20 апреля 2016 года в Мезенском районе Архангельской области погиб, провалившись под лёд на снегоходе, Логвинов Юрий Петрович, охотовед, замечательный человек.
Многие его знают как эксперта по трофеям и медвежатника, не многие знают, что Юра один из не многих, бравших медведя на рогатину.
Прискорбно, что теряем золотой генофонд и бесценный опыт.
В предисловии к одной из своих статей Юра писал:
"Достойные люди давно подбивают меня начать описывать некоторые случаи из моей практики, и я даже однажды, пообещав написать, сел и начал данное повествование. Но как-то не шло. Отложил на 'потом'. Ответом для всех было, что, пока могу бегать, надо бегать. Мемуарами займусь тогда, когда ходить не смогу, буду сидеть в кресле-качалке, накрывшись пледом, и диктовать молодой секретарше что вспомню."
Не судьба ему заняться мемуарами, но его статью об охоте на медведя с рогатиной считаю необходимым поместить здесь:
оригинал находится тут: journalhunt.com
ОХОТА - НАЦИОНАЛЬНЫЙ ОХОТНИЧИЙ ЖУРНАЛ февраль 2011
МЕДВЕЖЬЯ ОХОТА
Юрий ЛОГВИНОВ Фото из архива автора
Достойные люди давно подбивают меня начать описывать некоторые случаи из моей практики, и я даже однажды, пообещав написать, сел и начал данное повествование. Но как-то не шло. Отложил на 'потом'. Ответом для всех было, что, пока могу бегать, надо бегать. Мемуарами займусь тогда, когда ходить не смогу, буду сидеть в кресле-качалке, накрывшись пледом, и диктовать молодой секретарше что вспомню. Но получил достаточно серьезную травму ноги. Вылежав на диване трое суток, почувствовал нестерпимый зуд закончить давно начатое 'литературное повествование'. Написалось легко и быстро. Неужели 'то время' уже пришло?..
Первого своего медведя я добыл во время преддипломной практики в Кировской области, хотя мечтал об этом, наверное, с детства. Вообще мне больше по душе индивидуальная охота по крупному зверю - лосю и медведю, и особенно с хорошими собачками. Не люблю шумные компании на охоте, хотя в последнее время в одиночку поохотиться удается все реже и реже. Мне очень близки взгляды 'ПРАВИЛЬНОЙ ОХОТЫ', хотя я несколько шире воспринимаю их перечень, чем обычно трактуется. Все русские классические охоты - правильные, но это отдельный разговор. Вернемся к медведям. Эту охоту я люблю и по сей день, благо имею возможность регулярно ей заниматься. Отчасти выбор места работы был определен именно этой возможностью. Испробовал большинство используемых методов охоты на медведя: стрелял с подхода, много вечеров и ночей провел на лабазах, добывал с собаками вольного зверя, стрелял на берлогах. Множество лабазов построено на просторах доверенной территории, много тонн привады вывезено в угодья. Но сидеть караулить зверя мне доставляет мало удовольствия, куда интереснее добыть зверя вольного, из-под собачек. И всегда меня терзали мысли о самой классической из всех классических русских охот, воспетой многими и засевшей в генетической памяти русского народа, и неразрывно связанной с ним - охоте на медведя с рогатиной. Любой малец знает, что встарь ходили мужики 'на медведя с рогатиной', не представляя предмета обсуждения. Больше того, зачастую под 'рогатиной' имеют в виду старые крестьянские вилы, изготовленные из двойной или тройной деревянной рогули. Однако итоговое заключение одно: 'Вот были богатыри!' А что изменилось с тех не таких и давних пор? Дух боевой про- пал? Слабее мы стали? Повторю вспомнившиеся вдруг слова одного студента-охотоведа: 'Неужто мы не богатыри?' Видимо еще тогда, незаметно для себя и заболел неизлечимой, (возможно и смертельной) болезнью - желанием взять медведя на рогатину. Еще во время учебы в Кировском институте на отделении охотоведения начал собирать информацию о самом оружии - рогатине, способах ее использования и т.д. Информация была очень скудной, давно настоящих, старых 'рогатчиков' нет, а современному охотнику нужды нет рисковать здоровьем. Основными источниками стали старые публикации князя А.А. Ширинского-Шихматова, Н.А. Мельницкого, С.