся вдоль головокружительных обрывов морского побережья иногда на многие десятки километров; иногда это настоящие дороги, по которым можно ехать на квадрацикле, с чётко выраженными несколькими колеями.

Однако при всём при этом вдумчивому наблюдателю стоит помнить о том, что тропы могут сохраняться многие годы даже после того, как бараны исчезнут из этих гор, и будут выглядеть вполне посещаемыми, я бы даже сказал - <ухоженными>. <Виноваты> в этом будут все остальные млекопитающие, включая человека, которые пользуются этими удивительными инженерными сооружениями.

Здесь я хочу заметить, что в некоторых случаях <бараньи> тропы можно спутать с тропами диких северных оленей. Но оленьи тропы обычно 1) гораздо более многочисленны; 2) тяготеют к нижней части склонов, выходя только на закруглённые и пологие гребни; 30 никогда не выходят на острые гребни хребтов.

А ещё у используемых бараньих троп есть один совершенно уникальный опознавательный признак: это запах.

Запах баранов очень характерен и стоек. Есть точка зрения, что его источником служит специальная межпальцевая железа у этих животных. Но запах. Очень похожий на запах бараньего сала, просто висит в воздухе над часто посещаемыми тропами и излюбленными пастбищами. Кроме того, в летнее время вдоль <рабочих> троп лежат крупные неопрятные куски шерсти - мех у снежного барана имеет пустотелое строение - как у северного оленя, и поэтому при линьке отваливается пластами. Кроме того, очень ощутим запах живых животных - особенно их группы. Я скажу одну удивительную вещь - мы, люди, привыкли полагаться в основном на зрение, и в меньшей степени на слух при обнаружении дичи - но вот запах группы баранов в шесть-семь особей чувствуется по ветру человеческим носом на расстоянии до двухсот метров!

Поиск.

Резюмируя вышесказанное - если вы нашли горный уголок, где присутствуют все вышеописанные признаки - забирайтесь на господствующую высоту, доставайте бинокль и обшаривайте склоны, гребни и западины!

Существует время суток, когда непотревоженные бараны могут <показать> себя. Это происходит при восходе солнца и перед самым закатом. Звери уходят на места ночёвки, расположенные на возвышенностях среди камней, где к ним очень трудно подобраться бесшумно. Обычно эти <стации отдыха> лежат возле скальных гребней или подле вершин. Именно там, на фоне рассветного или закатного неба, вы и можете увидеть силуэт одного из самых интересных зверей сибирского Севера.
Однако, даже если вы и заметили баранов на выбранном вами участке, это ещё не значит, что вы видите именно трофейных животных. Бараны держатся тремя разными социальными структурами; даже четырьмя, если рассматривать как социальную структуру одиночных старых особей (ими, кстати, бывают как самцы, так и самки).

Самую многочисленную часть бараньего племени составляют самки и сопутствующий им молодняк. Они формируют специфические стада, иногда, довольно значительные по численности (автору приходилось наблюдать в Анадырском нагорье группу из тридцати пяти зверей разного возраста). Эти животные настолько сильно отличаются от <сильной части> своего племени, что сплошь и рядом даже опытные профессиональные охотники считают их за представителей другого вида - никогда не существовавших на севере Евразии горных коз. Это - небольшие животные (максимум - до пятидесяти килограммов весом), с круглым бочкообразным туловищем и тонкими, но очень сильными ногами-спичками, крохотные копытца которых позволяют уцепиться за малейшие каменные уступы.

Мощное туловище и относительно короткие ноги придают этим зверя несколько кургузый вид. Но самое характерное у этих животных - рога. Рога у самок снежного барана типично козлиного типа - они лишь слегка изогнуты и очень коротки, голова маленькая и изящная. Эти животные в <маточных> стадах составляют от половины, до ¾ от общего количества. Остальные - это или бараны-сеголетки, или <прибившиеся> к этим стадам молодые самцы - до четырехлетнего возраста. Однако, именно эти молодые самцы - от двух до четырёх лет формируют и свои, совершенно самостоятельные структуры. Стада <молодых самцов> автоматически вытесняются в самых худшие угодья, так что, если вы видите каких-нибудь баранов на голых скалах, или на каменной россыпи - то чаще всего это они и есть. Хотя в биотопическом распределении этого зверя довольно трудно найти совершенно однозначные тенденции.
Однако, цель трофейного охотника - это так называемый <пул холостяков>.

Это - небольшие по численности (от трёх до двенадцати голов) стада, которые составлены из крупных самцов старше пяти лет. По личным наблюдениям, я бы не сказал, что они более осторожны по сравнению с <маточными> стадами. Просто, из-за большей крепости сложения, эти звери могут осваивать, с одной стороны - более продуктивные, с другой - труднодоступные участки. Но никогда мне не приходилось наблюдать корреляции между <самыми большими скалами> и <самыми рогатыми баранами>, как иногда это приходится слышать. Скорее наоборот - своих самых крупных рогачей я убивал на пологих вершинах невысоких сопок, на самой границе лиственничной тайги.

Снова подход. Теперь - в открытую.

Но вернёмся к нашей охоте с подхода. На самом деле, в местах, где люди не тревожили баранов многие годы (а это сейчас происходит на больших территориях - пастбищное оленеводство практически исчезло, геологическая съёмка тоже сошла на нет более пятнадцати лет назад), иногда срабатывает один, на первый взгляд, парадоксальный, вариант. Дело в том, что к баранам, даже к группе опытных и острожных рогалей, можно подойти: в открытую. Конечно, он является очень и очень рискованным. Но тем не менее, охотник, уверенный в своём выстреле более чем на двухсотметровую дистанцию, вполне может попробовать:
Обычно черёд этого метода наступает тогда, когда звери обнаруживают подкрадывающегося охотника на значительном расстоянии - метров шестьсот - семьсот. Но довольно часто они просто наблюдают за обнаруженным на такой дистанции объектом, продолжая пастись, и временами поглядывая в его сторону.

Здесь, как и везде в охоте на снежного барана - не надо торопиться!

Сперва можно показаться животным вполсилуэта. Затем, когда они привыкнут к вашему существованию на склоне, можно встать в рост и постоять. Постоять минут около пятнадцати, не меньше. Когда бараны успокоятся, можно начать двигаться - нет, не в их сторону, а забирая как бы по касательной, определив точку наибольшего сближения метров в сто пятьдесят. Самое главное - вы должны показать объектам охоты, что проходите мимо, причём траектория вашего движения совершенно очевидна и если приближается к месту их пастьбы - то разве что случайно. Более того, здесь можно применить такую индейскую хитрость, как <шаг в строну> - не торопясь проходясь на виду у животных, вы, в тот момент. когда ни один из зверей группы на вас не смотрит (вообще-то кто-то из группы будет обязательно наблюдать за вами, но не всегда - внимательно), делаете шаг в их сторону. Таким образом, вы, совершенно не демонстративно, приблизитесь к ним ещё шагов на десять. Вообще, двигаться надо не торопясь, часто останавливаясь, всем своим видом показывая, что вы здесь по своим непонятным делам, и бараны вас вовсе не интересуют. Часто останавливаться желательно ещё и вот почему - коль уж вашей целью является охота, то стрелять вам придётся обязательно. И пусть вас не обманывает расслабленная реакция толсторогов на ваше передвижение - они не спускают с вам глаз и не доверяют ни на секунду. Поэтому вам предстоит одно из двух - быстрый выстрел <с рук> на довольно большое расстояние - довольно сложный, и главное - торопливый; или же, если на вашем пути есть каменная россыпь, или какое-нибудь другое укрытие - зайти за него и не торопясь изготовиться к стрельбе. И тоже совсем не факт, что звери позволят вам это сделать. Любое изменение вашего поведения толкуется у них, как выражаются юристы, <в пользу сомнения>. Звери насторожатся, и если вы хоть чуть-чуть утвердите их в подозрениях - бросятся наутёк. Так что если вы владеете искусством быстрого выстрела - то лучше так:

Но в подавляющем большинстве случаев охоты на снежного барана обходятся без подобного экстрима: всё решают дальние выстрелы из точных винтовок.

Дальний выстрел.