В. Лобачева и лекции 'дяди Саши' Никульцева по технике добычи охотничьих животных. Записи с рисунками с этих лекций и сегодня хранятся в личном архиве. По мелочам, по крупицам, информация собиралась из самых разных источников. Хотя ни в одном из них стопроцентной истины, на мой взгляд, нет. О своем желании говорил своим близким знакомым, охотникам, сослуживцам, все снисходительно улыбались и, по- моему, никто всерьез не воспринимал мои размышления и заявления на эту тему. Тем не менее, отдельные сочувствующие предлагали (и предлагают по сей день) изготовить 'инструмент', 'только нарисуй'. И я рисовал. Первое изделие было предоставлено мне года через три после принятия заказа на изготовление и очень сильно отличалось от моего 'рисунка' и, естественно, от того, что я хотел бы видеть, но это уже была рогатина. Когда получил 'первый экземпляр' в руки, понял: охота должна состояться, мне от этого никуда не деться. Сразу для себя определил, что 'пробовать' надо на берлоге, на относительно небольшом звере. Вольного зверя слишком долго надо 'догонять' и его следует разозлить, чтобы он пошел на охотника. Слишком сложным мне это кажется и сейчас. Медведь боится человека и скорее убежит, нежели пойдет в атаку. По крайней мере, мой опыт говорит в пользу этого варианта. Размеры зверя в 'обрабатываемой' берлоге довольно часто известны, хотя есть шанс и ошибиться. И страховку легче организовать. Да и раньше с рогатинами зверя брали чаще на берлогах, еще и 'заламывая' их 'стягами' - длинными жердями, срубленными на месте охоты, чтобы затруднить выход зверя, а то и воспрепятствовать ему. 'Заламывание', кстати, использовалось на европейском севере при охоте на медведя на берлоге и в совсем недавнее время, при охоте с огнестрельным оружием, об этом я узнал у старых охотников, добывших немало зверя и знающих предмет не понаслышке. На других охотах, мне кажется, рогатина использовалась как дополнительное оружие к огнестрельному или совместно с ним. Незаменима она (рогатина) в случае спасения товарища, подмятого раненным зверем, когда стрелять нельзя. По крайней мере, на старинных картинах и гравюрах очень часто встречаются изображения охотников с рогатинами. То есть она была популярна, а значит и эффективна у медвежатников и при наличии огнестрельного оружия, пусть и не совершенного. Это теория.
Теперь немного о практике.
Уже говорил, что достаточно много добывал медведя сам, организовываю эту увлекательную охоту для 'гостей'. Стреляем мы медведей и с лабаза на приваде, и иногда с собаками вольного и на берлогах. При охоте на берлогах я обычно 'бужу' зверя, то есть поднимаю его из берлоги шестом, если не выйдет раньше от собак или от других факторов. Честно говоря, мне это дело доставляет не меньше эмоций, чем стрелку. У меня самый непосредственный контакт со зверем - через шест. Ну и по выходу зверя из берлоги, я ближе всех нахожусь к нему. Собственно говоря, это обстоятельство и позволило мне каждого медведя 'примерять' на возможность взятия его на рогатину. Каждого добытого на берлоге зверя я прикидывал, вот так я бы стоял, вот так я бы его 'принял', все реально. И получалось, что практически всех добытых медведей можно было бы взять на рогатину. Это еще больше склоняло к мысли, что попробовать надо. И реально это сделать именно на берлоге. В общем, с этой частью предполагаемого мероприятия было определено. Теперь надо было как-то реализовать свои фантазии. В тот год у меня было две проверенных берлоги. Обе найдены охотниками случайно. В одной мы знали, что лежит крупный самец, в другой или небольшой медведь или самка с лончаком. Охотник, нашедший берлогу, видел только небольшой след на песке перед челом. Приехавшим на охоту гостям мы рассказали о ситуации. После некоторых раздумий гости решили стрелять только крупного, от маленького отказались, тем более что там могла быть самка. Отохотились успешно, с трофеем проводили довольных гостей домой. А одна берлога осталась невостребованной. Сезон заканчивается. Других гостей нет. Новых искать поздно, да и на маленького приглашать не очень-то удобно. В общем, ситуация мне показалась самой подходящей для того, чтобы попробовать в деле изготовленную рогатину да и себя тоже. Обзвонил егерей, сообщил охотнику, нашедшему берлогу, о том, что брать будем сами, необычным способом, тот, сообразив, о чем идет речь, спросил о возможности присутствовать на планируемом мероприятии двух его родственников, тоже, кстати, хороших охотников. Обсудив детали, назначили дату предстоящей охоты. Выехали рано, далеко затемно, чтобы быть на месте к светлому времени, на двух снегоходах. Еще на двух к своей избе, находящейся недалеко от обнаруженной берлоги