Вообще-то, современная трофейная охота на этого зверя вся построена именно на дальнем выстреле из нарезного оружия. Этот выстрел экономит охотнику последние несколько сот метров подхода, которые, безусловно - труднее всего. В принципе, неплохой стрелок может позволить себе стрелять с так называемой <границы обнаружения> - то есть, с того расстояния, на котором звери обнаруживают человека и начинают тревожится, но уже не убегают. Эти дистанция колеблется между тремястами и пятьюстами метров, но, скорее, ближе к пятистам, нежели к трёмстам.

То есть - подход проводится лишь до рубежа, с которого возможен дальний выстрел. Дальше стрелок старается выбрать себе наилучшую позицию для стрельбы. Иногда он вынужден действовать довольно быстро - не всегда забеспокоившиеся звери остаются на месте. Иногда они не убегают, а уходят - довольно быстрым шагом, при этом быстро пропадают из глаз стрелка, залегшего между камнями, или севшего в укрытие. Поэтому, приготавливаясь стрелять, вам лучше исходить из того, что на подготовку выстрела у вас должны уйти считанные секунды, максимум - минута.

Здесь я хотел бы сделать небольшое замечание в адрес большинства встреченных мной горных охотников - судя по их действиям, они отрабатывают на стрельбище преимущественно точность, а не быстроту. А на охоте довольно часто особенно ценно умение выстрелить быстро - пока зверь не сорвался в бегство, а только ещё застыл, окатывая пространство взглядом и нюхая воздух.

Другим обязательным умением на таких охотах является способность мгновенно выбирать позицию для стрельбы. Гора есть форма поверхности, поставленная на попа - как говорит И.Бродский. Аккуратно выглаженные площадки, на которых человек может разместить свою винтовку, выставить сошки на нужный уровень, и устроиться сам, конечно - встречаются. Но отнюдь не так часто, как этого бы хотелось. Поэтому при подходе к пасущимся рогачам я обычно делю всю дистанцию на возможные огневые рубежи: если сумею незамеченным подойти до этой каменной гряды, буду стрелять, буду стрелять, привалившись к тому камню; если доползу до того скального буртика - открою огонь из вот этой щели, а ещё через тридцать метров - ровная плоскость, стрелять придётся хоть так, хоть эдак, поэтому просто лягу ящерицей на щебёнке:

Оружие для бараньей охоты.

Очень важным, и неизменным элементом современной горной охоты являются сошки. Безусловно, стрельба с них гораздо более устойчива, чем с рук, но имеет, по крайней мере, одну особенность - тоска прицеливания оружия, установленного на сошки отличается от точки прицеливания в случае, если вы в качестве упора используете свою руку. Кроме того, горы славятся своими неровностями, поэтому сошки иногда бывает некуда установить. Вот нужно - а некуда!

Потому я рекомендую всем горным охотникам, неважно, на кого бы они не охотились, уверенно стрелять хоть с рук, хоть с сошек, и при этом знать при использовании этих вариантов, какая между ними разница в точках попадания.

Говоря об использовании сошек на горных охотах, я рискну ещё раз обратиться к опыту аборигенов. Дело в том, что традиционные сошки чукотских пастухов и бродячих охотников-эвенков - это две длинные палки, связанные у верхушки сыромятным ремешком. В маршруте они используются как посох, что очень сильно облегчает движение по горам, и вообще - по пересеченной местности. Но при необходимости быстро изготовиться к стрельбе эти палки мгновенно превращаются в сошки для стрельбы стоя - что, конечно, сильно облегчает быстрый выстрел. Ну и при стрельбе стоя охотник автоматически обеспечивает себе лучший обзор, нежели из <нижних> позиций. Кроме того, ему не надо перестраиваться для восприятия местности.

Существует ещё один вариант - когда охотник, подходящий к животным вдвоём с гидом, использует плечо последнего как упор. Но здесь надо помнить (и более всего - тому, кто предлагает своё плечо в качестве упора), что близкий выстрел неподалёку от уха, да ещё и из оружия под магнум-патрон, неминуемо приведёт к временной глухоте одного уха.
<Верхняя> позиция облегчает положение охотника ещё и потому, что у него на линии ствола минимизируется количество внешних препятствий в непосредственной близости. Иногда небольшой бугорок, невидимый в оптический прицел (вследствие параллакса на близких расстояниях), разрушает всю тщательную стратегию обхода и подкрадывания в самый решающий момент охоты.

Об оружии для горных охот и охот открытых просторов я ещё напишу отдельно, но, в целом, требования к винтовке очевидны - это настильный бой и, при этом - не самый маленький калибр. Да, практика охоты на снежного барана Северо-Востока сибири пестрит примерами его добычи из оружия под патрон 5.6 кольцевого воспламенения, и тем более - 5.6х39 <Барс> и <Бегущий олень>. Наверное, почти каждый сопровождающий трофейного охотника гид имеет таких случаев (что характерно - имевших место в реальности) как говорится - <неразвязанный мешок>. Но здесь необходимо помнить вот что: во-первых, бригадир оленеводов Равтытагин или рабочий геологической партии Попов меньше всего интересовались трофейными кондициями добываемого зверя - убитый снежный баран был для них просто куском мяса в котле; а во-вторых - вы слышите только об одной десятой таких охот, а именно - о той их части, которые заканчивались удачно. Крупный самец снежного барана довольно крепок на рану, и может уйти довольно далеко, даже будучи прострелен из карабина под патрон 5,6х39. Потому на классической <бараньей> охоте продолжают быть приняты винтовки калибров от 6 до 8,2 мм, как под обычные, так и под Magnum патроны.

Стрельба в горных условиях, кроме довольно далеких выстрелов подразумевает ещё и не очень стабильные условия атмосферы - например, сплошь и рядом на пути полёта пули могут быть локальные воздушные потоки, срывающиеся по каким-нибудь микроущельям. То есть - на том склоне, где находитесь вы; и на противоположном, где находится ваша потенциальная добыча - штиль. И этот штиль вы можете определить по отсутствию движения кустарника или высоких стеблей травы - это движение, или его отсутствие, видно в бинокль на значительном расстоянии. Но при этом между вами, по ущелью вверх может тянуть вполне приличный ветерок - метров 10 - 12 в секунду. И этот ветерок обеспечит вашей пуле значительное отклонение - если она не будет достаточно тяжёлой и лететь с большой скоростью.

Потому здесь используются или высокоскоростные варианты патронов 30-06; или магнум-патроны с очень высокой скоростью - такие, как 264 Winchester Magnum, 7 mm Remington Magnum или некоторые варианты снаряжения 300 Winchester Magnum. В последнее время в обиход горного охотника всё больше входят патроны Supermagnum, которые для таких охот удовлетворяют подавляющему большинству требований.

Чую медведи-сохатые приелись и дело идёт к... практической охоте на баранОв
Так сказать теория подкреплённая практикой.
Зажмём кулачки и обождём.. .

Дюже приятно и интересно читать.

Кайова, а бараны по своим поведению и повадкам везде "в среднем похожи" или нет? Например если сравнивать Колыму и Камчатку... .

Так как я не зоолог - могу ошибаться, но видел в стадах по 30-50 особей не только круторогих, но и с прямыми рогами (как у домашней козы). Еще есть отличия по цвету и длине шерсти. Расстояние наблюдения около 65-75 метров (через реку). На вкус неплохие...
Иногда интересно прыгают вниз головой и как "неваляшка" опять стоит. Видел такое, когда лисовин пытался там на скале чего-то поиметь от барашков.. . Упал бедолашный метров с 5, но встал и поковылял вдоль воды...
Все же мне показалось, что идут вместе 2 или даже 3 вида - козы и бараны.
В литературе ничего не нашел, только Дядя Леша написал, чтоб мы их не трогали.
Давно не трогаем - уже есть еда в магазинах и стали барашки относительно недоступны. Да и красивая животина.

Так как я не зоолог - могу ошибаться, но видел в стадах по 30-50 особей не только круторогих, но и с прямыми рогами (как у домашней козы).

Видимо всё таки пряморогие-это важенки. А видели скорее всего летом.