выехал из своей деревни Павел - охотник, нашедший берлогу, - со своим братом Владимиром, которого я время от времени использовал в качестве егеря на медвежьих охотах. Я выехал с одним из своих егерей и другим родным братом Павла, Виктором. По договоренности, чтобы избежать ненужных неожиданностей, собак я взял своих: старого, опытного девятилетнего кобеля-западника и недавно приобретенного, молодого восьмимесячного кобелька восточно-сибирской лайки, размерами уже превосходившего первого. Взяли с собой еще одного человека, далекого от охоты, но имеющего огромное желание 'приобщиться', в качестве видеооператора. Встретились, как договаривались, в избе братьев-охотников, от которой до берлоги было около двух километров. Выпили чаю с бутербродами, обсудили план предстоящего мероприятия и поехали к месту предстоящего действия. Снегоходы оставили на болотце, метрах в трехстах от берлоги, дальше - на лыжах. Все как обычно на берложной охоте. Подошли молча, стараясь не шуметь. Берлога располагалась на берегу небольшого озерка, метрах в семи от воды, в склоне. Причем на склоне было естественное небольшое углубление, из которого уже и была вырыта сама берлога. Здесь я уже бывал при проверке, поэтому в голове у меня уже был план проведения охоты, где и как кого поставить, где встать самому. Вышли мы на озерко, расположились напротив берлоги, я, передав поводки собак егерю, стал знаками расставлять страхующих. Роли были распределены заранее, и примерное расположение страхующих им были уже известны, поэтому я только немного корректировал их действия. Даже слово 'корректировал', здесь несколько преувеличено. Все 'страховщики' сами достаточно опытные охотники. Скорее, я только пода- вал знаками команды, кто следующий идет занимать свою позицию. Остальные в это время внимательно следили за берлогой. Каждая берлога непредсказуема. Зверь может выскочить в любой момент, и поэтому стрелки, а в случае организации охоты для 'гостей' - страхующие, должны быть постоянно готовы к выстрелу. Берег, где располагалась берлога, был покрыт реденьким, простреливаемым ельником с ивой и ольхой. Место берлоги было хорошо видно с озера, хотя само чело, располагавшееся в углублении, видно не было. Страхующие заняли свои места, один остался на озере, двое других поднялись на берег, по обе стороны от берлоги метрах в пяти-семи. Оператора с видеокамерой оставили прямо на озере. Далековато, но безопасно. Настала моя очередь. Карабин воткнул прикладом в снег. Из амуниции на мне был только ремень, чтобы одежда была привычно на месте. Нож и подсумки я снял, подумав, что если и не справлюсь со зверем, подомнет он меня, мужики, страховка, раньше успеют его добить, чем я что-то смогу предпринять. Слева и справа от берлоги густые ивняк и ольшаник, поэтому иду к берлоге напрямую. В руках только рогатина. С озера подниматься тоже через кусты, но не такие густые. Подъем в снегу несколько затруднен, ползу. Голову посещает мысль, что если зверь выскочит сейчас, и пойдет на меня сверху вниз, сложно будет мне его принять и удержать. Оглядываюсь назад и даю знак егерю спустить собаку. Старый кобель знает свое дело. Много медведей добыто с ним. Много раз бывал он и под медведем, в берлоги залезал к живому зверю практически каждый раз. Каждый раз получал какие-то повреждения, но это ему как масло в огонь, только еще больше раззадоривало. На 'площадку' перед челом поднялись с собакой одновременно. Кобель с ходу в бой. Я еще не успел приготовиться, а он уже со злобным лаем у чела и практически залез в него. Отскочил и опять в берлогу, и вдруг с визгом он исчезает в берлоге. Я стою в метре слева от чела, готов принять появляющегося зверя. Все звуки стихли. Собаки нет. Зверь не вышел. В голове смешанные чувства. Наклоняюсь вперед, не опуская рогатины в готовности в любую секунду вступить в бой, и прислушиваясь к каждому движению под землей, заглядываю в берлогу. Вижу только белое пятно лежащей без движения собаки. 