Позволю себе дополнить мэтра небольшим штрихом, характерным именно для Колымы. Довелось работать на Куранах-Сале и Мяундже в 84 -89гг. О солонцах естественно-неестественных . Мы обычно стреляли баранов на старых зонах "золотых" и "второго металла" в окрестностях Куранаха и предгорьях перевала Тас-Кыстабыт. Дело в том, что на разрушенных зонах часто оставались частично, а на одной из зон почти полностью, сохранившиеся домики контор и те, в которых жили, по всей видимости, вертухаи. Бараки давно сгнили и их контуры, к концу лета, можно было четко видеть только по грибницам. Очистки "доп. питания", судя по всему, выбрасывались возле бараков.
Изнутри эти строения были обиты дранкой и оштукатурены известковой (привозной) смесью с местной, именно серо-голубой, глиной. Так вот бараны вылизывали эту штукатурку до дранки. Все стены были в широких и глубоких "пролизах". Несколько небольших стад всегда держались поблизости. Это было удобно, поскольку не приходилось тратить много времени на поиски по сопкам, карабкаясь по щебенчатой разборке и плитняку. Да и работа не оставляла на охоту достаточно времени.
Интересно было наблюдать подход баранов со склонов ближайших сопок со сменой "разведчиков".Ну, чистый спецназ. Один метров на 30 вниз, второй мимо него еще на 30 ниже. Так и менялись. Наблюдал лежа на сохранившихся лиственничных стропилах одного из домиков. Кстати стрелял их из ТОЗ-63 "Спутником".
Извините за "ремарку", но Ваш очерк память разбередил. Колыма это нечто космическое. Спасибо и удачи в Ваших странствиях.

Originally posted by Ochotnik:
Чую медведи-сохатые приелись и дело идёт к... практической охоте на баранОв
Так сказать теория подкреплённая практикой.
Зажмём кулачки и обождём...

А что приелось-то? Я просто их недолюбливаю - лазать высоко. Поубивал-то их довольно много.. .

фигачат их гегемоны капканами на солонцах, сами и присаливают
но пока что всех не извели
не все подходят?

Скорее гегемон не везде присутствует, да и ленив.
Но при любом удобном случае он своё не упускает.

Стадухино, приисковый район, старатели
но в этом месте постоянно ловят

Понятно, спасибо.

Спасибо Вам, Михаил. Понравилось. И про солонцы и про тропы. Правда понравилось. Мечта. Не в трофей, по духу мечта.

Эх, скорее бы.... .

с ухмылкой..
что, загрустил в многолюдстве? :-)

Читал с интересом, всё узнаваемо.
Михаил, а фотографии можно в Вашу тему подкинуть?

самка с кривыми рогами? :-)
нету его, нескоро будет

Мишки нет в сети, он в поле....
Счастливый....
Ну, и мы скоро к нему!

забросил я парня на базу.. вода прет по речкам..
наутро пришел к нему медведь.. . собачки порезвились..

летчики опять рассказали про кошку с длинным хвостом, которую видели в том районе. Барс, что ли?
это не Сиволобов-люди серьезные видели

Originally posted by slava_zz:

летчики опять рассказали про кошку с длинным хвостом, которую видели в том районе. Барс, что ли?
это не Сиволобов-люди серьезные видели

А Сиволобов там кошака видел?
Он вроде про Колымское нагорье и писАл...

забыл где ссылка. сам-то оно вообще ничего не видел, и медведей тех убивал кто-то
все это Корякия, не колыма, и медведь и кошак
он писал, ссылаясь на коряков, про кошку с длинным хвостом.
а место, про которое пишу я- чуть севернее, юг Чукотки- водораздел с Корякией

Да я его статью в журнале по криптозоологии читал, она и в сети есть.
Если кошака видели тверёзые люди и севернее, значит и там где он описывает могет быть? Как оно там выжить может????

да вот сам удивляюсь.. . олень-то есть там, есть что жрать, но ведь он пришел- ушел..
кошка не волк, не кочует

они на сплаве увидели, рысь? фигли ей в тундре делать?..
а подплыли поближе- хвост!
они там опрокинулись до того, было ружье с одним патроном, так по крайней мере их она пережила

Мда, нонсенс.. .
Вота про кошака: gusevhunting.ru

ПАолглядим.....
Центральные же районы... .

Сиволобову привет передавай :-)
от пва. Говена до нас 400 км на север, час стоит уже 75000...

про кошку -поспрашиваю пастухов летом.
может- цирк какой проезжий разбежался? :-)

Ага!
а КЛОУНЫ сдохли

не , они при делах- цены на топливо устанавливают