'За свою блажь заплатил боевым псом' при- ходит в голову. Запускаю рогатину в берлогу и начинаю быстро водить, размахивать там не получится, вокруг собаки, с мыслью, чтобы отогнать зверя от лежащего без движения пса. С другой стороны, я знаю, как берложный зверь хватает шест, которым его будят, грызет его, ломает, да и шест часто просто отдаешь зверю. Рогатина - дело другое. Да и остаться без оружия в планы не входит. Поэтому движения резкие и выдергиваю рогатину каждый раз назад. В берлоге тишина. Собака не шевелится. Зверь затих. Встаю на свое первоначальное место. В душе досада за собаку и возросшая решимость на бой. Даю команду вырубать шест для подъема зверя. Сам же в это время, не ослабляя внимания за челом, обламываю несколько веток, которые могут помешать размашистым движениям с рогатиной. Один из страховщиков, Павел, вырубил кол, и поднялся на берлогу сверху и начал пытаться пробить небо. После нескольких ударов в берлоге послышалось шевеление и недовольный, сначала негромкий, рев. Рев усилился, слышу движение под землей, и из берлоги появляется голова, затем шея, плечи: 'В штык' вонзаю в основание шеи лезвие рогатины. Входит очень легко, как в масло. Зверь останавливается и исчезает в берлоге. В следующую секунду с ревом опять появляется голова, плечи, лапа. Принимаю зверя так же, 'в штык', в основание шеи, но немного наискось, вглубь. Зверь упал на противоположный от меня бок, рогатиной я его прижал к земле и немного к противоположной стороне чела берлоги. Рева я больше не помню. На всю жизнь запомнил вращающиеся в разные стороны глаза у лежащего, удерживаемого рогатиной зверя. Между тем зверь еще жив, хотя сопротивления я не ощущаю, как-то немного дергается, шевелится, и, видимо, рогатиной от этих движений рана увеличилась, и он, повернув голову, хватает зубами за древко рогатины. Я думаю, что, наверное, надо как-то 'переколоть' зверя. Не знаю, чем может закончиться, то, что он схватил зубами древко. Вытаскиваю рогатину с мыслью ударить его в другое место, но как только я его отпустил, зверь, как-то осел назад в берлогу. Бить остается только в шею или голову, неудобно. И тут зверь полностью исчезает в берлоге. Стою в готовности принять его снова. Тишина. Вдруг какое то шевеление в берлоге, жду зверя: Появляется морда моего кобеля, весь в земле, крови, шатающейся походкой вылез из берлоги и вихляя посеменил в лес, мимо всех. Понимаю, тяжело ему. Но от берлоги пока оторваться не могу. Стоим, слушаем. Никаких признаков движения. Приглашаю всех подойти к берлоге. Отпустили молодого кобеля. Тот подошел, знакомится со своей будущей работой. Стоим разговариваем. Начинаем делиться впечатлениями и соображениями. Тут только доходит - зверь-то большой. Где и как ошиблись? Надо как-то его теперь доставать. Пробили небо и вытащили медведицу, для самки достаточно крупную, около 200 кг весом. Напряжение сменилось всеобщим весельем и радостью. Сфотографировались в различных сочетаниях и позах. Медведицу целиком веревками вытащили на озеро, погрузили в сани. Мужиков я отправил к избе, а сам пошел по следам за собакой. Следы после нескольких лежек привели уже к избе. Кобель прибрел, когда мужики уже были на месте, видимо, услышал звук работающего двигателя. Он залез под нары и молча лежал там без движения. Я встал на колени, пытаясь рассмотреть собаку, встретились глазами. Я понял, что он живой, тяжело ему. Беспокоить не стал. Все остальное дома. Медведицу обработали. Оказалось, что второй удар рогатиной пересек ей позвоночник в районе лопаток. Так что она и не могла сопротивляться, хотя у Ширинского - Шихматова есть описание, что поверженный зверь перестает сопротивляться вовсе. Возможно и так. Понял, что рогатина - оружие страшное и очень эффективное. Позвоночник разрубил - и не заметил, как в масло. Возможно, там все на адреналине да с эмоциями за собаку, но все равно впечатляет. Погрузились, выпили еще чаю, по-серьезному, с бутербродами. Из впечатлений участников охоты узнал еще одну для себя новость, оказывается, когда я наносил второй удар, сам 'ревел, как медведь', что потом и увидел на видео. Сам я этого не помнил. К вечеру были дома. Привезли ветеринара. Собаку зашили, месяц делали уколы, в общем, через некоторое время кобель оклемался, но прожил после этого полтора года. Участвовал еще в одной охоте по вольному зверю, но уже вторым номером, а первым - молодой восточник. А дальше другие охоты, другие медведи, гости, дела, заботы, проблемы и т.д. А глаза поверженного медведя время от времени всплывают в памяти.
вот ещё информация о Юре: http://ihunter.pro/for-clubbers/378
там есть ссылки на статьи Юры:
Юрий Логвинов 'Крамольные мысли по поводу наших традиций'
Юрий Логвинов 'Медвежья охота'
